Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

Сергей Федорович замолчал, поиграл бровями в раздумье и после отозвался:

— Отечество евреев — это всё евреи. Поэтому они везде дома, а с социалистическим переворотом их домом становится и вся русская земля. Это уже ясно как Божий день… Классовой ненавистью берут Россию. Повальное, всеобщее озверение. Святая Русь…

Александр Васильевич кладет руку полковнику на колено, и тот смолкает.

— Социалистический переворот — огромная сатанинская акция против творения Божьего, — говорит Колчак. — Это вековая история Каина и Авеля, которая в форме классовой борьбы доведена до истребления целого народа, в первую очередь его самых просвещенных слоев, носителей исторической памяти, чести, обостренного чувства национального…

После Грачев назвал множество казненных — известные всей России имена, среди них немало хорошо знакомых адмиралу.

Водка делала свое. Сергей Федорович расслабился, утих, руки утратили напряженность и не дрожали, когда называл имена или рассказывал нечто тяжко-черное, непереносимое для души, чем так обильна Гражданская война и жизнь по обеим сторонам фронта.

— …Меня расстреливали? Это война, Александр Васильевич. Мы с вами профессионалы, это наше дело, тут за все плата — кровь. И нагляделись на все: и воистину великое, и самое низкое в людях. Вы, наверное, согласитесь: неправильно говорят, будто великого меньше, нежели… Но ведь это все война… — Сергей Федорович прикрыл лицо ладонью, и опять пальцы мелко затряслись. — А какой она может быть, если государя императора… да что там государя! Для своих он ведь муж, отец. И этого отца с женой и детишками в подвале, как… Корнилова нет, а уж он был вождем первой величины… А я?.. Господи, сор в сравнении с ними; нас выщелкивают сотнями тысяч просто за то, что носили погоны во славу и спокойствие Отечества. Простите, ваше высоко… Александр Васильевич, хуже зверей люди, от тени шарахаешься, не идешь, а крадешься по своей земле… За свободу сцепились, будто не одна у всех… Генерал Алексеев, бывший начальник штаба Верховного, основатель нашего белого движения, царство ему небесное, — откуда он? Да сын солдата-сверхсрочника! Каким владел капиталом, кроме жалованья?.. А генерал Иванов… сын простого солдата? Что за ним стояло?.. А Корнилов? Сын хорунжего… писаря. У него заводы были?.. А вы, ваше высокопре… Александр Васильевич, простите меня, а вы?.. И заметьте, все выучились, в первые генералы вышли, академию Генштаба пооканчивали, а ведь самого простого сословия, ниже некуда. Свобода, равенство, братство. Да учись, работай — и твое место за тобой. Вы, Александр Васильевич, из семьи морского инженера-артиллериста? На жалованье ведь жили — нет и не было заводов, доходных домов. Да и я, аз есть многогрешный, сын владимирского богомаза. Отец пупы малевал Богродицам. Пятеро нас было, а, слава Богу, выучились…

— Не за свободу сцепились, а за землю — тут вся и свобода. Они лозунгами сбили народ с толку, по существу обманули, ведь вот в чем дело. Большевики направили всю пропаганду против помещиков: раздел земли обеспечит крестьянам изобилие. В действительности дележи помещичьей, казенной земель, а также и удельной прибавляют к крестьянскому наделу всего полторы десятины. Столыпин, как вы знаете, разглядел раньше всех, в чем неустойчивость власти… Столыпин решил покончить с крестьянским вопросом в России. По его замыслу, это привело бы революционную пропаганду к краху. И его реформы дали бы все это плюс подлинное развитие сельского хозяйства, чего не мог принести просто голый передел. К тому же налоги на землю у нас были самые низкие в мире — около пятидесяти копеек с десятины в год. Столыпин говорил: «Дайте нам двадцать лет спокойной работы, и в деревне будет благосостояние и порядок». Этих двадцати лет ему не дали. Его убили, хотя реформы постепенно пробивали себе дорогу, но без него это чрезвычайно затянулось. Он был подлинным врагом революционных партий. Он выбил бы у них почву из-под ног… Все это заставило революционные партии спешить. С разрешением аграрного вопроса крестьянство оказывалось вне революционного движения. А после — Февраль, Октябрь… Большевики отдали землю крестьянству, купив его этим, но тут же напустили на деревню продразверстку и стали принудительно изымать хлеб. Мы воюем — хлеб у крестьян не отнимаем. Они воюют — хлеб берут силой. Вот и замкнулся круг. В октябре 1917 года было совершено предательство. Люди недостойные использовали трудные для Отечества времена. Но я, признаться, сейчас очень много думаю о Феврале. Перемены были нужны, но чьими руками совершены и что за всем этим стояло?.. Кое-что начинает вырисовываться. Не стали ли мы все игрушками других, вовсе не народных, не общественных сил, а?.. То-то… Светлое, радостное может иметь черную подоснову. Все это нейдет из головы… Перемены были нужны, но за переменами стояли антирусские силы, точнее — антинациональные. Понимаете, нет всех фактов. А они, конечно, имеются. Возьмем тот февраль в Петрограде. Я очень интересовался… Ведь оснований для голодного бунта не было. Да, бунт организованный. Его уже ждали. Народ лозунгами вывели на улицы, и вывели даже не вожди революционных партий. Заговор был в другом месте. Понимаете, Россия оказалась жертвой дважды: сначала в Феврале, после в Октябре. Похоже, Февраль отработали те, кто не помышлял об Октябре. То ли подключились немцы, которым важно было доконать Россию любыми способами, то ли инициативу проявили большевики, победа которых опять-таки была чрезвычайно выгодна Берлину. Понимаете, тут задействованы огромные средства. Привести всю эту гигантскую машину в действие лишь на партийные взносы — это же смешно. Чтобы раскачать народ, довести до определенного градуса ненависти — откуда эти сказочные средства? Здесь ответ! Естественно, война поспособствовала движению масс, но мыто знаем, как все обстояло в действительности. К концу шестнадцатого года мы имели сильную армию — в избытке патроны, снаряды. Войска одеты, обучены. Впереди была победа, союзники тоже разворачивали огромные силы.

Победа делала весь народ невосприимчивым к разрушительной пропаганде. Кто-то взялся форсировать события. Вы понимаете? Было использовано стихийное недовольство войной, разожгли распутинские страсти, власть пала в грязь, а потом война вообще обостряет трудности… Но все это оказалось не стихийным выражением воли народа, как мы думали. Это был только чей-то ход… Я хочу узнать, кто его сделал, и я это узнаю. Кое-что уже брезжит, но без неопровержимых доказательств я не поверю ни во что. А доказательства… будут!.. Этот счет мы предъявим. Разрушена жизнь целого народа, вы понимаете?.. Я не монархист, я республиканец, но я начинаю чувствовать себя в этом качестве несколько неуютно. Меня, как и других, как и весь народ, кто-то взял и передвинул, будто фигуру на шахматной доске. Будем исходить из этого: кому это выгодно?.. Кому выгодно, чтобы рухнула империя, была растоптана вера и народ утратил чувство национальности?.. Задачка… Да, крестьянам под комиссарами несладко — это факт, но пока им там кажется ближе к земле… В той республике неспособны понять, что насильственные изменения не принесут спокойствия. Сила загоняет недовольство под пол, в тайник, в душу, но не устраняет. Нет, насилие, которое они возводят в степень государственной политики, не даст народу справедливости. Но все ослеплены, яд, пущенный пропагандой темных сил, разрушил все устои жизни, даже чисто национальные. Вы сознаете масштаб происходящего?.. Ничто уже не управляет этой стихией, кроме ненависти, нетерпимости и внушенных образов врагов. Столько крови!.. Ладно об этом, Сергей Федорович. Вот видите, мы отступаем. На Омск пятимся.