Кузьма Абрамов - Степан Эрьзя

Степан утаил от Уголино состояние своих финансовых дел. Больше того, не желая обременять друга своим присутствием, собрался и выехал в Каррару. Причем денег на железнодорожный билет у него едва хватило до Генуи. Дальше до самой Каррары он шел пешком вдоль побережья Лигурийского моря. Было лишь начало лета, о чем он очень жалел — осенью бы горный лес и заросли фруктовых деревьев накормили его своими плодами.

На исходе третьего дня Степан спустился в котловину между горами, где расположен город Каррара. Увидев, что многие его дома сложены из кусков чистого белого мрамора, Степан подумал с досадой: «Какая расточительность». Ведь это то же самое, что разжигать печь червонцами. В гостинице его встретили не очень дружелюбно, но когда он сказал, что скульптор и приехал сюда специально поработать, хозяин гостиницы, видимо, привыкший к подобного рода жильцам, отвел Степану небольшую комнату с трехразовым питанием в день.

С неделю Степан жил, ничего не делая, просто присматриваясь к коллегам-скульпторам, которых в Карраре было предостаточно. Дело в том, что здесь, на месте, мрамор продавался по более дешевой цене: его не надо было транспортировать. Но Степан не мог купить себе ни одного куска даже по самой низкой цене.

Наконец потеряв всякую надежду получить деньги, он написал письмо к мадам Фарман и попросил объяснить, если она знает, почему Санчо Марино не дает о себе знать. Между тем хозяин гостиницы стал поглядывать на него косо. Ничего хорошего это не предвещало. Сначала его лишили довольствия, а через два дня предложили освободить комнату. Степан было вспылил: дескать, хозяин не имеет права выгонять его на улицу, но быстро успокоился, когда тот припугнул его карабинерами. Он-то хорошо знал, что значит иметь дело с фараонами. Чемодан с бельем и одеждой хозяин оставил пока у себя, обещая отдать сразу же, как только Степан внесет деньги. Хотел придержать и инструмент, но Степан взмолился — без него он вовсе пропадет. Он уже не надеялся на Санчо Марино, поняв, что тот ссужал его деньгами, пока это ему было выгодно, а стоило Степану выказать твердость и самостоятельность, как он мигом решил порвать с ним. Впрочем, Степана возмущал не сам разрыв, он рано или поздно все равно произошел бы, а нечестный поступок Санчо Марино, который забрал из Соо все скульптуры, не заплатив ни одного франка. Что же теперь делать? В суд на него подавать? Да где его отыщешь? Он, наверно, давно отплыл к себе за океан и увез скульптуры с собой.

Степан временно устроился в другой гостинице, на окраине Каррары, хозяин которой оказался более покладистым человеком. Узнав, что Степан скульптор, он предоставил в его распоряжение пустующий сарай и даже помог раздобыть кусок мрамора. Этот кусок через несколько дней превратился в чудесную скульптурную группу — «Поцелуй». Здесь же на окраине, недалеко от гостиницы, группа рабочих занималась сортировкой мраморных глыб и кусков, привозимых сюда с гор, где их добывали. Степан познакомился с некоторыми из них и двоих привел к себе в сарай-мастерскую, чтобы показать «Поцелуй». Итальянцам понравилась скульптура, и они рассказали о ней своим товарищам. С этого дня в сарай началось настоящее паломничество.

Рабочие, занятые добычей мрамора, были объединены в своеобразный кооператив, имевший в Карраре свою администрацию и свой клуб. Как-то они намекнули скульптору, что было бы неплохо, если бы он согласился сделать для их клуба хорошую статую. Заплатить ему за работу деньгами они, конечно, не смогут, денег у них нет, но зато снабдят его мрамором — пусть выбирает себе, сколько хочет. Степан не заставил себя долго уговаривать, выбрал подходящую глыбу и попросил рабочих затащить ее в мастерскую. Недели полторы он не выходил оттуда, и все это время рабочие со своими узелками и фляжками ежедневно сходились на обед к его сараю. Все знали, что скульптор находится в стесненных обстоятельствах, и каждый старался поделиться чем мог — кто куском хлеба, кто стаканом вина. Больше того, администрация кооператива предложила хозяину первой гостиницы незамедлительно вернуть скульптору его чемодан, что было и сделано. Одновременно с чемоданом Степану принесли письмо от мадам Фарман. Она писала, что, насколько ей известно, его компаньон уехал из Парижа уже давно, захватив с собой все скульптуры. Ну а Марта, кажется, сообщала ему, что вышла замуж и тоже уехала из Соо.

Последняя новость огорошила Степана. К первой он был в какой-то степени подготовлен. От такого человека, как Санчо Марино, нельзя было ожидать ничего иного. Но Марта... Как она могла? Так сразу?.. Вот и пойми, черт возьми, после этого женщин!..

После письма мадам Степан несколько дней не мог работать, бродил по окрестным горам и все думал, как нехорошо получилось у них с Мартой. Ни один разрыв с женщиной он не переживал так тяжело. Марта всегда казалась ему неотделимой частицей его самого. И вот она отделилась, оставив по себе боль в его сердце... Вместе с тем он не злился на нее и хотел, чтобы она была счастлива. Он напрягал воображение, пытаясь представить ее улыбающейся. От большой глыбы мрамора, из которой он изваял обнаженную женскую фигуру для клуба рабочих, осталось несколько довольно крупных кусков. Он выбрал один и принялся за работу. Та «Обнаженная» делалась тоже с Марты, по памяти. По памяти он сделал и ее изящный головной портрет...

Скульптура, поставленная в клубе рабочего кооператива, сразу же привлекла к себе внимание не только жителей Каррары, но и окрестных селений — люди приходили специально взглянуть на нее. Надо сказать, что итальянцы вообще неравнодушны к произведениям искусства — будь то скульптура или музыка. Известно, например, что, когда Верди писал оперу «Риголетто», мелодия песни герцога, случайно услышанная кем-то из его соседей или почитателей, за какие-нибудь сутки сделалась достоянием всей Венеции. Не удивительно, что так заинтересовались и скульптурой Степана. К тому же стало уже привычным, что произведения искусства выставлялись обычно в храмах, музеях, вестибюлях богатых домов, а тут вдруг — мраморное изваяние в рабочем клубе, где пьют вино, курят, ругаются. Кое-кому это даже не понравилось, но завсегдатаи клуба были совершенно иного мнения. Где же еще место для прекрасного, как не среди простых рабочих, людей труда? У ног статуи всегда лежали свежие цветы. Их приносили с долин паломники, приходившие взглянуть на нее.

Постепенно слава о Степане, как о выдающемся скульпторе, проживающем в Карраре, распространилась далеко за пределы провинции Масса-Каррара. Из приморского города Специя к нему неожиданно явился посыльный с приглашением посетить мэрию.