Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Уйгуры расселились в двух главных регионах. Часть диаспоры обосновалась в китайской провинции Ганьсу, где Уйгурский каганат существовал с 850 по 1036 год, пока его не завоевали тангуты Си Ся. Второе государство уйгуров (царство Кочо) возникло вокруг городов Кочо и Бешбалык (современный Джимсар) в Восточном Туркестане (Синьцзян на юго-западе Монголии) [717] Beshbaliq (Jimsar) is located at 43° 59' N, 89° 4' E; Asimov & Bosworth, History of Civilizations iv part 2 p. 578; Beckwith, Empires of the Silk Road pp. 148, 159; Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 82–95. . Уйгуры, первоначально манихеи, в XI веке переняли и буддизм, и несторианское христианство, сохранив религиозный дуализм до монгольской эры. Это был образованный народ, имел свою письменность, понимал толк в ремеслах и торговле, но неизбежно попал под сюзеренитет западного государства Каракитаев [718] Barthold, Turkestan pp. 48–52; B. Spuler, History of the Mongols (1972) pp. 31, 176; Colin Mackerras, 'The Uighurs,' in Sinor, Cambridge History pp. 317–342. .

В начале XIII века недовольство уйгуров подневольным положением стало перехлестывать через край. Оно вызывалось двумя причинами. Каракитаи наживались на податях, которые платили им уйгурские купцы, но когда уйгуры попросили номинальных хозяев помочь и ликвидировать коммерческую деятельность мусульман в государстве, они получили отказ. Каракитаи вели себя все более деспотично, специально посылали к ним в Бешбалык «министрами-резидентами» самых отвратительных и властных индивидов [719] Brose, Subjects and Masters pp. 88–89. . Окончательно вывел из себя уйгуров новый «посол», буддистский монах, вопреки своей вере проявлявший самый злостный деспотизм и произвол, нагло демонстрируя неуязвимость и безнаказанность.

В 1209 году всерьез возмутился правитель уйгуров, идикут («святейшее величество») Барчук арт-Тегин. Посоветовавшись с ключевыми сановниками, он принял решение перейти в подданство к монголам; одним из ярых сторонников этого решения был его главный жрец Бильге-Бука. Монах сбежал, укрывшись в высокой башне, и был убит, когда уйгуры разрушили башню [720] JB I pp. 53–61; Yule, Cathay and the Way Thither I p. 209; d'Ohsson, Histoire I pp. 429–435. . Идикут тогда формально обратился к Чингисхану с просьбой защитить уйгуров и признать его «слугой и сыном». Чингисхан отправил послов, которые изучили ситуацию на месте и дали благоприятный отзыв. Барчук проявил тонкое знание человеческой психологии, одарив нового заступника самыми проникновенными и льстивыми словами: «С великой радостью слышу о славе Чингисханова имени! Так ликуем мы, когда рассеются тучи и явит себя матерь всего — солнце. Так радуемся мы, когда пройдет лед и откроются вновь синие воды реки» [721] «Сокровенное сказание», § 238. — Прим. пер . Bretschneider, Mediaeval Researches I p. 260. .

На Чингисхана уже произвели впечатление богатства и таланты уйгуров, и он предвкушал, сколько даровитых людей поступят к нему на службу [722] Brose, Subjects and Masters pp. 86–87. . Для этого он и призвал к себе лично Барчука. Идикут, как положено, потянул время и появился при монгольском дворе по прошествии почти двух лет — в 1211 году, когда Чингисхан стоял лагерем у реки Керулен [723] JB I pp. 44–47; SHO pp. 221–222; SHR p. 163; Thomas T. Allsen, 'The Yuan Dynasty and the Uighurs of Turfan in the Thirteenth Century,' in Rossabi, China among Equals pp. 248–280 (at pp. 246–248); d'Ohsson, Histoire I p. 419. . Обстоятельства промедления не совсем ясны. Возможно, Барчук потребовал гарантий безопасности; может быть, купеческое лобби в уйгурской элите хотело получить от Чингисхана заверения в том, что он избавится от мусульманских торговцев; не исключено, что и Чингисхан мог потребовать доказательств верности — к примеру, совершить символическое нападение на каракитаев. Некоторые историки усматривают причину в том, что Чингисхан в 1209–1211 годах был поглощен войной с тангутами, однако известны случаи, когда он принимал высокопоставленных гостей и во время военных кампаний. Какой бы ни была истинная причина, в нормальных обстоятельствах промедление вряд ли могло означать успешный исход встречи. Тем не менее результат превзошел все ожидания. Чингисхан принял Барчука радушно и заявил, что берет его к себе «пятым сыном», оказывая ему честь, редкую среди приближенных и самую высокую среди чужеземцев при дворе [724] JB I pp. 46–47; Allsen, 'The Yuan Dynasty,' loc. cit. p. 247. .

Уйгуры служили верно и преданно Чингисхану, его сыновьям и полководцам, а идикут сопровождал его во всех важнейших кампаниях, помогал Джэбэ преследовать Кучлука в 1216 году, а позже участвовал в походах против хорезмшахов в 1220–1221 годах и против тангутов в 1226–1227 годах. Чингисхан настолько полюбил уйгуров, что удовлетворил просьбу Барчука (в 1225 году) и разрешил всем уйгурам, рассеянным по Монгольской империи, вернуться в родные края. Не все уйгуры могли это сделать (многие уже служили в монгольской армии и администрации), но, без сомнения, Чингисхан совершил нестандартное деяние, поскольку нарушил собственное правило расселять немонголов по всей империи, чтобы они не могли объединиться для восстания, и уже казнил несколько знатных уйгуров за неизвестные нам проступки [725] JB I p. 140. .

Чингисхан крепил связи с уйгурами и браками: отдал в жены идикуту свою пятую и любимую дочь Ходжин. Когда она умерла, Барчук женился на ее сестре Алталун-беки: ее позднее казнили, подозревая в отравлении Угэдэя [726] Rachewiltz, Commentary pp. 848–849; Jackson & Morgan, Rubruck pp. 283–284; Pelliot, Recherches pp. 667–67. Bretschneider ties himself in knots on this issue, absurdly claiming that Altalun died before she could marry the idiqut, that Genghis substituted another daughter but that Barchuq then died before he could marry her (Bretschneider, Mediaeval Researches I p. 261); JB I p. 175; Weatherford, Secret History of the Mongol Queens pp. 47, 51, 57, 69–72, 79–80, 91, 97, 102. .

Трудно переоценить ту роль, которую сыграли уйгуры в истории Монгольской империи. За пределами Монголии это было первое государство, и добровольно покорившееся, и снабдившее империю талантливыми специалистами. Уйгуры, служившие полководцами, армейскими офицерами, судьями, писцами, тайными агентами, дарухачи, сборщиками податей и во множестве других должностей, помогали монголам эффективно управлять оседлыми народами и не допускать хаоса и беспорядка [727] Brose, Subjects and Masters pp. 50–54. . Предоставив в распоряжение империи свои профессиональные навыки, таланты и культурные ценности, в том числе и письменность, они наделили ее идеологической и духовной легитимностью; теперь уже никто не мог сказать, что эта империя состоит из полчищ жестоких и кровожадных варваров. Геополитический успех монголов отчасти можно объяснить и тем, что они набирали чужеземный персонал из среды покоренных наций для управления теми же нациями, справедливо полагая, что эти люди превосходно знают местные особенности земледелия и скотоводства, дренажа и орошения, городского строительства и налогообложения [728] Brose, Subjects and Masters pp. 259, 264–265. For the Uighur script see J. Richard, 'La limite occidentale de l'expansion de l'alphabet Ouighour,' Journal Asiatique 239 (1951) pp. 71–75. For their culture in general see Hamilton, Les Ouighurs. .