Владимир Москалев - Королева Бланка

– Как, ваше величество! Да ведь он ушел от меня вечером… Дворец совсем рядом… С ним ничего не могло случиться! – Она попыталась улыбнуться. – Мадам, вы шутите, надеюсь. Если так, то это ужасная шутка.

– Говорю тебе, он не приходил. Почему ты мне не веришь? Не видишь разве, что его нет рядом со мной?

Амальда схватилась рукой за сердце. Тревожный взгляд застыл на лице королевы.

– О боже мой! С ним что-то случилось. Его надо искать! Но он не мог… Его не могли… Ведь он вооружен! Ведь это Бильжо, мой Бильжо, и он непобедим!..

Она залилась слезами.

Бланка приступила к допросу:

– Когда он покинул твой дом? По какой улице пошел? Каким путем ты шла сегодня утром? Не заметила ли следов борьбы?

Амальда встрепенулась:

– На углу Суконной улицы, как раз там, где она поворачивает, я видела темные пятна. О, их было много, вся земля была покрыта ими. Меня это удивило… Теперь я вспомнила! Там растет трава, и ее чем-то облили, она черная… О мадам, это кровь! Это не что иное, как кровь!

И по лицу ее вновь заструились слезы.

Бланка приказала немедленно приступить к расследованию этого дела. Туда, где указала Амальда, тут же поспешили секретарь суда по уголовным делам, один из главных служителей суда, капитан королевской гвардии, советник и камергер.

Прибыли на место. Это и в самом деле оказалась кровь – таково было единодушное мнение. Стали думать, куда могло исчезнуть тело, и по следам от крови вышли к дому, где жили Эльза и Жан. Она шила чулки; он вместе с отцом занимался изготовлением перчаток.

Бильжо, раздетый, обмытый, без кровинки в лице лежал на кровати в одной из комнат второго этажа, служащей мастерской. Здесь повсюду тряпки, нитки, лоскуты кожи, вязальные спицы и все остальное, чему положено быть в таких мастерских. Лемар, которого захватили с собой, осмотрел раненого и, качая головой, произнес:

– Это невероятно! Едва ли не все тело исколото и изрезано. Как он остался в живых – известно лишь небу. Промедли вы еще самую малость, и было бы поздно, – сказал он Жаку и Эльзе, – ведь он потерял чуть ли не половину своей крови. Немыслимо, – повторил он, разводя руками и не сводя глаз с неподвижного тела, – непостижимо! Тем не менее, он жив. Что ж, коли так, мы не дадим ему раньше времени уйти в мир иной. Не так ли, молодые люди?

– Для того мы и принесли его сюда, – сказал Жак.

– И упаси вас Бог переносить его в другое место! Малейшее неверное движение может погубить его. А вам я дам следующие рекомендации.

И он объяснил, как ухаживать за раненым. Потом прибавил:

– Разумеется, у вас будут расходы на лечение…

Он бросил выразительный взгляд на Амальду. Вся в слезах, она немедленно вручила Эльзе деньги, горячо обняв ее при этом. Девушка раскрыла кошелек и ахнула. К ней подошел Жак, заглянул, округлил глаза:

– Пречистая Дева Мария! Нам троим целый год работать…

Амальда улыбнулась. Эльза бросилась к ней и припала губами к ее руке.

– Это мне надлежит благодарить вас и целовать вам руки… – ласково поглядела на нее Амальда.

– Ах, ну что вы, мадам, как можно, ведь мы простые люди…

– … мне и королеве.

Эльза молитвенно сложила руки на груди.

– Как! Самой королеве?.. Выходит, ее величество… Значит, этот человек… – Она перевела взгляд на Бильжо и замолчала, с трепетом ожидая ответа.

– Первый советник вдовствующей королевы и ее самый преданный друг.

– Боже правый! – перекрестился отец молодых людей.

– Понимаете теперь, за чью жизнь с этого дня вы все в ответе? – грозно спросил секретарь суда. – Считаю нелишним напомнить к тому же, чтобы вы держали язык за зубами. Болтливость в этом деле может стоить вам головы.

Все трое закивали в ответ и в страхе посмотрели на «первого советника» вдовствующей королевы.

– Лейб-медик ее величества ежедневно будет навещать его светлость, – добавил камергер.

– А когда же он?.. – несмело обратилась Амальда к лекарю и замолчала.

– Сможет встать с постели, хотели вы спросить, мадемуазель? Не раньше, чем через месяц, – ответил Лемар. – Сами понимаете, каково это – вставать из гроба. Не простое дело, должен вам сказать. И благодарите Бога, если этот человек не умрет.

– Как! Разве он… Может ли быть, что он… – Амальда не сводила молящего взгляда с Лемара.

– Я не Бог, мадам, а всего лишь лекарь и сделаю все, что в моих силах. Мне не раз приходилось врачевать пациентов со всевозможными ранениями рук, ног, головы, всего тела, наконец, но чтобы их было столько!.. Не понимаю. Один этот рубящий удар, который сокрушил ему ребро, должен был тотчас же свалить его с ног. А уж этот!..

И он указал на окрашенную кровью повязку, прикрывавшую страшный рубец на голове, наискось пересекавший лоб.

– Воистину, этот человек выкован из железа, – вывел заключение Лемар.

– Он воспитанник ассасина, – подал голос гвардейский капитан. – Это тот сделал из него воина.

Медик едва заметно кивнул. Взглянув на капитана, все замолчали, встревоженные, словно невидимый посланец Старца Горы уже вошел в этот дом и встал у порога комнаты, выбирая себе жертву.

Вернувшись во дворец, Амальда сразу же поспешила к королеве.

– Даст Бог, все обойдется, милая моя, – утешила ее Бланка, взяв за руку. – Этот человек стал неотъемлемой частью нашей с тобой жизни, не так ли? Господь не допустит, чтобы мы его потеряли.

– Ах, ваше величество, я буду молить об этом Бога, ведь Бильжо… отец ребенка, которого я ношу под сердцем.

Бланка улыбнулась.

– Мы с королем непременно будем присутствовать на крестинах твоего сына.

И снова охота. На тех же уток и цапель. Любимое развлечение двора [69] Читатель заметил, вероятно, что я тороплюсь: укорачиваю фразы, избегаю описаний, рассуждений. Пусть он не будет слишком строг: рассказ мой подходит к концу, а между тем много еще надо успеть сказать. Вот причина спешки, в результате которой – бесконечные сокращения. Вызваны они еще и тем, что я, догадываюсь, порядком надоел читателю, он мечтает поскорее от меня избавиться. Поэтому пусть он не удивляется и не ищет на следующих страницах каких бы то ни было подробностей, развернутых диалогов и т. п. Все это я предоставляю его воображению. . Забаву устроила королева в честь Тибо. Узнав о том, что произошло, он тотчас примчался в Париж. Бильжо еще не мог говорить, но уже открывал глаза, с удивлением оглядывая свой «лазарет» и не понимая, что за люди вокруг него и как он сюда попал. Ему ничего не объясняли, опасаясь малейшего волнения, а он взглядом просил Тибо поговорить с ним, рассказать ему все. Но тот, придерживаясь рекомендаций Лемара, молчал, лишь выражал уверенность, что совсем скоро увидит своего приятеля вполне здоровым. Забывшись, он упомянул о предстоящей охоте. Бильжо тотчас встревожился: глаза беспокойно забегали по сторонам, он сделал попытку приподняться с подушек.