Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Это было так. Ему пришлось восстановить в памяти до мельчайших деталей все касавшееся времени его пребывания во Франции. Они желали знать звание и личный номер каждого встреченного им немца. Всех он, конечно, вспомнить не мог, но на курсах в Ти-Гуине занимался усердно и оказался в состоянии дать много информации.

Это был обычный для военной разведки опрос. Но его также расспрашивали о побеге — какими дорогами он шел, кто ему помогал. Их заинтересовали даже Морис и Марсель, и Ллойда упрекнули, что он не узнал их фамилии. Услышав о Терезе, все очень обрадовались: она явно могла стать ценным сотрудником и оказывать помощь беглецам и в дальнейшем.

— Сегодня я встречаюсь с другими. — Он взглянул на машинописный листок, лежащий на туалетном столике. — Отель «Метрополь» на Нортумберленд-авеню, комната четыреста двадцать четыре. — Это здание находилось возле Трафальгарской площади, в окружении правительственных зданий. — По-видимому, это новый отдел, который будет заниматься британскими военнопленными… — Ллойд надел фуражку и посмотрел в зеркало. — Я достаточно хорошо выгляжу?

Ответа не последовало. Он взглянул на кровать. Дейзи уснула.

Ллойд накрыл ее одеялом, поцеловал в лоб и вышел.

Он сообщил матери, что Дейзи спит на его кровати, и Этель сказала, что попозже заглянет проверить, хорошо ли она себя чувствует.

Ллойд поехал на метро в центр Лондона.

Он рассказал Дейзи правду о том, кто его родители, разрушив ее теорию, что он — сын Мод. Она сразу ему поверила, тем более что вдруг вспомнила, как Малыш ей говорил, что у Фица есть где-то незаконный сын.

— Как странно, — сказала она задумчиво. — Два англичанина, в которых я влюбилась, оказались братьями по отцу… — Она оценивающе оглядела Ллойда. — Ты унаследовал его красоту. А Малышу достался лишь его эгоизм.

Ллойд и Дейзи еще не занимались любовью. Одна из причин была в том, что по ночам она никогда не была свободна. А единственный раз, когда была возможность, ничего не вышло.

Это было в прошлое воскресенье дома у Дейзи, на Мэйфэр. По воскресеньям во второй половине дня у ее слуг был выходной, и она привела Ллойда в свою спальню. Дом был пуст. Но она нервничала и чувствовала себя неловко. Она поцеловала его, но потом отвернулась. Он положил руки ей на грудь, но она их скинула. Он смутился. Если ему не следовало так себя вести, то зачем они пришли в ее спальню?

— Прости, — наконец сказала она. — Я люблю тебя, но я не могу этого сделать. Я не могу изменить мужу в его собственном доме.

— Но он-то тебе изменял.

— Он хотя бы делал это где-то в другом месте.

— Ладно.

Она взглянула на него.

— Думаешь, я веду себя глупо?

Он пожал плечами.

— Ну да, после всего, что у нас уже было, мне кажется, ты ведешь себя чересчур педантично… но, как бы там ни было, что чувствуешь, то чувствуешь. Каким бы я был подонком, если бы стал настаивать, когда ты к этому не готова.

Она крепко обняла его.

— Я и раньше это говорила, — сказала она. — Ты взрослый.

— Но давай не будем портить весь вечер, — сказал он. — Пойдем в кино.

Они пошли на Чарли Чаплина — шел фильм «Великий диктатор» — и смеялись до хрипоты. Потом она снова пошла на дежурство.

Приятные мысли о Дейзи занимали Ллойда всю дорогу до станции Имбэнкмент, потом по Нортумберленд-авеню он дошел до отеля «Метрополь». Отель лишился своей изысканной мебели и был теперь обставлен практичными столами и стульями.

После нескольких минут ожидания Ллойда привели к высокому энергичному полковнику.

— Я прочел ваш отчет, лейтенант, — сказал он. — Хорошо поработали.

— Благодарю вас, сэр.

— Мы полагаем, что по вашим стопам пойдут другие, и нам бы хотелось им помочь. Особенно нас интересуют оказавшиеся на вражеской территории летчики. Обучать новых — дорого, и нам нужно их возвращать, чтобы они снова могли летать.

Ллойд подумал, что это жестоко. Если человек был сбит и выжил, неужели действительно необходимо его просить пойти на риск, что все это повторится снова? Но раненых возвращали в строй, едва они выздоравливали. Война есть война.

Полковник сказал:

— Мы устраиваем нечто вроде подземной железной дороги из Германии в Испанию. Мне известно, что вы говорите по-немецки, по-французски и по-испански, но, что намного важнее, вы были на самом острие. Мы бы хотели перевести вас в наш отдел.

Ллойд этого не ожидал и не знал, как к этому относиться.

— Благодарю вас, сэр. Это большая честь. Но это кабинетная работа?

— Напротив. Мы хотим, чтобы вы вернулись во Францию.

У Ллойда сильно забилось сердце. Он не думал, что ему снова придется столкнуться с теми опасностями.

Полковник увидел на его лице отчаяние.

— Вы знаете, как это опасно.

— Да, сэр.

— Вы можете отказаться, если хотите, — сказал он резко.

Ллойд подумал о Дейзи, работающей в гражданской обороне, о людях, сгоревших в здании Пибоди, и понял, что ему совершенно не хочется отказываться.

— Если вы считаете, что это важно, сэр, я, конечно же, охотно поеду.

— Молодец! — сказал полковник.

Через полчаса ошеломленный Ллойд шел назад к станции метро. Теперь он работал в отделе «М19». Он должен был вернуться во Францию с поддельными документами и большими суммами наличных. Уже сейчас на оккупированной территории были завербованы десятки немцев, голландцев, бельгийцев и французов для выполнения смертельно опасного дела — помощи летчикам Британии и Содружества в возвращении домой. Он будет одним из множества агентов, расширяющих сеть.

Если его поймают, то подвергнут пыткам.

Ему было страшно, но вместе с тем он чувствовал радостное волнение. Он полетит в Мадрид, это будет его первый полет на самолете. Он вернется во Францию через Пиренеи и свяжется с Терезой. Он будет действовать в стане врагов, спасая людей из-под самого носа у гестапо. Он приложит все усилия, чтобы люди, идущие его путем, не оказались так одиноки и беспомощны, как было с ним.

Он вернулся на Натли-стрит в одиннадцать часов. На столе лежала мамина записка: «Мисс Америка не показывалась». Заехав на место падения бомбы, потом Этель собиралась поехать в палату общин, Берни — в Совет Лондонского графства. Весь дом оставался в распоряжении Ллойда и Дейзи.

Он поднялся в свою комнату. Дейзи еще спала. Ее кожаная куртка и рабочие шерстяные брюки были небрежно брошены на пол. Она лежала в его постели в одном белье. Никогда еще такого не было.

Он снял пиджак и галстук.

— И остальное снимай, — донесся из постели сонный голос.

Он обернулся.

— Что?

— Раздевайся и ложись.

Дом был пуст, никто их не побеспокоит.

Он снял ботинки, брюки, рубашку и носки, потом заколебался.

— Не бойся, не замерзнешь, — сказала Дейзи. Она заворочалась под одеялом и бросила в Ллойда шелковый комбидрес.