Артуро Перес-Реверте - Эль-Сид, или Рыцарь без короля [litres]

– Знаю. Но победили тогда мы.

– Ничего подобного! – возразил Минайя. – Мы взяли верх.

Руй Диас примирительно поднял свободную руку:

– Вышла ничья, как в шахматах. Когда стемнело, и наши, и ваши отступили. Поле битвы не осталось ни за одной из сторон.

– И все равно… – гнул свое Минайя.

– В той битве победителей не было. И все на этом.

Все трое переглянулись, обретя спокойствие тех, для кого война – ремесло. Миг спустя Руй Диас скупо улыбнулся:

– Твой повелитель Мутаман сказал, что ты будешь командовать своим отрядом. Но под моим началом.

– Буду, если Всевышний не рассудит иначе.

– Если рассудит иначе, ты, надеюсь, немедля дашь мне знать.

На это мавр ничего не ответил. Покосился на Минайю, а потом прямо и пристально взглянул на Руя Диаса. И тот прочитал в его глазах горделивую твердость и надменность истого воина.

– Еще твой повелитель сказал, что я смогу доверять тебе. Что ты – отважный человек, умелый боец и благородный рыцарь. И что твоя верность доказана многажды.

Мавр помедлил, размышляя над ответом.

– Покуда мой господин, да хранит его Всевышний, приказывает мне хранить тебе верность, я буду верен, – проговорил он наконец. – Ни минутой больше, ни минутой меньше.

Кастилец поглядел на него очень серьезно:

– Рассчитываю на это… В нашем с тобой ремесле не так важно биться плечом к плечу с друзьями, как вовремя узнать, что тебе они больше не друзья.

– Это – мудро, мне кажется.

– Не кажется, а так оно и есть.

Руй Диас выпустил поводья, чтобы снять перчатку с правой руки. И протянул ее мавру:

– Добро пожаловать в мое войско, раис Якуб.

Тот не шевельнулся, разглядывая его. Потом тоже снял перчатку и пожал протянутую ему руку. Все это – медленно и не спуская глаз с кастильца.

– Добро пожаловать в мою страну, Сиди.

На высокой круглой башне, стоявшей в южной части Альхаферии, ворковали голуби. Было еще рано. Солнце, вися над самым горизонтом, освещало треугольные гнезда в бойницах. Пахло пометом, веяло птичьим теплом.

– Мне нравится, какие звуки раздаются здесь по утрам, – разнеженно сказал Мутаман. – Прислушайся. Не правда ли, чудесно? Воркованье счастливых голубей.

Руй Диас кивнул, хоть и не слишком искренне. Голуби – счастливые или несчастные – занимали его только как средство доставки или кушанье. Однако эмир Сарагосы обожал разводить этих птиц. После церемонии во дворце Руя Диаса прямиком повели в эту башню. Дня не проходит, сказали ему, поднимаясь по лестницам, чтобы Мутаман с утра не явился сюда. Сюда – в эту огромную голубятню, построенную из дерева, крытую черепицей, отделанную изразцами, снабженную навесом и карнизами, которые защищали от ветра и хищных птиц.

– Видишь этих птенцов? – Мутаман держал двоих на ладони одной руки. – Они только вылупились, еще слепые и в желтоватом пуху. Пройдет лишь месяц с лишним – и они обрастут настоящими перьями и смогут летать. А пока можно потетешкать их.

Он осторожно положил птенцов назад, в гнездо, взял Руя Диаса за руку и повел вокруг голубятни. Эмир был в простом шерстяном бурнусе, в туфлях без задников, в белом полотняном платке на голове. Не знающий эмира в лицо принял бы его за какого-нибудь дворцового слугу – если бы не перстень с рубином на левой руке да не два чернокоже-лоснящихся телохранителя с кривыми кинжалами за поясом, державшиеся чуть поодаль.

– Это – дикие голуби, вывезенные из страны моих предков. Я их приручаю и развожу. – Он показал на самую протяженную часть голубятни. – Вот с этой стороны – почтовые, мои зоркие очи. Знаешь ли ты, что их использовали еще египтяне и вавилоняне? И что вот такой же голубок после Всемирного потопа принес Ною оливковую ветвь?

– Так далеко я не заглядывал, сеньор.

– И римляне без них не обходились. Ты слышал о римлянах – или все понятия о военной науке приобрел в бою?

– Кое-что слышал… Битвы Юлия Цезаря и что-то еще.

– Gallia est omnis divisa in partes tres? [16] «Вся Галлия состоит из трех частей» – первая фраза из «Записок о Галльской войне» Юлия Цезаря.

– Ну, например.

– Так вот, Цезарь тоже использовал голубей.

– А-а.

Эмир поглядел на него с любопытством:

– Разве тебя ничему не учили ни в твоем Виваре, ни потом, в бытность твою пажем при дворе короля Фердинанда?

– Почему же… Кое-чему учили. Начаткам латыни учили… счету и еще чему-то. Для кастильского инфансона это в порядке вещей. И потом, как вы знаете, я очень рано пошел воевать.

– Понятно.

И, улыбнувшись, Мутаман вновь отдал все внимание своим голубям. Он гордился самыми удачными особями, показывал их кастильцу, расхваливая их способность находить дорогу к цели, их блестящее оперение, их силу и неутомимость. И уверял, что его питомцы могут за день пролететь сто сорок лиг.

– Несколько штук возьмешь с собой в поход на север. Они хорошо обучены и умеют возвращаться домой, притом не попадаясь ястребам и соколам. Я дам тебе самых лучших.

– Благодарю, государь. Это честь для меня.

– Верно, честь. Не хочется расставаться с ними, однако я должен знать обо всем, что происходит, а голуби проделают этот путь гораздо скорей, чем верховой-гонец.

– Рассчитывайте на меня, государь.

Мавр осторожно просунул руки в гнездо и извлек из него голубку в красивом оперении – сером с радужно-зеленоватым отливом.

– Они очень чистоплотны, однако чувствительны к паразитам. И потому я лично проверяю, в каком состоянии у них перья и лапы… Ага! Так и есть – блоха.

И он показал ее Рую Диасу, прежде чем раздавить ногтями большого и указательного пальца. Потом положил голубку назад.

– Я бы хотел отправиться с тобой в этот первый поход, но неотложные дела удерживают меня в Сарагосе. Так или иначе, когда найдешь безопасное и надежное место на зиму, я приеду туда… Решил уже, где оно будет?

Руй Диас кивнул:

– После Монсона рассчитываю взять Тамарите и там обосноваться.

– То есть ты со своим войском сильно углубишься в пределы Лериды. – Эмир в раздумьях сморщил лоб. – Во владения моего брата Мундира.

– Так, государь. Если мы не войдем, войдут они.

– Без сомнения. И Тамарите мне кажется подходящим местом. Надеюсь подоспеть вовремя, чтобы соединиться с тобой и отбить их.

– Полагаете, они попытаются?

– Опять же – не сомневаюсь. Ни франки, ни арагонцы, ни мой дражайший братец не допустят, чтобы такая заноза торчала там. Постараются выдернуть ее, пока нарывать не начала.

Мутаман – а за ним и Руй Диас – вышел на крепостную стену; оба молча стали разглядывать открывавшийся оттуда чудесный пейзаж. Солнце поднялось выше, и в его лучах река вспыхнула ослепительным перламутровым блеском. Против света стало видно за стенами пестрое нагромождение домов Сарагосы. Возносились к небу минареты.