Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Ему представлялось, что это будет торжественный момент возвышенных чувств, но Дейзи, похоже, считала, что это должно быть весело, со смехом. Он был согласен, чтобы тон задавала она.

Он снял майку и трусы и скользнул к ней в постель. Она была теплая и расслабленная. Ему стало не по себе: он так и не сказал ей, что девственник.

Ллойд все время слышал, что инициативу должен проявлять мужчина. Но Дейзи, похоже, об этом не знала. Она ласкала его, целовала, потом положила руку ему на пенис.

— С ума сойти, — сказала она. — Я могла только мечтать, что он будет таким!

После этих слов он перестал нервничать.

Как-то в воскресенье, холодным зимним днем, Карла фон Ульрих поехала со служанкой Адой навестить Адиного сына Курта в детский дом, находящийся в Ванси, на берегу озера в западном пригороде Берлина. Добираться туда приходилось час на поезде. У Карлы вошло в привычку надевать в эти поездки свою форму медсестры, потому что персонал детского дома с коллегой по профессии говорил откровеннее.

Летом на берегу озера было полно народу — семьи с детишками, которые играли на берегу и плескались на мелководье, но сегодня лишь несколько человек гуляли, надежно укутанные от холода, да один отчаянный пловец, которого на берегу ждала взволнованная жена.

Детский дом, в который помещали детей с тяжелой инвалидностью, в прошлом был домом аристократов. Его элегантные залы для приемов были поделены перегородками, выкрашены зеленой краской и заставлены больничными кроватями и люльками.

Курту было восемь лет. Он ходил и ел как двухлетний ребенок, но говорить не умел и до сих пор пользовался подгузниками. И уже несколько лет не было никаких признаков улучшения его состояния. Однако он, несомненно, был рад видеть Аду. Он сиял от счастья, бормотал и протягивал руки, чтобы его поднимали, обнимали, целовали.

Карлу он тоже узнал. Всегда, увидев его, она вспоминала ужасные обстоятельства его появления на свет, когда ей пришлось принимать роды, пока ее брат Эрик бегал за доктором Ротманом.

Они играли с ним около часа. Ему нравились поезда, и машинки, и книжки с яркими картинками. Потом подошло время дневного сна, и Ада стала ему петь, пока он не уснул.

Когда они шли к выходу, к Аде подошла медсестра:

— Фрау Хемпель, пожалуйста, следуйте за мной в кабинет профессора, доктора Вилриха. Он желает с вами поговорить.

Вилрих был директором детского дома. Карла никогда его не видела и была уверена, что Ада — тоже.

— А что, какие-нибудь проблемы? — встревожилась Ада.

— Я уверена, что господин директор хочет поговорить с вами о развитии Курта, — сказала медсестра.

— Фройляйн фон Ульрих пойдет со мной, — сказала Ада.

Медсестре это не понравилось.

— Профессор Вилрих просил привести лишь вас.

Но Ада при необходимости могла проявить упрямство.

— Фройляйн фон Ульрих пойдет со мной, — твердо повторила она.

Медсестра пожала плечами и кратко сказала:

— Идемте.

Их проводили в уютный кабинет. Эта комната была без перегородок. В камине горел огонь, а из полукруглого окна-эркера было видно озеро. Карла увидела, что кто-то шел под парусом, разрезая легкую зыбь, прямо по ветру — сейчас это был крепкий бриз. Вилрих сидел за столом с кожаным верхом. Рядом стояла банка с табаком и подставка с разнообразными трубками. Ему было около пятидесяти, он был высокого роста и крепкого телосложения. Все его черты казались крупными: массивный нос, квадратная челюсть, огромные уши и куполообразная лысина.

— Фрау Хемпель, я полагаю? — сказал он, взглянув на Аду. Ада кивнула. Вилрих посмотрел на Карлу. — А вы, фройляйн…

— Карла фон Ульрих, профессор. Я — крестная мать Курта.

Он поднял брови.

— Не слишком ли вы молоды, чтобы быть крестной матерью?

— Она принимала у меня роды! — возмущенно сказала Ада. — Ей было всего одиннадцать, но она справилась лучше, чем доктор, которого рядом не было!

Вилрих пропустил ее слова мимо ушей. По-прежнему глядя на Карлу, он произнес надменно:

— И, я вижу, надеетесь стать медсестрой.

Карла была в форме новичков. Но она считала, что не просто «надеется».

— Я прохожу практику, — сказала она. Вилрих ей не нравился.

— Пожалуйста, сядьте, — сказал он и открыл тонкую папку. — Курту восемь лет, но он достиг уровня развития лишь двухгодовалого ребенка.

Он помолчал. Ада и Карла ничего не ответили.

— Это неудовлетворительно, — сказал он.

Ада взглянула на Карлу. Та не знала, к чему он клонит, и дала это понять, пожав плечами.

— Для таких случаев появился новый метод. Однако Курта потребуется перевести в другую клинику. — Вилрих закрыл папку. Он посмотрел на Аду и в первый раз улыбнулся. — Я уверен, вы бы хотели, чтобы Курт прошел лечение, которое, возможно, улучшит его состояние.

Карле его улыбка не понравилась, она показалась ей гадкой.

— Не могли бы вы побольше рассказать нам об этом лечении, профессор? — сказала она.

— Боюсь, что это выше вашего понимания, — ответил он. — Даже если вы проходите практику.

Карла не собиралась позволять ему так от них отделаться.

— Я уверена, что фрау Хемпель хотела бы знать, предусматривает ли это лечение хирургическое вмешательство, или таблетки, или, например, электричество.

— Таблетки, — сказал он с очевидной неохотой.

— А куда его придется везти? — спросила Ада.

— Клиника находится в Акельберге, в Баварии.

Ада была слаба в географии, и Карла знала, что Ада не имеет представления, насколько это далеко.

— Двести миль от Берлина, — сказала она.

— О нет! — воскликнула Ада. — Как же я буду к нему ездить?

— Поездом, — раздраженно ответил Вилрих.

— Это четыре-пять часов, — сказала Карла. — Ей наверняка придется оставаться на ночь. А плата за проезд?

— Я не могу думать о таких вещах! — сердито сказал Вилрих. — Я врач, а не турагент!

Ада чуть не плакала.

— Ну, если от этого Курту станет лучше и он научится говорить, хотя бы несколько слов, и не ходить под себя… то, может быть, когда-нибудь мы сможем забрать его домой.

— Вот именно, — сказал Вилрих. — Я был уверен, что вы не хотели бы лишать его шанса на улучшение лишь из-за собственных эгоистических соображений.

— Но вы действительно хотите сказать, что Курт сможет жить нормальной жизнью? — сказала Карла.

— Медицина не дает гарантий, — сказал он. — Это должна знать даже практикантка.

От родителей Карла научилась нетерпимости к уверткам.

— Я не требую от вас гарантий, — твердо сказала она. — Я спрашиваю, каковы прогнозы. Вы должны прогнозировать результат, иначе вы бы не предлагали лечение.

Он покраснел.

— Это новый метод. Мы надеемся, что он улучшит состояние Курта. Это я вам и говорю.