Давид Мотадель - Ислам в политике нацистской Германии (1939–1945)

Хотя военное руководство с трудом контролировало повседневное поведение немецких военнослужащих, снизить уровень институциональной дискриминации ему в какой-то мере удалось. В первые месяцы вербовки немецкие офицеры занимали в военной иерархии более высокие позиции, чем легионеры, причем независимо от звания. Иначе говоря, немецких солдат могли подвергать дисциплинарным взысканиям только немецкие командиры, но не иностранцы, даже если последние были выше по званию [1435]. Но позже ситуация изменилась. Со временем немецких солдат даже обязали первыми отдавать честь военнослужащему-мусульманину, если тот был выше по званию. Более того, легионерам достаточно быстро – с мая 1943 года – начали выплачивать такое же жалованье, как и немецким солдатам вермахта [1436]. По-видимому, компромиссы были невозможны только в одной сфере, ярко раскрывающей пределы в работе нацистского режима с восточными новобранцами: власти Германии всеми силами старались не допускать контактов между мусульманами из Советского Союза и немецкими женщинами, с которыми они встречались во время отпусков в рейхе. Немок, забеременевших от восточных добровольцев, Расово-политическое управление НСДАП вынуждало делать аборты [1437]. Даже контакты мусульман с русскими или украинскими женщинами-«остарбайтерами» ( Ostarbeiterinnen ) властями не одобрялись, хотя такие «восточные браки» ( Ostehen ) в конечном итоге разрешили, чтобы минимизировать отношения с немками [1438]. Подобные ограничения проистекали из расовых, а не религиозных мотивов. Несмотря на определенный идеологический прагматизм, расовый вопрос оставался мощным препятствием для религиозной политики Германии в отношении мусульман.

На всех фронтах мусульманские солдаты сражались до самого конца. Только в хаосе последних месяцев войны, когда все надежды на победу Германии померкли, стало трудно поддерживать боевой дух и дисциплину в частях. И вермахту, и СС пришлось иметь дело с нарастающим числом дезертирств. На Балканах «Ханджар» однозначно начал распадаться осенью 1944 года [1439]. Некоторые мусульмане дезертировали, чтобы сражаться в «зеленых кадрах» [1440]. Солдаты уходили поодиночке и группами или просто не возвращались из отпусков [1441]. Кто-то занимался членовредительством, чтобы добиться увольнения со службы [1442]. К концу сентября дезертировали около 2000 мусульман; 17 октября еще 140 новобранцев отказались сражаться с Красной армией; 21 октября в окрестностях Загреба сбежали почти 600 человек [1443]. Из-за повального дезертирства СС в конечном итоге были вынуждены демобилизовать дивизию. 29 октября 1944 года Каше сообщил, что 2000 человек разоружили и перевели в трудовые батальоны [1444]. Еще 10000 человек предстояло разоружить в ближайшие дни [1445]. В конце концов Гиммлер поставил мусульманских новобранцев перед выбором: или сражаться в подразделениях СС и усташей, или работать на рейх в трудовых батальонах [1446]. Дивизия «Скандербег» также не оправдала ожиданий СС [1447]. Когда ситуация на фронте вышла из-под контроля, албанские новобранцы начали массово дезертировать, и СС пришлось распустить дивизию. Среди добровольцев-мусульман из Советского Союза дезертиров было меньше [1448]. Однако по мере того, как Германия разваливалась, кое-кто пытался перейти на сторону противника. Джулиана Эмери, одного из британских офицеров связи с албанскими партизанами, поразили перебежчики из туркестанских частей вермахта, воевавших на Балканах: группа солдат-мусульман перешла к партизанам, принеся с собой не только оружие, но и уши своих немецких офицеров, завернутые в большой зеленый платок [1449]. В Восточнотюркском соединении единственным значимым случаем дезертирства стал переход Гуляма Алимова и его товарищей к словацким партизанам в конце декабря 1944 года [1450]. Азербайджанцы, во главе с Фаталибейли, немедленно дистанцировались от Алимова и его людей. В конечном счете новобранцы из Советского Союза в большинстве своем оказались более дисциплинированными, чем можно было ожидать, учитывая плачевную ситуацию на фронтах. Именно безнадежность заставляла их продолжать борьбу, пути назад для них не было. Мусульмане в германской армии прекрасно понимали, что поражение означает для них возмездие и, возможно, смерть.

После окончания войны мусульманских солдат Германии ждала суровая судьба. На Балканах их настигли кары Тито [1451]. Религиозные лидеры эсэсовских частей были наказаны первыми. Халима Малкоча, последнего дивизионного имама «Ханджара», казнили в 1948 году [1452]. Судьба его предшественника Мухасиловича остается неясной. Имама Хусейна Дзёзо приговорили к пяти годам тюремного заключения и принудительных работ, а также к пятилетнему поражению в правах, однако позже он смог приспособиться к новым условиям и стал влиятельным функционером в коммунистической Югославии [1453].

Что касается восточных территорий, то власти СССР, уже депортировавшие мусульман Кавказа и Крыма, считали всех, кто сражался в германских частях, изменниками Родины. Солдат-мусульман из Советского Союза, рассеянных в подразделениях СС и вермахта по Западной Европе, никто не спас. На Ялтинской конференции «большая тройка» договорилась о репатриации всех бывших советских граждан. Соответственно, англичане и американцы разоружили всех солдат восточных легионов и Восточнотюркского соединения СС и держали их в специальных лагерях. Затем западные союзники передали легионеров, а также гражданских беженцев с Кавказа, которые ушли вместе с вермахтом, в руки Красной армии [1454]. Выдавать их начали летом 1945 года. Например, мусульманских солдат 162‐й тюркской дивизии, содержавшихся в большом лагере под Моденой в Италии, передали Советскому Союзу в Таранто. Некоторым удалось сбежать из плохо охраняемого лагеря [1455]. Выдача остальных сопровождалась драматическими сценами. Люди десятками прыгали с идущих поездов. Когда суда с депортированными бросали якорь в Одессе, кто-то прыгал в Черное море, а некоторые кончали жизнь самоубийством. Один из имамов совершил самосожжение. В Советском Союзе многих расстреляли или отправили в лагеря. «Весь 1945 и 1946 год продвигался на Архипелаг большой поток истинных наконец противников власти (власовцев, казаков-красновцев, мусульман из национальных частей, созданных при Гитлере)»,– вспоминал позже Александр Солженицын [1456]. Протесты со стороны Красного Креста не произвели на британские и американские власти никакого впечатления. Международная пресса также не слишком интересовалась этим сюжетом. Джордж Оруэлл, работавший тогда военным корреспондентом, был одним из немногих, кто публично критиковал депортации. «Эти факты, сразу же ставшие известными многим журналистам, британская пресса почти полностью обошла молчанием»,– отметил он в 1946 году, осудив явное равнодушие общества к насильственной репатриации [1457]. Только когда бесспорным фактом стало то, что экстрадиции заканчиваются казнями и рабским трудом, союзники отказались от своей политики репатриации. Мусульмане в лагерях начали получать статус «перемещенных лиц» и несколько тысяч из них остались на Западе.