Давид Мотадель - Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945)

Как и на Кавказе, военная администрация ввела религиозное образование в учебную программу светских татарских школ [736]. Одновременно планировалось возродить и медресе; так, обсуждался крупный проект по реставрации грандиозного бахчисарайского медресе, которое практически полностью разрушили при большевиках [737]. В Евпатории привели в порядок и восстановили 600-летнее городское медресе, которое при Советах использовалось как склад. При условии правильной организации и пристального надзора немецкая администрация не считала религиозное образование источником опасности: напротив, в нем видели не особо затратную льготу мусульманам, а также эффективный заслон против большевистской пропаганды.

Немцы контролировали восстановление религиозной инфраструктуры, включая возрождение мечетей и медресе, и следили за этим процессом с помощью сложной административной системы – религиозных отделов так называемых мусульманских комитетов ( mohammedanisches Komitee ), которые были организованы в крупных городах Крыма [738]. Вермахт представлял эти Müsülman Komiteleri (так их называли татары) в качестве наследников «мусульманских комитетов» времен Гражданской войны и немецкой оккупации Крыма в 1918 году [739]. Поскольку военные строго пресекали любую политическую активность, комитеты занимались преимущественно вопросами религии и культуры. В итоге именно религиозный совет, господствующая часть каждого мусульманского комитета, стал главной опорой немецкого правления и политической пропаганды.

Довольно скоро работа комитетов была централизована в рамках главного мусульманского комитета, основанного в Симферополе 3 января 1942 года (он также известен как Симферопольский мусульманский комитет) [740]. При царе Симферополь был центром ислама в Крыму; именно здесь находилась резиденция крымского муфтия. Возглавил комитет Джемиль Абдурешидов (в конце 1942 и начале 1943 года его временно замещал Эреджеп Курсаидов) [741]. Наиболее важной структурой комитета был религиозный отдел ( Religionsdezernat или Krimreligionsdezernat ), который стал центральным органом религиозной власти для крымских мусульман, находившихся под управлением Германии. Во главе отдела стоял мусульманский деятель Алимсеит Джамилов. Отдел направлял и координировал как деятельность местных комитетов, так и вообще жизнь мусульман на полуострове.

Религиозный отдел Симферопольского комитета курировал все планы строительства и реставрации мечетей, открытия новых медресе и возвращения религиозного обучения в светские школы [742]. Более того, предполагалось, что он будет контролировать внутреннюю жизнь этих учреждений. Хотя имамов и учителей избирало местное мусульманское население, религиозный отдел центрального комитета должен был проверять, насколько они соответствуют должности, а также выступал последней инстанцией, их утверждавшей. Кроме того, отдел обладал полномочиями обучать имамов и давать советы по организации их работы. Наконец, он должен был предоставлять единые учебные планы для религиозных курсов и медресе.

В конце 1942 года немцы ужесточили систему, встроив местные мусульманские комитеты в более четкую институциональную структуру [743]. В качестве ее опорных центров на местах были созданы советы при мечетях ( Moscheen-Rat ). Появление таких органов гарантировало, что общины верующих будут функционировать под неусыпным контролем властей. Свои уставы советы при мечетях получали из Симферополя; кроме того, они были обязаны предоставлять туда отчеты о своей работе. Институционализация ислама через «церковные» структуры не стала чем-то новым для Крыма: в период Российской империи имелся прецедент того, что Роберт Эмс выразительно назвал «церковью для ислама» [744]. Теперь аналогичные структуры не только продвигались нацистской пропагандой в качестве символов религиозного освобождения, но и использовались немецкими властями в административных и военных интересах. В уставе Симферопольского комитета четко прописывалось, что он обязан представлять мусульман, а также «активно поддерживать интересы германского вермахта, германской гражданской администрации и германской полиции» [745]. Хентиг отмечал, что Симферопольский комитет полностью находится в распоряжении оккупационных властей [746]. Немцы использовали комитетскую систему главным образом в двух целях – как инструмент власти и контроля и как средство пропаганды и военной мобилизации.

В качестве инструмента власти и контроля советы и их централизованные структуры применялись для надзора над мусульманами и регулирования их жизни. Центральный Симферопольский комитет подчинили полиции безопасности СС (Sicherheitspolizei, зипо) и СД [747]. Ему также приходилось составлять для них отчеты о своей работе [748]. На практике СС довольно часто вмешивались в дела комитета и даже смещали религиозных деятелей и имамов, считавшихся неблагонадежными. Немцы особенно пристально следили за тем, чтобы советы не попали под влияние татарских сепаратистов. Действительно, члены татарской националистической организации «Милли Фирка» (Национальная партия), стремящейся создать в Крыму независимое мусульманское государство, пытались использовать мусульманские комитеты в качестве прикрытия. В конце 1942 года несколько мусульманских комитетов провели встречу для обсуждения вопроса о создании татарского органа власти [749]. Координатором этой акции стал Ахмед Озенбашлы, врач, который после немецкого вторжения начал играть ведущую роль в Симферопольском комитете. Однако немцы держали ситуацию под контролем: они пресекли деятельность Озенбашлы, а затем ограничили полномочия и влияние всего Симферопольского комитета.

В качестве инструмента пропаганды и мобилизации комитеты и, прежде всего, их религиозные отделы, активно использовались военной администрацией. Само их существование наделяло сотрудничество с немцами религиозной санкцией. Согласно уставу, Симферопольский комитет должен был использовать с целью пропаганды «любые вопросы культурной жизни» [750]. Комитету поручили вести пропагандистскую работу среди мусульманского населения, мобилизуя его на борьбу с партизанами (фото 4.2). Во время церемонии открытия Симферопольского мусульманского комитета председательствующий имам пояснял, что ислам требует, чтобы мусульмане присоединились к немцам [751]. В последующие месяцы центральный комитет участвовал в мощной исламской кампании пропаганды и мобилизации [752]. В частности, комитеты организовывали проповеди для добровольцев-мусульман в вермахте и СС. «Религиозная антибольшевистская пропаганда», как ее именовали, велась в мусульманских городах и деревнях по всему Крыму [753]. В сельской местности некоторые нанятые для этой цели имамы распространяли немецкую пропаганду посредством проповедей.