Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Самым действенным способом поддержания боеготовности и стражи и туменов в мирное время была охота или, вернее сказать, звериная облава, обучавшая многим тактическим приемам, необходимым на войне: сигнализации и связи на больших расстояниях, маневренности, умению окружать и загонять жертву, сжимая круг, в западню. Охота могла длиться и месяц, и три месяца и начиналась обычно с наступлением зимы. Звериная облава занимала центральное место в монгольском календаре и приносила пользу в трех измерениях: как военное учение, как заготовка провизии и как важное социальное мероприятие, развивавшее чувства органической национальной солидарности. Устроителем этого ежегодного празднества был Джучи. За малейшие нарушения протокольного регламента охоты суровые наказания предписывались в том числе и положениями Великой Ясы [641] JB I p. 40; Vernadsky, 'Scope and Content / loc. cit. p. 351; Riasanovsky Fundamental Principles p. 164. .

Тумены выстраивались в стартовую линию, которая могла быть протяженностью восемьдесят миль. Финиш находился примерно на расстоянии ста миль, и общая площадь территории, обозначенной для звериной облавы, могла составлять несколько тысяч квадратных миль. Каждый сегмент возглавлялся командующим мингана, у которого были помощники, руководившие отрядами, разбитыми на группы в соответствии с десятичной системой. При полководце находился барабанщик, подававший сигналы только по его команде. Весь процесс имитировал военную операцию, высылались в разведку лазутчики, наносились на карту передвижения соседних подразделений на обоих флангах. По мере продвижения армии фланги сходились и образовывали полукруг. С каждым днем у животных оставалось все меньше свободного пространства, пока наконец полукруг не смыкался у финишной линии, формируя оцепление. Наступал самый ответственный момент, самым жестоким наказаниям подвергался командир, упустивший зверя из оцепления или позволивший убить его до появления хана [642] JB I pp. 27–28; Dawson, Mongol Mission pp. 100–101. . Животные в панике носились по замкнутому кругу, окрестности наполнялись воплями обезумевших львов, оленей, буйволов.

Сам Чингисхан в это время обычно располагался где-нибудь поблизости в живописном месте и с хорошим круговым обзором, пиршествуя с семьей и наложницами. Когда ему докладывали о завершении оцепления, он спускался вниз с приближенными, и начиналась настоящая бойня [643] JB I pp. 28–29. . Животных, предназначавшихся для пополнения мясных запасов, убивали быстро, больше времени отводилось для «большой охоты». Выпускались на волю привезенные леопарды, гепарды и тигры, которые с яростью набрасывались на беззащитных копытных — оленей. Источники не сообщают нам, отлавливали ли монголы обратно свирепых хищников или они тоже становились жертвами общего кровопролития. Когда хан и его приближенные заканчивали насыщать свою страсть к убийству, наступала очередь командующих [644] Yule, Cathay II pp. 234–240. . Довершали охоту простые воины. Для них это была прекрасная возможность продемонстрировать хану, наблюдавшему за ними, свои способности и удостоиться повышения в чине. Подобно римским гладиаторам, самые отважные из них сражались с хищниками мечами и кинжалами, а уж самые отчаянные использовали только лишь технику рукопашного боя.

Наконец, Чингисхан, устав, давал команду прекратить охоту. Несколько животных отлавливали для разведения, уцелевших зверей отпускали после символической церемонии, во время которой группа старцев просила «помиловать» их [645] Jagchid & Hyer, Mongolia's Culture pp. 27–37. . Затем охотники девять дней пировали и веселились. По окончании пиршества остатки еды отдавали в войска.

Звериными облавами можно отчасти объяснить секреты военных удач монголов. Охота позволяла воинам совершенствовать навыки сигнализации флагами и факелами, систему почтовой и курьерской связи, умение ориентироваться на местности, повышать общий уровень боевой выучки и, помимо всего прочего, обеспечивала войска высококалорийной провизией [646] Jackson & Morgan, Rubruck p. 85. . Некоторые из придворных предупреждали Чингисхана о том, что суматоха, царящая на охоте, создает блестящие возможности для покушений на него, но он не соглашался, доказывая, что такая опасность существует только во время небольших частных выездов на охоту; никому не придет в голову напасть на него, когда вся его стража при нем [647] N. T. Munkuyer, A Mongolian Hunting Practice of the Thirteenth Century/ in Heissig et al, Tractata Altaica pp. 417–435 (esp. pp. 421–423). .

Чингисхан следил за тем, чтобы его воины имели самое лучшее оружие, доспехи и снаряжение. Отличительной особенностью одеяния монголов были меховые полушубки ниже колен, войлочные сапоги и меховые шапки с ушами. Во время битвы они надевали шлемы со стальным верхом, от которого вниз опускались кожаные шторки, защищавшие шею и уши. Доспехи, надевавшиеся поверх шелковой рубахи, состояли из многослойных полос крепкой и эластичной кожи, покрытых лаком, предохранявшим от намокания, либо из железных пластин, наложенных внахлест, соединенных ремешками и до блеска начищенных. Воина также защищали наплечники и дополнительные пластины на руках и ногах. Иногда доспехом могла быть кираса из железных пластин, покрытых кожей. По спецзаказу изготовлялись доспехи для старших военачальников: из шести слоев кожи, прошитых и подогнанных по фигуре после размягчения в кипятке [648] Risch, Johann de Piano Carpini pp. 161–169. . Чингисхан заявлял, что ему принадлежит это простое и удачное изобретение — ношение шелковой нижней рубахи под доспехами, которое он ввел сразу после первого сражения с тангутами. Шелк оберегал человека при ранениях стрелой; крутящаяся стрела затягивала шелковую ткань в рану, что уменьшало глубину проникновения наконечника и облегчало его удаление: достаточно было сдернуть рубашку. Кони тоже облачались в доспехи. Росинанты двух бригад тяжелой кавалерии с головы до колен были защищены металлическими ламмеллярными (чешуйчатыми) панцирями; три бригады легкой кавалерии не нуждались в них; им была нужна скорость и маневренность [649] H. D. Martin, 'The Mongol Army/ Journal of the Royal Asiatic Society 75 (1943) pp. 46–85 (at p. 70); Robinson, Oriental Armour p. 138. .

Помимо главного оружия — лука, всадники монгольской тяжелой кавалерии имели при себе двенадцатифутовое копье с серповидным крюком, которым они стаскивали из седла вражеского конника; командующим дополнительно полагалась слегка изогнутая сабля, остро заточенная с одной стороны [650] Hildinger, Story of the Mongols p. 72. . Каждый всадник должен был иметь также боевой топор, аркан из конского волоса, котелок, точильный камень и плеть для того, чтобы стегать коня по ногам. В обязательную экипировку входили два кожаных мешка: один — для хранения воды, другой — для упаковки оружия и одежды при переправе через реки. Во время холодов монголы надевали овечьи тулупы. По нормам в одной юрте помещались десять человек [651] Barthold, Turkestan p. 421; Denis Sinor, 'The Inner Asian Warrior/ Journal of the American Oriental Society 101 (1981) pp. 133–144 (at p. 137). .