Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Батый отдал город на разграбление и растерзание своим воителям, но сохранил жизнь Дмитрию, признав его исключительное мужество и одновременно продемонстрировав презрение к бежавшим князьям [2219] Boyle, Successors p. 69. . Хотя Киев не раз покорялся врагам, но та легкость, с которой завладел им Батый, шокировала Западную Европу: несмотря на упадок, этот великолепный город все еще считался «витриной» Руси, «духовной матерью русского народа». Сейчас он лежал в руинах, искореженный, превращенный в груду каменных обломков. Разрушения были столь велики, черепов и костей вокруг белело так много, что ужас охватил францисканского монаха Карпини, когда он посетил эти места спустя пять лет [2220] Dawson, Mongol Mission pp. 29–30. . Тогда закончилась эра Древней Руси, началось господство Золотой Орды. Как и следовало ожидать, священнослужители православия пришли к заключению, что падение Руси было следствием совершения грехов. Епископ Серапион Владимирский заявил, что Бог послал монголов завоевывать русские земли, потому что все общество сверху донизу поражено злом и беззаконием [2221] Wiener, Anthology of Russian Literature I pp. 105–106. .

После Киева Батый двинулся в Галицко-Волынское княжество, но эта кампания больше напоминала прогулку: реальное сопротивление монголам оказали только жители города Колодяжин на реке Случь. Владимир-Волынский и Галич сдались, не выдержав даже кратковременной осады, затем монголам покорились Ладыжин и Каменец-Подольский. Даниил Галицкий пополнил список беглых князей, уйдя сначала в Польшу, а потом в Венгрию. Боярин Дмитрий в Киеве оказался ценным советчиком для Батыя, но его апологеты отрываются от реалий, когда пытаются доказать, что именно он привлек внимание монголов к Восточной Европе; Венгрия уже давно была в планах Батыя после бегства куманов в это королевство [2222] Bretschneider, Mediaeval Researches I pp. 319–323; Spuler, Goldene Horde pp. 20–25; Vernadsky, Mongols and Russia pp. 52–58; d'Ohsson, Histoire II p. 122; Dimnik, Dynasty of Chernigov pp. 331–358. .

Как бы то ни было, завоевание Руси завершилось. После этого произошла презабавная, хотя и типичная для монгольской знати того времени, история, в результате которой монголы понесли потери не от русского оружия, а вследствие собственной склочности, которую Чингисхану удавалось сдерживать и которая теперь превращалась в серьезную угрозу для империи Угэдэя.

На одной из многочисленных пирушек, которые устраивал Батый, отмечая победы, достигавшиеся практически нон-стоп, вспыхнула пьяная ссора, когда Батый поднял тост за здравие своих воинов, первым отпив вина из церемониального кубка. Гуюк, люто ненавидевший Батыя, выразил протест, сказав, что Батый ничем не превосходит других царевичей и не вправе присваивать себе особые привилегии [2223] SHR pp. 206–207. . Его подзуживал Бури, внук Джагатая, сын Мутугэна, убитого во время осады Бамиана в 1221 году [2224] Skelton, Marston & Painter, Vinland Map pp. 76–77. . Джагатай не испытывал привязанности к Мутугэну, но обожал Бури, хотя внук был сорвиголовой и отъявленным выпивохой. Мункэ, уважавший Батыя и знавший, что Угэдэй стремится помирить род Джучи с другими царскими династиями, поднялся, чтобы защитить Батыя. Тогда Гуюк подлил масла в огонь двумя оскорбительными выпадами. Батый, сказал он, ведет себя как старая баба с колчаном. Это полное ничтожество возомнило о себе невесть что, и его как никчемную старую бабу надо выкинуть вон и растоптать [2225] Christian, History I p. 412. . Пока присутствующие своим помутневшим разумом пытались понять смысл его слов, Гуюк добавил еще несколько задиристых ремарок. Таких типов, как Батый, надо сечь розгами или бить горящими палками — традиционный монгольский метод наказания женщин, совершивших проступок, и намек на то, что Батый — и злодей, и аномальный человек [2226] SHR pp. 206–207; SHC pp. 215–216; Boyle, Successors p. 138. . Затем взял слово еще один диссидент. Нечестивцем оказался Харкасун, приятель Гуюка. Он предложил привязать Батыю хвост, что, по монгольским понятиям, означало сделать из него посмешище, объект ненависти и презрения [2227] Rachewiltz, Commentary pp. 1012–1013. .

Пиршество моментально переросло в шумную и бурную свару. Батый приказал арестовать всех троих обидчиков и если бы это было в его воле, то казнил бы их, не сходя с места. Но он знал, что Угэдэй всегда руководствовался raison d'état [2228] Государственные интересы ( фр .). и не одобрил бы его действия, как неумеренные и чреватые гражданской войной. Поэтому Батый отправил наглецов в Монголию под стражей и с детальным отчетом о происшествии, подписанным и заверенным авторитетными свидетелями. Когда Угэдэй прочел отчет, его охватила такая ярость, какую придворные не видели от хана даже во времена Чингиса. Поначалу он намеревался казнить трио скандалистов и отказался говорить с Гуюком, сыном. Будто бы хан сказал приближенным: «Пусть он сгниет, как поганое яйцо» [2229] Rachewiltz, Commentary pp. 1015–1016. .

Выдержав паузу и поразмышляв, Угэдэй потребовал Гуюка к себе и устроил ему разнос. К тому времени ему уже стало известно о том, что сына не любили в войсках и считали бездушным солдафоном. «Не думаешь ли ты, что русичи покорились из-за того, что ты очень груб? — сказал хан с сарказмом. — Или, может быть, ты считаешь, что, захватив в плен двоих или троих воинов, ты уже выиграл войну? Я знаю лишь то, что ты не изловил даже козла» [2230] Rachewiltz, Commentary pp. 1017–1019. . Хан приговорил его к такому наказанию: Гуюк должен вернуться к Батыю и принести ему извинения перед всей армией, либо его казнят. В отношении Бури он не мог определиться с решением, опасаясь обидеть Джагатая. Затем все-таки решил отослать внука к деду: путь дед и придумывает наказание. Джагатай отправил Бури обратно в Европу с аналогичными приказаниями. Историки с интересом отметили, что оба решения не соответствовали положениям Великой Ясы [2231] P. Ratchnevsky, 'Die Rechtsverhaltnisse bei den Mongolen im 12.-13. Jahrhundert,' Central Asiatic Journal 31 (1987) pp. 64–110 (at pp. 89–90). . Правда, источники ничего не сообщают нам о характере наказания Харкасуна; мы узнаем лишь о том, что он уцелел. Сведения о нем туманны. Неясно даже: является ли он сыном Эльджигидея или простолюдином?

Примечательна развязка истории [2232] Rachewiltz, Commentary pp. 1012–1013, 1015–1016; d'Ohsson, Histoire II p. 627. . Угэдэй умер, прежде чем Гуюк отправился на запад, поэтому Гуюку не пришлось извиняться перед ненавистным Батыем. Бури вернулся, помирился с главнокомандующим, служил и особенно отличился в Валахии. Но сам Батый и его союзник Мункэ не смогли забыть и простить оскорбления. Гуюк умер в молодом возрасте в 1248 году, пробыв всего два года в роли великого хана и оставаясь недосягаемым для возмездия. Бури и Харкасун были казнены во время генеральной чистки 1251–1252 годов. Бури был обезглавлен, а Харкасуна зарубил мечом один из командиров орды, питавший к нему необъяснимую ненависть [2233] JB II p. 587; Boyle, Successors pp. 138, 204, 212; Jackson & Morgan, Rubruck pp. 144–145; Dawson, Mongol Mission p. 59. .