Давид Мотадель - Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945)

Богословская программа школы мулл, созданной эсэсовцами, пыталась преодолеть антагонизм между суннитами и шиитами. В своих дрезденских лекциях и выступлениях перед солдатами мусульманских частей на фронте Идрис постоянно выступал против религиозного сектантства [1306]. Для немцев такая стратегия имела очевидные организационные преимущества. Только Шпулер, отделив суннитов от шиитов в школе вермахта, выступал против антисектантской политики СС, а также в целом против учебной программы Идриса [1307]. Однако последний, утверждавший, что исторический раскол между суннитами и шиитами был создан искусственно, оказался сильнее [1308]. Образовательную программу школы он разработал совместно с Хартманом [1309]. Программа включала чтение Корана и уроки по экзегетике, занятия по исламской истории и обучение арабскому языку. В последние месяцы войны Идрис также читал лекции по таким политическим вопросам, как «империалистическая и антиисламская политика Англии, Америки и Советской России и дружественная исламу политика Германии, преобладавшая в последние 200 лет» [1310]. Используя примеры из истории, он предупреждал своих учеников, что англоамерикано-советская победа будет означать рабство, навязанное «международным еврейством». Политическое послание Идриса было вполне четким.

В последние месяцы войны командование восточных войск решило использовать новую школу СС, направив имамов вермахта для обучения в Дрезден [1311]. Шпулеру было поручено курировать курсы для вермахта, однако Идрис консультировался с ним только эпизодически [1312]. Муфтия Шинкевича также приказали перевести из Гёттингена в Дрезден [1313]. Вскоре школу захлестнула война. Особняк, со всей исламской литературой и артефактами, сгорел до основания во время разрушительных бомбардировок Дрездена союзниками с 13 по 15 февраля 1945 года, а оставшиеся мусульмане и сотрудники были эвакуированы в небольшой город Вайсенфельс [1314]. Дальнейшая судьба преподавателей и учеников неизвестна.

После окончания Второй мировой войны генерал фон Хайгендорф составил список из десяти пунктов, где подвел итог мерам, принятым для поддержки исламской веры в мусульманских подразделениях вермахта [1315]. Исламу, писал он, создавались благоприятные условия:

1) подбором подходящих людей и их обучением в школах мулл в Гёттингене и Дрездене-Блаузевице;

2) созданием должностей мулл и главных мулл в полевом командовании дивизий, батальонов и рот;

3) украшением мулл специальными значками с эмблемами, такими как тюрбан и полумесяц;

4) распространением копий Корана и других религиозных публикаций среди легионеров;

5) регулированием времени молитвы;

6) освобождением от службы по пятницам и во время религиозных праздников;

7) принятием во внимание обычаев поста и пищевых ограничений;

8) приобретением баранины и риса для праздничных дней;

9) ориентированием могил павших добровольцев на Мекку с помощью компасов и маркировкой надгробий полумесяцами вместо крестов;

10) вдумчивым и тактичным поведением в отношении иностранной религии и ее обрядов.

Хайгендорф объяснял эти усилия достаточно просто: «Многие из наших тюркских добровольцев были благочестивыми мусульманами. Убежденные приверженцы ислама не могут быть большевиками. Поэтому казалось весьма разумным поощрять ислам в наших добровольческих частях всеми возможными способами» [1316].

ЕЩЕ со времен кампании кайзеровской Германии по мобилизации исламского мира в Первую мировую войну генерал Оскар Риттер фон Нидермайер был убежден в пользе религии для активизации мусульман. 15 января 1943 года, когда немецкие войска отступали с Кавказа, а военная ситуация в Сталинграде стала безнадежной, Нидермайер подготовил для своих мусульманских полевых батальонов «Предложения по политическому воспитанию в тюркских подразделениях» ( Anhaltspunkte für den Politischen Unterricht in turkvölkischen Einheiten ) [1317]. Неудивительно, что ислам затрагивался в этом документе не раз. Немецкой пропаганде в мусульманских частях предстояло выстроить историческую традицию дружбы между Германией и исламским миром. Пропагандистам предписывалось напоминать мусульманским солдатам о торжественной декларации Вильгельма II у гробницы Саладина в Дамаске в 1898 году. Кайзеровскую прокламацию рекомендовалось представлять как фундамент дружбы Германии с исламом, продолжением которой стали немецко-османский союз в Первой мировой войне и прочные отношения Германии с Ираком, Ираном и Афганистаном в межвоенный период. Через несколько месяцев аналогичный документ был подготовлен и СС – им стал меморандум Готлоба Бергера «Идеологически-духовное образование мусульманской дивизии СС», предназначенный для «Ханджара» [1318]. За этими документами последовали дальнейшие инструкции по военной пропаганде в мусульманских частях.

Инструкции вермахта и СС были адресованы всем офицерам, которые участвовали в пропагандистской работе в мусульманских подразделениях. Армия запустила широкомасштабную пропагандистскую программу, привлекая специалистов по идеологическому воспитанию и учреждая многочисленные военные журналы и газеты. Эта агитационная работа была религиозно нагруженной, а ее цели заключались в том, чтобы придать войне легитимность, радикализировать мусульманских солдат и вдохновить их на бой. Но прежде всего, немецкие пропагандисты стремились предложить исламскую интерпретацию войны. Религиозные императивы и лозунги использовались для того, чтобы представить войну священным долгом – превратить ее в «справедливую». Более того, новобранцам-мусульманам нужно было показать, что они не наемники в армии неверных, а солдаты, сражающиеся за собственное правое дело.

С лета 1942 года вермахт привлекал немецких и мусульманских офицеров-политработников ( weltanschauliche Schulungsoffiziere ), которые должны были тесно сотрудничать с имамами в идеологической обработке мусульманских частей. В тот же период аналогичные должности были введены и в обычных подразделениях вермахта [1319]. Идеология, по мнению армейского командования, была самым эффективным инструментом для укрепления боевого духа. Задачи так называемых офицеров идеологического воспитания напоминали задачи советских политруков, которые произвели серьезное впечатление на руководство рейха – хотя оно избегало сравнения своих идеологических кадров с советскими. По мнению историков, офицеры-воспитатели из вермахта сыграли значительную роль в варваризации немецкой практики ведения боевых действий. Миссия немецких политработников в мусульманских подразделениях, как правило, почти не отличалась от миссии их коллег в немецких частях: просто их пропаганда делала больший акцент на исламской риторике и лозунгах. Пропагандист, работавший в восточных легионах, однажды подытожил свою деятельность в заявлении о том, что он просто мобилизует все имеющиеся силы «для священной войны» [1320]. Легионеров, выбранных в качестве пропагандистов в своих подразделениях, отправляли в Берлин на короткие учебные курсы [1321]. Офицеры по идеологической работе не только осматривали достопримечательности столицы и слушали политические лекции по таким предметам, как «Национал-социалистическая Германия», но и посещали пятничные молитвы в мечети Вильмерсдорфа. Экскурсии на мусульманское кладбище в Берлине, построенное на деньги османской дипломатической миссии, также включались в расписание – чтобы подчеркнуть глубинную связь между Германией и исламом. Когда пропагандисты начинали свою работу в частях, они оставались под строгим контролем немецких офицеров в собственных подразделениях.