Владимир Москалев - Королева Бланка

В то время ничто не играло такой важной роли в деле сохранения вассальной верности, как родственные узы. Бланка знала об этом, шла к этому и наконец добилась того, чего хотела. Теперь в королевстве ее сына наступит мир.

Так она полагала.

Был июль 1227 года.

Генрих III, поняв, что лишился союзников, а одного Филиппа Строптивого ему явно не хватает, пошел, вслед за временным, на официальное перемирие с королем Франции. Мать Генриха, Изабелла, узнав об этом, вмиг стала схожей с одной из фурий, прислужниц Аида, – глаза навыкате, рот перекошен, из ноздрей того и гляди вырвется пламя. Но поскольку сына не оказалось рядом, она обрушила свой гнев на супруга.

– Что, купили, заманили? – злобствовала она, брызгая слюной. – Тибо распластался у ног испанки, и ты вслед за ним? Эту кастильскую дрянь давно пора убить, а вы лижете ей пятки и целуете руки! Теперь и мой сын предал меня и Англию! Клянусь небом, вы не мужчины, а жалкие тряпки, о которые противно даже вытереть ноги! Все ваши выступления – мыльные пузыри, лопающиеся один за другим.

Лузиньян, не желавший порывать дружбы с Тибо, стал защищаться:

– Чего ты бесишься? Королева-мать – старая, больная женщина, в конце концов, ее можно понять.

– Мы с ней одногодки. По-твоему, я тоже старуха?

– Удивительно, но ты не увядаешь. К тому же не больна, а ее мучают бессонница и головные боли.

– С таким мужем, как ты, у меня скоро появится и то и другое, к этому добавится нервное расстройство.

– Твои волнения от зависти: как же, она правит государством, а ты всего лишь покинутая мать. Но Людовик еще юн; когда подрастет, быть может и он избавится от своей матери.

– Черта с два! Она крепко держит корабль на волнах. Увидишь, она не отдаст ему власть, будет править сама. Она дождалась своего часа, теперь ее не спихнуть. Ее уже называют соправительницей.

– Чего это она дождалась? Что ты имеешь в виду?

Изабелла хлопнула себя руками по бедрам:

– Смотрите-ка, он даже не понимает, о чем идет речь! Сколько лет пробыл королем ее муженек? Всего три года. Не кажется ли тебе странным, что он, в самом расцвете сил, так внезапно ушел из жизни? А ну-ка, вспомни теперь, долго ли проливала слезы о безвременно почившем супруге его жена? Да она через пару дней забыла о его существовании, а через неделю уже ублажала своими ласками молодого соседа из Шампани, твоего приятеля Тибо, вместе с которым ты бежал из-под Авиньона. Многие догадываются, почему ты ушел вслед за ним.

– Истек срок нашего вассального договора, это всем известно.

– Нет! Тибо отравил короля, потому и ускакал, а с ним и ты. Но его ждала возлюбленная королева, а тебя кто?

– Тоже возлюбленная. Или ты уже не королева?

– Ты навлек на себя позор и, оставив умирающего короля, заставил подозревать тебя как соучастника Тибо.

– Перестань говорить глупости! Твое больное воображение уводит тебя прочь от реальности. Никто и не думал губить короля, болезнь свела его в могилу.

– Откуда же она взялась?

– От походной жизни. Дизентерия. Да ведь тебе известно! Мясо негде было хранить, на нем сидели мухи, его не могли даже промыть как следует. Люди умирали десятками. Любому грозила смерть.

– Выходит, ты вовремя удрал? Но ты сделал это, не желая покидать Тибо. Он был нужен тебе. Зачем?

– Зачем же? – все еще не понимал супруг.

– Чтобы править королевством вместе с ним; он – в качестве фаворита королевы и ее первого министра, а ты – в качестве его друга.

– Да ты с ума сошла, Изабелла! Кто мог внушить тебе такие дьявольские мысли! Говорю же тебе, пищи было мало, ели всё подряд, не мыли…

– Всякую смерть можно устроить, было бы желание, – не унималась супруга.

Лузиньян не выдержал, вскочил с места:

– Никто не считает меня убийцей! Это же просто глупо!

– Зато убийцей считают Тибо, а ведь ты дружишь с ним.

– Тибо не убийца, клянусь тебе!

– Все ваши вассальные клятвы лживы.

– Это не вассальная клятва, уясни, наконец! Я говорю это для тебя.

– Ты многого не знаешь. В день коронации Людовика жители Реймса преградили Тибо путь во дворец.

– Мне об этом известно. Пустили ложный слух.

– Он давно достиг Парижа, об этом стали втихомолку поговаривать. Как видишь, пока это только искры, из которых совсем нетрудно раздуть пожар.

– Ты хочешь очернить Тибо? Поссорить его с королевой? Безумная, что ты затеваешь? Чего добиваешься? Что сделал он тебе плохого?

– Влюбился в испанку! Она купила его своей мнимой любовью. Она водит его за нос, потому что он ей нужен. Неужели это не понятно? Теперь она подманила к своей юбке и тебя. Она скоро всех вас купит одного за другим.

– Собственно, чем это плохо? Она будет продолжать дело своего свекра, расширяя королевство.

– Как же она это сделает? А так: отберет у вас один за другим все города, оставив каждого на клочке земли, который сможет прокормить разве что ваших слуг.

– При чем же здесь Тибо?

– Все это она проделает с его помощью, и ты вместо графа де Ла Марша станешь жалким сеньором, а я из королевы стану всего лишь помещицей.

– Никто не собирается отнимать у тебя твое Ангулемское графство, а у меня – Ла Марш. Напротив, благодаря этому брачному союзу владения наши увеличатся.

– Они всегда останутся под рукой иностранки, поскольку принадлежать будут ее сыну, а Изабелла, невеста нашего Гуго, поступит так, как захочет ее мать. Вот мы и под властью испанки! Раньше это был только ты, теперь стану и я. Однако я королева, и мой сюзерен – сын Генрих! Лучше быть вассалом собственного сына, чем полностью зависеть от кастильянки. Но она не уберет своих лап от наших владений, а потому ее надо… устранить. Вначале, однако, следует рассорить ее с любовником.

– Ты снова начинаешь молоть вздор! Она не спит с ним, всякий тебе скажет. Ни один человек не может похвастать тем, что видел их вместе в обстановке, не оставляющей сомнений в том, в чем ты хочешь ее уличить.

– Вот и надо сделать так, чтобы было кому похвастать такими сведениями, – вкрадчиво заворковала супруга на ухо не слишком твердому в своих убеждениях муженьку. – А заодно следует раздувать слухи о том, что испанка спит с убийцей своего мужа. Пойми, их необходимо поссорить.

Лузиньян отшатнулся от жены, недоумевая:

– Зачем?!

– Боже мой, как долго до тебя доходит! Вот уже сколько времени мы с тобой говорим, а оказалось, топчемся на месте. А может быть, ты не хочешь меня понять, потому что кастильянка тебе по нраву?

– Я этого не говорил.

– Ответь мне, желаешь ли ты своему другу добра? Не делай удивленных глаз, я говорю о Тибо.

– У меня нет причин ненавидеть его. Мы с ним старые приятели. С какой стати мне враждовать с ним и его женой, хотя она и выдала нас в деле при Шиноне и, похоже, при Беллеме.