Уилбур Смит - На краю света

Когда она легла на циновку, раздвинула бедра и направила его внутрь себя, Таита оказался застигнут врасплох ощущением жаркой и влажной потаенной плоти, обхватившей его. Он оказался в опасной близости от того, чтобы извергнуться, прежде чем все началось по-настоящему. Огромным усилием воли он вновь овладел собой и своим телом. Теперь ему пригодились все его упражнения и тренировки. Маг отстранился от собственных ощущений и сосредоточился на чтении ее ауры, руководствуясь ею, как моряк, пересекающий океаны. Он использовал свой дар, чтобы предугадывать ее желания и нужды прежде, чем Лусулу сама определяла их. Он заставлял ее стонать и кричать, вопить, как обреченную на пыточном столе. Она задыхалась, все ее тело пульсировало. Она молила его остановиться, потом молила не останавливаться.

– Ты убиваешь меня, – сказала она наконец, рыдая. – Клянусь священным именем богини, я больше не могу.

Но он продолжал.

Лусулу слабела, не в силах больше отвечать на его удары. Лицо ее стало мокрым от пота и слез. Темная тень страха промелькнула в глазах.

– Ты демон, – прошептала женщина. – Ты демон во плоти.

– Да, демон, которого сотворили ты, Ханна и вам подобные.

Наконец она была готова – в ней не осталось ни капли способности к сопротивлению. Таита навалился на нее, проникнув глубоко. Ее тело и разум открылись перед ним. Он прильнул к ее рту, раскрыл ей губы, затем выгнул спину и, как ныряльщик за жемчугом, делающий последний вдох перед погружением, высосал из нее все: ее силу, мудрость и знания, опыт ее успехов и неудач, ее страхи и далеко запрятанное чувство вины. Забрав у нее все, он оставил опустошенную Лусулу лежать на циновке. Дыхание у нее было частым и поверхностным, кожа стала бледной и прозрачной, как воск; глаза не мигая смотрели перед собой, но ничего не видели.

Маг просидел рядом с ней весь остаток ночи, перебирая ее воспоминания, изучая секреты, познавая ее истинную суть.

Когда забрезжил рассвет, Лусулу наконец пошевелилась и замотала головой.

– Кто я? – слабым голосом прошептала она. – Где я? Что со мной случилось? Я ничего не помню.

– Ты особа по имени Лусулу, – ответил маг. – В своей жизни ты совершала великие злодеяния. Тебя угнетало чувство вины. Я забрал твою вину и все остальное. Но ничего из взятого у тебя я не хочу хранить. Я верну тебе все, и прежде всего вину. В конце концов она убьет тебя, и ты вполне заслуживаешь смерти.

Когда он снова распластал ее и опустился над ней на колени, она попыталась отбиваться, но у нее не нашлось больше сил. Он вошел в нее, и она хотела вскрикнуть, но крик только заклокотал у нее в горле, не достигнув губ. Проникнув глубоко, Таита сделал еще один глубокий вдох и напрягся, а потом вернул ей все взятое в одной долгой эякуляции. Излившись, маг прервал соитие и пошел мыться.

Когда он вернулся в комнату, Лусулу натягивала тунику. Она обратила на него исполненный ужаса взгляд, и, посмотрев на ее ауру, он увидел ее растерзанной в клочья. Женщина доковыляла до двери, отворила ее и выбралась в коридор. Вскоре топот ее убегающих ног стих.

Таита впервые ощутил тень жалости к ней, но вспомнил о совершенных ею злодеяниях, и жалость как рукой сняло. Потом он подумал: «Однако за то, что она научила меня, как бороться с ее госпожой, великой колдуньей, ее наказание будет легким».

День за днем и неделю за неделей Таита терпеливо ждал приглашения от Эос, которое, как он знал, непременно последует. Однажды утром он проснулся со знакомым ощущением блаженства и радостного ожидания. «Ведьма зовет меня к своему логову», – сказал маг себе.

На террасе с видом на озеро он подкрепился скромным завтраком из фиников и фиг, любуясь, как восходящее солнце пронизывает полог тумана и озаряет стены кратера золотистым светом. За исключением слуг, не было видно никого: ни Ханны, ни Рей, ни Ассема. Это радовало: с тех самых пор, как он прочитал свиток из потайного хранилища, Таите не хотелось встречаться ни с кем из них. Никто не окликнул и не задержал его, когда маг вышел из здания и направился к воротам в верхние сады.

Шел он медленно, выгадывая время, чтобы собраться с силами и с мыслями. Единственным надежным источником сведений об Эос оставалось описание, данное Деметером. Не сбиваясь с шага, Таита дословно воспроизвел его. Оно так отчетливо отпечаталось в памяти, что казалось, будто старый учитель сам заговорил с ним. «В случае опасности она меняет внешность, как хамелеон», – звучал у него в ушах голос Деметера. Таите припомнились образы, виденные у грота: бесенок, фараон, боги и богини, а также его собственный двойник.

«Да только среди многочисленных ее грехов нашлось место и тщеславию. Ты даже представить не можешь, сколь прекрасный облик способна принять эта злодейка. От такой красоты замирает сердце, отказывает разум. Когда она появляется в таком обличье, ни один мужчина не может устоять перед ней. При виде ее даже самая благородная душа опускается до уровня звериной».

Таита мысленно вернулся к моменту, когда увидел Эос в комнате для операций. Ее лицо было спрятано под черной накидкой, но сила ее красоты оказалась такова, что, даже будучи скрытой, она затопляла комнату.

«Вопреки всей моей подготовке как адепта, мне не удалось подавить основной инстинкт, – снова заговорил Деметер, и Таита внимал его голосу. – Я утратил способность и желание трезво мыслить и просчитывать последствия. В тот миг для меня не существовало ничего, кроме нее. Мной овладела похоть. Эос играла со мной, как осенний ветер с сухим листом. Мне казалось, она дает мне все, дарит все земные радости. Она отдала мне свое тело. – В ушах Таиты раздался горестный стон старика. – Даже теперь одно воспоминание об этом приводит меня на грань безумия. Все ее изгибы и округлости, колдовская нагота и благоуханное лоно… Я не пытался противиться ей, потому как ни один смертный мужчина на такое не способен».

«Хватит ли мне сил сделать это?» – спрашивал себя Таита.

Потом в голове у него зазвенело самое важное предупреждение Деметера: «Знай, Таита, что изначальная Эос была ненасытной нимфоманкой, но эта, другая Эос, перещеголяла даже ее аппетит. Целуя, она вытягивает из любовника жизненные соки, все равно как ты или я высасываем сок из спелого апельсина. Впуская мужчину между своих бедер, сливаясь с ним в блаженном, но демоническом соитии, она иссушает само его естество. Забирает у него душу. Его внутренняя сущность – амброзия, питающая ее. Она как жуткий упырь, кормящийся человеческой кровью. В жертвы себе она выбирает лучших, мужчин и женщин доброго ума, служителей правды, магов с блестящей репутацией или одаренных провидцев. Выследив добычу, Эос гонит ее с упорством волка, преследующего оленя».