Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

К этому времени тангуты, устав от напора монголов, снова призвали на помощь Цзинь, предлагая самые привлекательные условия. Многие придворные сановники убеждали императора в необходимости поддержать тангутов. Они доказывали: если не вмешаться и не остановить монголов сейчас, то скоро настанет и черед Цзинь защищаться от жутких кочевников [756] There is some suggestion in the sources that the Tanguts were regarded as inferior by the Jin and possibly even the Mongols. Rubruck, in his asides about the Tanguts, can find nothing good to say about them except that they were 'swarthy'. (Jackson & Morgan Rubruck p. 159). . Бывший князь Вэй, теперь император Вэйшао-ван, занял позицию «плевать мне на оба ваши двора», сказав, что и монголы и тангуты являются злейшими врагами его царства, и лучше всего помочь им «сожрать друг друга» [757] Martin, Rise p. 118. . Но если Си Ся была на последнем издыхании, готовая капитулировать в любой момент, то и Чингисхан потерял надежду добиться успеха, предложив переговоры. Стороны быстро заключили мир. Тангуты теперь с облегчением ждали, когда интервенты уйдут: почти год шла война, они были на грани экономической катастрофы, практически остановились сельскохозяйственные работы и торговля.

Тангуты согласились повиноваться монгольскому хану, направлять воинские подкрепления для любых экспедиций, предпринимаемых против третьей стороны, обязались выплачивать ежегодную дань, сразу же внесли платеж верблюдами, шерстяными изделиями и дочерью тангутского государя, отданной в жены Чингисхану [758] RT II pp. 289–290; SHR pp. 177–178. . Тангуты компенсировали унижение тем, что объявили войну Цзинь, переправились через Желтую реку в 1210 году, грабя и опустошая города. Война продлится до 1225 года [759] Martin, Rise pp. 119–120. . Для Чингисхана вся кампания завершилась блистательным успехом. Он теперь был уверен, что тангуты не будут угрожать ему с тыла. Он мог приступить к исполнению своей заветной мечты.

Какими бы малопривлекательными качествами Чингисхан ни обладал, он был, без сомнения, политическим гением. И эта гениальность отображена четырьмя особенностями его деятельной натуры. Его можно назвать непревзойденным военным стратегом, хотя вряд ли он был в такой же мере талантливым тактиком и полевым командующим. Он обладал даром административного управления высочайшего уровня, способностью понимать людей и человеческую психологию, богатым воображением и интуицией, позволявшей предвидеть не только масштабы империи, но и мириад проблем, которые могут возникнуть при ее создании.

Гораздо сложнее описать противоречивость, закомплексованность и явную расплывчатость его индивидуальности. В ней можно обнаружить следы нервозности, даже неврастении, возможно, проистекавшие из психологических травм, перенесенных в раннем периоде жизни: забвение семьи соплеменниками после смерти отца и нищенское существование; дезертирство родичей (Хасара, Алтана, Хучара, Даритая), избравших его ханом; бесконечные распри с родственниками после вхождения во власть [760] Vernadsky, Mongols and Russia pp. 43–44. . В источниках имеется немало указаний на отдельные характеристики личности Чингисхана, но, к сожалению, образ, создаваемый «Тайной историей», выглядит нечетким, неопределенным, амбивалентным. С одной стороны, он предстает дальновидным, проницательным, выдержанным, справедливым, великодушным, талантливым, стоическим, волевым и прирожденным лидером, а с другой стороны — человеком трусливым, коварным, непорядочным, злым, жестоким, неблагодарным, мстительным и даже глупым. Он плачет, когда от него требуется стоицизм [761] SHR p. 18. . Моление на горе Бурхан после рейда меркитов и похищения Бортэ вовсе не демонстрирует ни благородства натуры, ни ее величия. «С тяжелым телом, на коне дебелом я бежал, искал спасения, как бабочка, от страха трепеща» [762] Так в тексте автора. — Прим. пер . [763] SHO pp. 81–82; SHR p. 33. . Более того, в ситуации с похищением Бортэ он ведет себя как паникер-трус. Он бросил жену, оставив ее меркитам, хотя большинство женщин, включая и Оэлун, смогли скрыться. Из «Тайной истории» можно заключить: вместо того чтобы защитить честь и достоинство жены, Тэмуджин прихватил и ее лошадь, из-за чего, как можно понять, меркиты ее и полонили [764] SHO pp. 73–74; SHR pp. 26–27. . Собственная мать отчитала его за трусость, когда он убил Бектера, называла диким псом и душегубом [765] SHR p. 20–21. . Бельгутай, Боорчу, Джэлмэ и даже Хасар изображаются более мужественными, чем великий хан.

По крайней мере, в отношении одного пункта обвинений в трусости его можно оправдать. Нам приводят в качестве якобы очевидного свидетельства малодушия то, что Тэмуджин боялся собак [766] SHR p. 15; Ratchnevsky, Genghis Khan p. 153. . Более здравое осмысление этой проблемы подсказывает, что в действительности он всего лишь проявлял благоразумие: монгольские собаки отличались особенной злостью и непредсказуемостью поведения. В данном случае можно сослаться на мнения очевидцев. «Монгольские собаки огромные, сильные и крайне опасные для чужаков; они нападают на вас, если вы даже сидите на лошади или верблюде; с ними невозможно справиться, если вы стоите на ногах» [767] Lattimore, Mongol Journeys p. 182. . Или: «Громадные и тощие зверюги, лохматые, с дурным нравом и ужасно громким лаем, их надо опасаться и избегать» [768] Hedley, Tramps p. 245. . В степях все знали, что только круглый дурак может приблизиться к чужой юрте. В 1885 году такую ошибку в Монголии совершил один неосторожный казак, и его в клочья разорвали псы, размерами и внешним видом походившие на мастифов [769] De Windt, From Pekin p. 117. De Windt reported that one of the key Mongolian phrases to learn was 'tie up your dogs', (ibid, p. 118). . Без натяжек можно сделать следующий вывод об отваге Чингисхана: он был l'homme moyen [770] Обыкновенным человеком ( фр .). . Чрезвычайно осторожный и осмотрительный, он не считал нужным подвергать себя риску и лезть на рожон, как это делали Ричард Львиное Сердце (в итоге с фатальными последствиями) или Тамерлан. В конце концов, истинная отвага, возможно, и заключается не в том, чтобы следовать моментальным безумным и самоубийственным импульсам, а в рациональной оценке рисков и опасностей [771] This is certainly one war hero's view. See McLynn, Fitzroy Maclean p. 101. On spur-of-the-moment impulses the words of Conrad's Lord Jim (in the film of that name) are worth bearing in mind: 'I've been a so-called coward and a so-called hero, and there's not the thickness of a sheet of paper between them.'. .

К числу очевидных негативных качеств следует отнести неблагодарность, патологическую подозрительность и паранойю, коварность, злобность и ревнивость. Примером самой черной неблагодарности служит его отношение к человеку, фактически спасшему его от верной гибели после ранения в шею ядовитой стрелой Джэбэ в сражении с тайджиутами в 1200 году. Джэлмэ сохранил ему жизнь, отсасывая кровь из раны и сплевывая ее на землю. Вместо благодарности Чингис грубо сказал: «Не мог ли ты сплевывать подальше?» Потом он еще заподозрил Джэлмэ в предательстве, когда тот ушел в лагерь тайджиутов, чтобы принести молока хану, измученному жаждой [772] SHO pp. 118–119; SHR pp. 65–67. The ingratitude was noticed in Dunnell, Chinggis Khan p. 40. .