Давид Мотадель - Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945)

По сути, религия стала решающим фактором немецкой политики в регионе. Стремясь заручиться поддержкой мусульман, командование немецкой армии и, что более важно, СС, приложили значительные усилия для развертывания религиозно насыщенной пропаганды и взаимодействия с местными лидерами, включая представителей духовенства. Более того, немецкие официальные лица рассматривали политику в отношении ислама на Балканах в контексте кампании по мобилизации мусульман в других частях мира. Ниже на примерах Санджака, а также Боснии и Герцеговины, будет показано, как именно немецкие официальные лица продвигали Третий рейх в качестве защитника ислама на Балканах. Этот курс был взят весной 1943 года, когда началось формирование мусульманской дивизии СС (о ней рассказывается в последней части книги), а муфтий Иерусалима был отправлен в большое пропагандистское турне по Балканам.

В конце марта – начале апреля 1943 года СС послали Амина аль-Хусейни, все больше втягивавшегося в пропагандистскую и консультационную работу на эту организацию, в поездку по мусульманским территориям усташского государства [896]. Это зрелищное мероприятие, тщательно срежиссированное главным управлением СС, ознаменовало начало кампании Германии по завоеванию поддержки местных мусульман и мобилизации мужского населения в немецкую армию. Роль аль-Хусейни, как исламского деятеля, заключалась в том, чтобы придать религиозную легитимность военным усилиям Германии. Он должен был вести агитацию в пользу рейха и налаживать контакты с местными мусульманскими лидерами, священнослужителями и военачальниками. Берлин, таким образом, придерживался концепции, согласно которой муфтий – аналог папы Римского для мусульман, слово которого авторитетно для правоверных всего мира. Сам аль-Хусейни тоже разделял этот взгляд. Привлечение палестинского религиозного лидера не только отражало идею глобальной исламской солидарности, но и подчеркивало религиозный характер усилий Германии по завоеванию мусульманской поддержки на Балканах.

Стремясь набить себе цену, аль-Хусейни в разговоре с Готтлобом Бергером похвалялся своим огромным влиянием во всем мусульманском мире [897]. Судьба мусульман Юго-Восточной Европы, утверждал он, давно вызывает у него особый интерес. Действительно, посещая в 1942 году Рим, муфтий Иерусалима принял делегацию исламских деятелей во главе с муфтием Мостара Омером Джабичем, сторонником создания мусульманского государства на Балканах [898]. Ранее большая делегация из Югославии участвовала в мусульманском конгрессе в Иерусалиме, состоявшемся в 1931 году, и некоторые ее члены уже тогда наладили связи с аль-Хусейни [899]. Среди многих балканских мусульман арабский муфтий пользовался заметным авторитетом. В августе 1942 года Osvit , крупная мусульманская газета Сараево, опубликовала интервью с аль-Хусейни, которое вызвало интерес как в Хорватии, так и среди немецких чиновников [900]. По словам издания, муфтий стал лидером и защитником миллионов угнетенных мусульман. Аль-Хусейни подтвердил дружеское отношение Гитлера и Германии к исламу и заявил, что мусульманский мир твердо стоит на стороне Германии, Японии и их союзников. Борьба с Британской империей будет вестись до ее полного разгрома, то же самое касается и России, которая на протяжении веков была врагом ислама. Ислам выступает естественным антагонистом коммунистической доктрины,– настаивал аль-Хусейни. «Недавно фюрер заверил меня, что Германия с пристальным вниманием следит за борьбой исламского мира против его угнетателей и не намерена порабощать или подавлять ни одну исламскую страну»,– говорилось в интервью [901]. Победа Оси станет победой исламских народов. Осенью того же года Völkischer Beobachter сообщила, что аль-Хусейни пожертвовал 15000 лир мусульманам Балкан [902].

Офицеры Главного управления СС распланировали турне до малейших деталей и задолго до поездки начали готовить к ней муфтия [903]. Конечно, аль-Хусейни предстояло сыграть исключительно представительскую роль. Бергер заверил муфтия, что поддерживает его не «только по причинам практического характера», но и «от всего сердца». При этом, однако, высокопоставленный офицер не скрывал своих практических целей, добавив, что СС «не будут верить обещаниям», а «потребуют доказательств» с мест. 30 марта 1943 года самолет «Юнкерс‐52» Курта Макса Франца Далюге, главы полиции порядка ( Ordnungspolizei ), пересек Альпы [904]. На борту находился муфтий и несколько офицеров СС. Наиболее важными из них были штурмбанфюрер СС Шульте и унтерштурмфюрер Ремпель (Главное управление СС), а также гауптштурмфюрер Херман (РСХА). Кроме того, муфтия сопровождали два офицера гестапо и вооруженный пистолетом снайпер [905]. Турне заняло две недели. После посещения Загреба (1–2 апреля), группа вылетела в Баня-Луку (3–4 апреля), а оттуда в Сараево (5–9 апреля), после чего вернулась в Загреб (10–11 апреля) [906].

Во время своих поездок муфтий встречался с представителями усташей, в том числе с Павеличем, а также с немецкими и итальянскими чиновниками. Однако более значимыми были его переговоры с местными улемами в Загребе, Баня-Луке и Сараево: эти встречи подчеркивали религиозный характер поездки [907]. В Сараево муфтий принял мусульманских лидеров и священнослужителей из всех районов Боснии и Герцеговины, из Тузлы и Мостара, а также делегации из Санджака и Албании. Особенно аль-Хусейни поразили пятничная молитва в огромной мечети Гази Хусрев-бега в Сараево и последующая встреча с религиозной элитой города. Много лет спустя в своих мемуарах муфтий вспоминал теплый прием, который ему оказали [908]. «Для боснийских магометан муфтий в первую очередь значим как мусульманин», – отмечал немецкий дипломат [909]. – Верующие приняли его как истинного мусульманина; его почитали как потомка пророка; друзья по богословским штудиям в Каире и по паломничеству в Мекку приветствовали его». От лица держав Оси аль-Хусейни засвидетельствовал солидарность с судьбой мусульман на Балканах, подчеркнув, как заметили немцы, «свое глубокое отвращение» к зверствам, которые в отношении мечетей и других религиозных учреждений творятся партизанами, «финансируемыми Москвой и Лондоном» [910].

На протяжении всего турне муфтий широко использовал религиозную риторику. Речи, проповеди и призывы он зачитывал на арабском языке, а местные специалисты переводили их. При посещении мечети Гази Хусрев-бега аль-Хусейни произнес такую эмоциональную речь о страданиях правоверных, что часть присутствующих разрыдалась [911]. Сетуя на положение мусульман на Балканах, он заверял верующих, что только внутреннее убежище ислама позволит им справиться с тяготами жизни. Проповедь аль-Хусейни включала призывы сражаться на стороне стран Оси. Мобилизовав весь свой религиозный авторитет, муфтий в ходе поездки постоянно предостерегал, что сомнение в победе Оси – это грех. Он использовал не только религиозный язык, но и панисламскую риторику. Немцы с удовлетворением отметили, что аль-Хусейни постоянно акцентировал общность борьбы мусульман в Хорватии и других частях исламского мира, включая Палестину, Сирию или Египет, где их угнетают «антиисламские силы» – будь то «московские поджигатели», «английские тираны» или «американские эксплуататоры» [912]. Прессе муфтий заявил, что в исламском мире за ситуацией на Балканах следят «с большим интересом и серьезной озабоченностью» [913]. «Гнев мусульман по поводу бесчинств, творимых сербскими бандами и их пособниками», по его словам, «велик и горек». По данным американской разведки, аль-Хусейни осудил союзников за массовые убийства мусульман на Балканах. «Мусульмане,– заявил аль-Хусейни,– обвиняют Англию в поддержке большевистских орд – хотя она якобы поддерживает ислам» [914]. Именно такие рассуждения немцы и хотели услышать от аль-Хусейни. Неудивительно, что в свой итоговый доклад начальству муфтий включил следующие строки: «Ислам борется с большевизмом, и мусульмане ничуть не сомневаются, что их судьба связана с судьбой Германии и Оси, а главной угрозой для них выступают сербы, коммунисты и союзники» [915].