Владимир Москалев - Королева Бланка

И только те, что шли следом за Тибо, не разделяли общего восторга. Пока шумели обе армии, они, за их спинами, почти невидимые никем и проклиная Тибо, спешно уводили свои полки. Бланка и не думала преследовать их. Победа, которую она сегодня одержала, была для нее важнее. Другой ей не нужно. Рядом с ней был друг, самый близкий, самый верный и сильный, и Бланка поверила ему, зная, чувствуя своим сердцем, что на этот раз не ошиблась. И она оказалась права. Тибо никогда больше не изменял ей и пронес свою любовь до самой своей смерти, неизменно приходя на помощь даме своего сердца в трудную минуту…

Их лошади шли рядом, едва не касаясь одна другой, и теплое апрельское солнце согревало тела и души всадников. Следом ехали коннетабль, маршалы, сотники, епископы и кардинал; за их спинами пылило по дорогам и полям огромное, объединенное любовью двух человек, королевское войско.

Оба молчали. Казалось, о чем тут было говорить? Безмолвный разговор вели меж собой лишь их глаза и губы, на которых играли улыбки. И все же Бланка ждала, что сейчас Тибо станет читать свою новую оду, посвященную ей. Она уже приготовилась слушать, прекрасно зная, что не останется равнодушной и не выкажет ни малейшего неудовольствия. Но вместо этого Тибо, которого давно уже мучил наболевший вопрос, спросил:

– Как случилось, что мою супругу уличили в прелюбодеянии? Говорят к тому же, будто не обошлось без вашей помощи. Хотелось бы верить, что все это клевета.

– Значит, не верите? – повернулась к нему Бланка. – Что же заставляет вас думать, будто Агнесса де Боже и в самом деле изменяет вам, да еще и при моем попустительстве? И с кем же? С моим верным другом Бильжо.

– Вот вы и назвали имя предателя! – потемнел лицом Тибо. – А вы, как мне доложили, помогали ему соблазнять мою жену. Как это понять? Я не посмел бы заговорить об этом с вашим величеством, да еще и вести беседу в таком тоне, если бы речь не шла о моей чести. Вы понимаете, какие толки пойдут обо мне, едва я покажусь при дворе. Итак, государыня, прошу простить меня за дерзость, но я жду объяснений.

– И вы вправе их услышать, граф, – ответила ему Бланка. – Я ждала этого разговора. Он не мог не произойти. Ваши друзья… бывшие друзья, – поправилась она, – разумеется, наплели вам кучу небылиц о том, как графиня де Боже от души развлекается с моим верным стражем, а я тем временем держу свечу у кровати с балдахином, показывая им путь. Ну еще бы, разве это не наилучший способ возбудить ненависть графа Шампанского, что еще крепче привяжет его к стану заговорщиков?

– А разве это далеко от истины? – молвил Тибо.

– Так же далеко, как Лангедок от Парижа и Рим от Лондона.

– Вы хотите уверить меня в том, что я введен в заблуждение ложными слухами? Как сможете вы их опровергнуть? Я желаю иметь доказательства.

– Достаточно ли будет моего слова? Я произнесу его вместе с клятвой. Не думаю, чтобы вы не смогли поверить мне. Бога призываю в свидетели, Его устами дойдет до вас правда.

– Говорите.

– Ваша жена невинна. Господом нашим и матерью Его царицей Небесной клянусь в этом, как и в том, что Бильжо ни словом, ни делом не помышлял соблазнить графиню де Боже. Она пожелала познакомиться с ним, узнать его поближе, только и всего. Согласитесь, всякий незнакомый мужчина, да еще и столь недоступный и молчаливый, как сфинкс, вызывает интерес у женщины, будь то знатная дама или белошвейка. Однако это вовсе не значит, что женщина эта, едва сфинкс раскроет рот, тотчас бросится в его объятия. Бильжо к тому же воспитан в строгих правилах альбигойцев и совсем не падок до особ прекрасного пола, что весьма редко, но все же встречается у мужчин. Я познакомила их. В моих апартаментах и в моем присутствии они мило побеседовали друг с другом. После этого она уже не боялась его, не считала каким-то чудовищем, огнедышащим драконом, готовым убить любого, кто посмеет косо взглянуть на его госпожу. Да и он перестал опасаться ее. Это наблюдалось поначалу, когда она пришла предупредить меня о заговоре в Шиноне.

– Значит, это она? – удивился Тибо и усмехнулся. – Мне говорили, но я не поверил.

– Говорили? Кто? – быстро спросила Бланка.

– Руководители восстания.

– Проклятие! Откуда же им стало это известно?

– Эту весть принесла шпионка, она в свите вашего величества.

– Моя придворная дама? – ужаснулась Бланка и продолжала, сощурив глаза: – Значит, ей каким-то образом удалось подслушать наш разговор. Помнится, спустя какое-то время после неудавшегося мятежа Агнесса неосторожно обмолвилась об этом.

– Но это значит, – нахмурившись, промолвил Тибо, – что над моей женой нависла беда! Бароны не простят ей. Они будут мстить.

– Но прежде надлежит устранить особу, благодаря которой в стане врагов становятся известны беседы, происходящие в покоях королевы. Вам, разумеется, не назвали ее имени, и вы с ней не встречались в Беллеме.

– Вы правы, эту даму я не знаю.

– Не беда, я постараюсь сама ее найти. Вам же, Тибо, надлежит отныне, во-первых, помириться со своей женой.

– Помириться?

– Разлад между вами стал заметен не только мне. В последнее же время он только обострился. А ведь вся вина ее перед вами лишь в том, что она верна королю Франции и служит делу, которому посвятил свою жизнь мой свекор Филипп. Обещайте мне, что помиритесь. Вы ведь сами знаете, какая у Агнессы добрая душа и какое преданное сердце. Теперь, когда вы в лагере друзей короля, а не его врагов, вам будет нетрудно это сделать.

– Я обещаю вам это, моя королева.

– Второе. Выбросьте из головы мысли о мести Бильжо, ведь именно об этом вы и думали до тех самых пор, пока не начался между нами этот разговор. Вы ненавидели его вдвойне. Я видела, какие злые взгляды бросали вы на него, когда приходили ко мне, чтобы прочесть ваше очередное сочинение. Пожмите ему руку – и вы увидите, что вернее и преданнее этого человека вам не найти. Мне это, поверьте, доставит огромное удовольствие.

– Я сделаю то, о чем просит повелительница моего сердца. Я считал его своим врагом. Вероятно, это потому, что до сих пор мы не перемолвились с ним ни единым словом, лишь в глазах наших вспыхивали искры злости, говорящие об отчуждении. Но я верю моей королеве. Она не станет мне лгать, даже и не принося клятвы. Это было бы сродни обману человека, который любит. Это значило бы разбить его сердце.

Тибо замолчал и задумался. Бланка увидела это и не стала продолжать, давая ему собраться с мыслями. А он думал о том, как разительно должно все перемениться в самое ближайшее время. И способствовала этому она, женщина, в которую он безумно влюблен. В считанные минуты она обратила его врагов в друзей, а друзей – во врагов. Воистину, велика сила и обаяние этой женщины, умевшей сокрушить зло и заставить восторжествовать истину, погасить свет там, где он не нужен и зажечь в том месте, где без него не обойтись.