Уилбур Смит - На краю света

Таита поспешил к следующей главе, под названием «Плод». Сердце его колотилось так, что эхом отдавалось в ушах.

Пол плода, насколько установлено, значения не имеет, хотя логично и желательно, чтобы он совпадал с полом реципиента. Плод должен быть здоровым и правильно сформированным, без видимых изъянов и деформаций. В случае несоответствия плода данным требованиям его следует утилизировать. По этой причине рекомендуется иметь наготове более чем одного донора. Если область для посева обширна, требуется по меньшей мере три донора, а лучше всего пять.

Таита отшатнулся.

Три донора. Он припомнил трех девушек, которые купались в пруду в день его первого приезда сюда. Их привели как агнцев на заклание, для того чтобы дать Мерену новый глаз. Пять доноров. Перед его мысленным взором предстали пять девушек, которых Онка вел в горы, когда они разминулись с ним по пути. Они все были задушены согласно предписываемой процедуре? Возможно, это плач одной из них он слышал той ночью? Знала ли бедняжка о том, что ждет ее саму и плод в ее чреве? И поэтому рыдала?

Таита вскочил из-за стола и выбежал из здания в лес. Едва деревья скрыли его, как он согнулся пополам, и его мучительно вырвало от стыда и вины. Он прислонился к стволу одного из деревьев и опустил взгляд на выпуклость под туникой.

– Так вот ради чего были жестоко убиты невинные? – спросил он сам себя, потом вытащил из-за пояса короткий нож. – Я отрежу его и затолкаю Ханне в глотку! Пусть подавится! – Его обуревало бешенство. – Это отравленный дар, который принесет мне только чувство вины и страдания.

Рука его тряслась так сильно, что нож выскользнул из пальцев. Маг обеими руками закрыл лицо.

– Я ненавижу их… Себя ненавижу! – шептал он.

В уме у него мелькали жестокие и беспорядочные образы. Ему вспомнился крокодилий пир в водах лазурного озера. Слышались женские рыдания и крики младенцев, звуки отчаяния и горя.

Наконец хаос рассеялся, и его прорезал голос Деметера, его ученого наставника: «Эта Эос – приспешница лжи. Она ловкая самозванка, узурпатор, обманщица, воровка, пожирательница детей».

– Пожирательница детей, – повторил он. – Это с ее ведома и по ее приказу творятся такие жестокости. Мне следует обратить свою ненависть с себя самого на нее. Это ее я на самом деле ненавижу. Это ее я пришел уничтожить. И может быть, «привив» мне эти органы, она невольно обращает их в инструмент собственного падения.

Маг отвел руки от лица и посмотрел на них. Они больше не дрожали.

– Собери в кулак свою решимость и отвагу, Таита из Галлалы, – прошептал он. – Разведка боем закончена. Начинается главная битва.

Таита вышел из леса и вернулся в библиотеку, чтобы забрать свиток целительницы Рей. Он понимал, что должен прочитать его целиком и вникнуть в каждую подробность. Должен узнать, как они рассекают тела малышей, чтобы сотворить свой гнусный «посев». Должен сделать так, чтобы принесенные в жертву младенцы погибли не напрасно.

Маг подошел к столу, на котором оставил свиток, но манускрипт исчез.

Когда он вернулся в свою комнату, солнце уже скрылось за ободом кратера. Слуги зажгли масляные лампы, котелок с ужином грелся на тлеющих в бронзовой жаровне углях. Слегка поев, Таита сварил кофе из выращенных Ассемом зерен, выпил, уселся на циновку, скрестив ноги, и приготовился медитировать. Именно такой ряд привычных действий маг совершал каждый вечер, и подглядывающий через тайный глазок лазутчик не обнаружил бы ничего необычного.

Наконец он задул огонь, и комната погрузилась в темноту. Спустя некоторое время аура человека у глазка померкла – он оставил свой пост на ночь. Таита выждал еще немного, снова зажег лампу, но подкрутил фитиль так, чтобы тот едва мерцал. Маг положил в сложенные ковшом руки амулет Лостры и вызвал в мыслях образ царицы, ставшей Фенн. Потом открыл крышечку и извлек оба локона, старый и новый. Его любовь к ней являлась главным рубежом обороны против соблазнов Эос. Поднеся локоны к губам, он воззвал к своей любви.

– Огради меня, любимая, – взмолился маг. – Укрепи.

Он почувствовал, как сила, исходящая от этих мягких волос, согревает его душу. Потом убрал локоны обратно в тайник и достал оттуда кусочек красного камня, извлеченный из глазницы Мерена. Положив его на ладонь, он впился в него пристальным взглядом.

– Он холодный и твердый, как моя ненависть к Эос, – прошептал Таита. – Любовь – мой щит, ненависть – меч.

Укрепившись в своих чувствах, он вернул камешек в тайник и повесил амулет на шею. Потом задул лампу и лег, но сон не шел.

Его одолевали бессвязные мысли о Фенн. Он вспоминал, как она смеется и как плачет. Вспоминал ее забавы и розыгрыши. Вспоминал серьезное выражение лица, с каким девочка решает поставленную перед ней задачу. Вспоминал тепло ее тела, лежащего рядом в ночи, тихий звук ее дыхания и мерный стук сердца.

«Я должен увидеть ее еще раз; возможно, он станет последним, – сказал он себе и сел. – Вызывать ее я не решусь, но можно прозреть».

Два этих астральных действа были схожи друг с другом, но имели совершенно разную суть. «Вызвать» означало как бы окликнуть ее через эфир, и нежелательный слушатель мог уловить колебания. «Прозреть» подразумевало подглядеть за ней тайком, как лазутчик через глазок. Только человек посвященный и обладающий магическими способностями, как Эос, мог обнаружить «прозревающего», как недавно он сам обнаружил шпиона. Впрочем, Таита давно воздерживался от любой астральной деятельности и рассчитывал, что колдунья едва ли останется настороже.

«Я должен увидеть Фенн. Должен попытать счастья».

Он взял в правую руку амулет Лостры. Заключенный в нем локон волос Фенн послужит проводником к ней. Маг прижал амулет ко лбу и закрыл глаза, потом начал раскачиваться из стороны в сторону. Ковчежец в правой руке словно зажил собственной жизнью. Таита ощутил, как амулет тихо пульсирует в ритм биению его сердца. Он открыл разум и позволил потоку бытия закружить и увлечь его, подобно водам большой реки. Дух его освободился из тела и воспарил, как если бы летел на крыльях гигантской птицы.

Далеко внизу проплывали сменявшие друг друга картины лесов и равнин. Таита увидел нечто, напоминающее армию в походе, но, приблизившись, разглядел, что это медленно перемещающаяся колонна беженцев. Сотни мужчин, женщин и детей брели по пыльной дороге или ехали в примитивных повозках, запряженных волами. Среди них были и солдаты, в том числе всадники. Но Фенн в числе этого многолюдья не наблюдалось.

Маг отправился дальше. Дух его летел, следуя за амулетом, как за путеводной звездой, пока вдали не показалось небольшое скопление строений – Мутанги. Приблизившись, Таита с ужасом понял, что селение обращено в руины и сожжено дотла. Астральная память о бойне витала над деревней. Маг стал считывать следы и с облегчением убедился, что ни Фенн, ни других представителей его маленького отряда среди убитых нет. Наверное, они сбежали из Мутанги прежде, чем тот сровняли с землей.