Владимир Москалев - Королева Бланка

– Его они держат на случай войны. Вся беда Моклерка в том, что он тоже из семейства Дрё; оно – главный зачинщик всех мятежей. Они все родичи – Дрё и де Куси.

– Целый змеиный клубок соратников сатаны.

– Да, сын, именно клубок.

– А если они нападут на нас? Сейчас, когда наш отряд столь мал?

– Ты прав, если и нападут, то только они. Но этого не может случиться.

– Почему ты так уверена?

– Как они узнают о нас? Из Вандома до Дрё весть дойдет нескоро. К тому же им необходимо собрать войско, а на это нужно время.

– А вдруг они задолго до того знали, что мы едем в Вандом, а сейчас поджидают нас где-нибудь на дороге? Напрасно ты отказалась от помощи графа Шампанского, как советовал тебе Бильжо.

– Тибо приведет войско, не меньше. Враги подумают, что я их боюсь.

– Пусть бы думали, тебе-то что? – резонно возразил на это юный король.

– Теперь не стоит об этом говорить. Чему быть, того не миновать. Всё во власти Бога на этой земле, – ответила Бланка, понимая, что ее сын прав.

Они успели-таки, уже отчаянно погоняя лошадей, – засветло еще, хотя и в сумерках, – добраться до Этампа. Задерживаться здесь надолго не имело смысла, поэтому утром отправились дальше. Впереди – замок Монлери. Около 10–12 галльских лиг [32] Галльская лига – около 2 км. до него, не больше двух часов езды. Останавливаться здесь не стали, тем более что замок стоял в стороне от дороги, почти в полумиле [33] Миля – 1,6 км. левее. От Монлери до Парижа лиг пятнадцать, не больше. И когда миновали треть пути, – как один осадили лошадей, повинуясь жесту ехавшего в авангарде коннетабля де Бурбона. Тот внезапно поднял руку, увидев справа по курсу конный отряд, стремительно мчавшийся им наперерез. Сотни полторы всадников без знамен, без криков, но не обнажая оружия, в клубах пыли летели прямо на них.

Все повернули головы и немедля схватились за мечи: на них собирались напасть, в этом ни у кого уже не оставалось сомнений.

– Вот то, о чем я говорил, матушка, – произнес Людовик. – Они мчатся прямо на нас. Кто это?

– Не время гадать. Ясно одно: это не друзья, и им нужны мы с тобой.

– Государыня, – прокричал коннетабль, – надо немедленно поворачивать назад, мы еще успеем в Монлери! Их в три раза больше, они порубят нас на куски, а вас возьмут в плен.

– Поворачиваем! В замок! – приказала Бланка, указывая рукой на Монлери.

И они, повернув лошадей, спешно поскакали назад, моля Бога, чтобы скорее показались стены замка.

– Королева, я помчусь в Шампань, к Тибо! – крикнул Бильжо на ходу. – Ты же отсылай гонцов в Париж! Нам больше неоткуда ждать помощи.

– А Этамп? Он недалеко.

– Там нет солдат, ты сама видела. Одни горожане.

– Я не пущу тебя, Бильжо! – закричала Бланка. – Кто останется со мной и с королем?

– Ваши верные друзья, государыня! – воскликнул коннетабль, рядом с которым скакал Жан де Нель. – Клянусь яслями Иисуса, мы не дадим вас в обиду! Главное сейчас – успеть в замок! Эй, вы двое! – подозвал он двух рыцарей. – Летите вперед быстрее ветра! Подъемный мост должен быть опущен, когда король покажется у стен замка!

– Но почему ты, Бильжо? – не отпускала от себя верного стража королева-мать. – Разве больше некому?

– Тибо никому, кроме меня, не поверит.

– Это правда, ваше величество, Бильжо прав, – вмешался маршал де Нель. – Пусть скачет.

– Отсылай же гонцов в Париж! – крикнул напоследок Бильжо. – Будет поздно, когда они возьмут замок в кольцо.

И помчался по дороге на Этамп, но очень скоро повернул на восток, в сторону Мелена, откуда дорога вела на Провен. Его заметили те, кто преследовал короля, и за ним тотчас, круто взяв влево, устремились два всадника.

А преследователи уже догоняли тех, кого поджидали в Корбейле, но, увлеченные погоней, в вихрях пыли не заметили, как от королевского эскорта отделились четверо и помчались, огибая Монлери, в разных направлениях: двое – на Париж, другие двое – на Этамп.

Отряд успел-таки к воротам замка, которые были открыты, и с криком: «Именем короля!» прогромыхал по мосту. Мост немедленно подняли.

В это время преследователи, поднимая тучи пыли, осадили коней у ворот. Сквозь конское ржание послышался громкий, повелительный голос:

– Сдавайся, иностранка! Тебе уже ничто не поможет! Клянусь звездой Вифлеемской, ты попалась!

Бланка бросила вопросительный взгляд на коннетабля.

– Ангерран де Куси из семейства Дрё, – ответил тот. – Кузен Моклерка и правнук Людовика Шестого.

– Велю взять в плен мерзавца и казнить!

– А пока не он, а мы у него в плену. Я спрошу, чего он хочет.

– Я сделаю это сама.

И Бланка стала взбираться по лестнице на замковую стену сорокафутовой высоты.

– Остановитесь, ваше величество, это опасно! – крикнул коннетабль.

– Для меня не опаснее, чем для других, – был ответ.

Она встала между двумя зубцами так, чтобы ее было хорошо видно, и устремила взгляд вниз, на войско, растянувшееся вдоль рва. Величавая, полная достоинства, она стояла и молча взирала на вооруженных людей, на мятежников, которые пришли сюда, чтобы лишить ее власти, а может быть, и самой жизни.

– А-а, вот и ты сама, кастильская ведьма! – вскричал сир де Куси, поднимая лошадь на дыбы. – Что же ты не торопишься в Париж? Он ждет не дождется, чтобы скинуть с тебя королевские одежды и в одной тунике отправить домой. И это еще в лучшем случае, клянусь чревом Богородицы!

Бланка похолодела. Вот о чем она не подумала, чего никак не могла предвидеть. Неужели мятежники захватили город, и он теперь в их власти? А парижан они настроили против нее, наболтав им кучу нелепостей, например о том, что это она, дескать, жена покойного короля, велела отравить его, дабы без помехи делить власть с любовником. Она вспомнила Реймс. То же могло произойти и в Париже. Но тут же она отмела эту мысль как нелепую. В казармах, правда, не было солдат, но во дворце ее маршалы и друзья – Монфор, Герен, Ла Руа, епископы, семейства де Немур и де Клеман. Да и не поверят парижане этим слухам, а ворота города наверняка успели бы запереть, увидев войско.

Ей понадобились считанные мгновения, чтобы подумать об этом.

– А в худшем? – спросила она.

– Займешь место своего фламандского дружка, – незамедлительно последовал ответ. – Луврской башне будет оказана небывалая честь: она будет держать в своих каменных объятиях не кого-нибудь, а невестку Филиппа Августа, поставившего эту крепость. Жаль, что он не догадывался о том, какую знатную гостью ожидает его детище; он распорядился бы приготовить для нее роскошные апартаменты с балконами, увешанными висячими садами Семирамиды.

Речь его была встречена дружным хохотом его соратников, кузенов, принцев из дома Дрё – Роберта и Жана.