Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Это рационалистическое разъяснение появилось после битвы, но в данный момент поляки испытывали эйфорию. Видя, что монголы отступают и образуется большая прогалина между баварцами, преследующими противника, и его собственным войском, Генрих для поддержки наступления отправил кавалерию Мечеслава. А монголы усилили эффект ложного отступления. Задымление стало гуще, и в дымном сумраке поляки услышали дикие вопли на их родном языке: «Беги! Спасайся!» Мечеслав замешкался, заподозрив, что баварцы попали в засаду, но, ничего не видя, отошел на безопасное расстояние [2273] Strakosch-Grassmann, Mongolen in Mitteleuropa pp. 37–52; Oman, Art of War pp. 328–330. . Уже все польское воинство распалось и пришло в полное смятение. А монголы начали мощное контрнаступление. Тяжелая кавалерия заходила с флангов, легкая конница обрушила на запаниковавших поляков лавину стрел.

Растерянность — родная сестра паники; очень скоро поляков обуяло душевное состояние, характеризующееся тремя словами — sauve qui peut [2274] Спасайся, кто может ( фр .). , но было поздно. Монголы расстреливали рыцарей и с близкого, и с дальнего расстояния, превратив то, что начиналась как битва, в «охоту на индюшек» [2275] d'Ohsson, Histoire II pp. 124–126. . Немногим удалось бежать. Одним из «везунчиков» был Мечеслав, укрывшийся в цитадели Лигница. Генриха и его рыцарей монголы окружили, он несколько раз пытался прорвать сжимающееся кольцо, потеряв в бою двух коней.

Существуют две версии его гибели. По одной из них, его поразили копьем в подмышки, он истек кровью, и ему отсекли голову после смерти. Согласно другой истории, монголы захватили его, заставили преклониться у трупа любимого монгольского полководца, убитого при Сандомире, и после этой символической акции обезглавили. Его обезглавленное и обнаженное тело опознала супруга Анна якобы по шести пальцам на левой ноге [2276] Skelton, Marston & Painter, Vinland Map pp. 80–81; Wolff, Geschichte p. 189. . Его похоронили во францисканской церкви Святого Винсента в Бреслау.

Поражение при Лигнице было для Польши подлинной катастрофой. Почти все воины 20–25-тысячной армии были убиты в сражении, и победа монголов была равноценна триумфу Ганнибала в битве при Каннах в 216 году до н. э. Как сообщают хроники, монголы отрезали уши у павших в бою воинов, наполнив ими девять гигантских мешков [2277] Schmilewski, Wahlstatt 1241 pp. 87–108. . Немало мифов породила трагедия под Лигницем. По одной легенде, в битве погибло много тевтонских рыцарей, в том числе и великий магистр Поппо фон Остерна, хотя известно, что в бою не было ни одного всадника из ордена, а сам магистр умер в 1257 году. Очевидно, тевтонцев перепутали с тамплиерами, которые действительно понесли тяжелые потери. Их великий магистр Понсе д'Обон сообщал Людовику Святому, что в битве лишились жизни пятьсот его рыцарей, в том числе девятеро братьев, трое старших тамплиеров и двое сержантов [2278] Arnold, Hochmeister p. 27; Jurgen Sarnowsky, 'The Teutonic Order Confronts Mongols and Turks,' in Barber, Military Orders pp. 253–262; Urban, Teutonic Knights. .

Двое знатных поляков, избежавших гибели, Мечеслав и Болеслав, не извлекли никаких уроков из поражения и продолжали враждовать, пока один из них не умер в 1246 году. На поверхностный взгляд, победа монголов в Польше едва ли отразилась на дальнейшей судьбе нации, хотя некоторые историки утверждают, что потеря Силезии на целое столетие задержала национальное объединение. Реакцию христианства на поражение поляков можно охарактеризовать как коллективное отрицание свершившегося факта, особенно ясно выраженное в депешах Карпини, посланных в 1245 году: он писал, что монголы были вынуждены уйти после тяжелых потерь при Лигнице. На основе средневекового образа мыслей и причудливой логической алхимии неизбежно появились обвинения евреев в том, что они сговорились с монголами, побудив их к вторжению в Европу [2279] Sophia Menache, 'Tartars, Jews, Saracens and the Jewish-Mongol "plot" of 1241,' History 81 (1996) pp. 319–342; Israeljacob Yuval, 'Jewish Messianic Expectations towards 1240 and Christian Reactions,' in Shafer & Cohen, Toward the Millennium pp. 105–121, esp. pp. 119–120. .

«Инспирированная евреями» кампания продолжилась, когда Байдар и Кадан повернули на юг в Моравию (восточная часть современной Чешской республики), надеясь отыскать там Вацлава и вызвать его на бой. Они стояли лагерем две недели возле Отмухова, расположенного между Ополе и Клодзко, давая войскам возможность отдохнуть. Потом они подошли к Клодзко (на границе между современной Польшей и Чешской республикой), обнаружив, что цитадель здесь столь же неприступна, как в Бреслау и Лигнице, и для ее захвата потребуются месяцы, а не дни, если монголы, конечно, могут позволить себе такие траты времени. Кроме того, Батый и Субэдэй строго-настрого наставляли, что они не должны отвлекаться от исполнения главной задачи — измотать и обессилить поляков, чтобы они не могли помешать вторжению в Венгрию [2280] Bretschneider, Mediaeval Researches I pp. 320–322. . Так или иначе, в мае войска Байдара и Кадана прошли по всей Моравии, оставив за собой полосу разрушений, разорив несколько городов и монастырей, напав даже на приграничные города Австрии на левом берегу Дуная [2281] Monumenta Germaniae Historica, Scriptores 9 p. 597; Strakosch-Grassmann, Mongolen in Mitteleuropa pp. 143, 189. .

Затем монголы появились возле Оломоуца, но не стали брать укрепленный замок, хотя Ярослав из Штернберка, воевода Вацлава, страшась монголов, укрылся в горах Богемии; это породило небылицу о том, что монголов заставили дать задний ход при Оломоуце — еще одна досужая выдумка в собрании европейской чепухи о вторжении 1240–1242 годов [2282] Vernadsky, Mongols and Russia p. 56. . Издалека Вацлав время от времени посылал небольшие войска, чтобы заманить монголов в западню, но обмануть монгольскую разведку было чрезвычайно трудно [2283] Liddell Hart, Great Captains Unveiled p. 24. . Простые жители Моравии ушли из городов и попряталась в лесах и пещерах. Некоторые смельчаки умудрялись продавать продовольствие интервентам, с изумлением обнаружив, что монголы не едят хлеб и овощи [2284] Brundage, Henry of Livonia p. 205; Gockenjan & Sweeney, Mongolensturm p. 252; Dawson, Mongol Mission p. 16. . Монголы по обыкновению совершали злодеяния, присущие всем победоносным завоевателям, особенно в отношении женщин, самой легкой поживы. Наконец, к Байдару и Кадану прибыл гонец от Субэдэя, сообщивший о величайшем успехе в Венгрии, требующем их присутствия и участия в несении гарнизонной службы. Монголы повернули на юго-восток, перешли Карпаты и соединились с главной армией на земле мадьяр [2285] Strakosch-Grassmann, Mongolen in Mitteleuropa pp. 50–67; d'Ohsson, Histoire II pp. 127–129. .

Войска Батыя и Субэдэя тем временем неумолимо приближались к Венгрии, стране, состоявшей из двух миллионов человек и занимавшей территорию, несколько большую, чем современное венгерское государство, на пространстве, простиравшемся от Карпат и Трансильванских Альп до Адриатики и включавшем значительную часть современной Хорватии. Монголы верно избрали Альфёльд на Паннонской равнине воротами в Западную Европу, идеальным плацдармом для военных действий, поскольку пушта — ровная и безлесная, как саванна, удобна для конницы и выпаса лошадей и очень напоминала степи Центральной Азии и Монголии. Она казалась превосходной стартовой площадкой для покорения всей Европы [2286] A. N. J. Hollander, 'The Great Hungarian Plain: A European Frontier Area,' Comparative Studies in Society and History 3 (1961) pp. 74–88, 155–169. . Соответственно, западноевропейские нации должны были ее всеми силами защищать, а они прохлаждались, когда Венгрия пылала в огне.