Йожеф Лендел - Избранное

Но с тех пор как перекрыт технический рекорд моста, гораздо четче выявилась его непреходящая красота. Великолепный синтез красоты и утилитарности, интуиции и точнейшего расчета, ритма и материи. Материальное выражение разума, духа. Иными словами — искусство.

Константинопольский храм Софии в пору своего строительства тоже являлся высшим техническим достижением: гигантский купол его не знал себе равных в мире. Этот «рекорд» продержался в течение столетий. Затем появились купола и с более обширными, смело очерченными сводами, но храм Софии и поныне остается непревзойденным шедевром, вызывая восхищение даже у современного зрителя.

Все высказанное — и на сей раз без каких бы то ни было оговорок — относится и к нашему мосту, пролегшему здесь, над этой рекой и под этим небом. Если стремиться к вечному, нетленному, то мы обнаружим его в математической чистоте художественного ритма. Искусство есть правила и мерки; великое произведение искусства запечатлевает бесконечность по всем канонам таинственной и таинственно чуткой гармонии. И таинственность эта может быть разгадана.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

У Маркса встречается меткое высказывание, которое целиком и полностью применимо к Терни Кларку. Привожу его слово в слово:

«…пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове» [105] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., изд. 2-е. М., Политиздат, 1960, т. 23, с. 189. .

Помните? Сечени впервые появляется в Хэммерсмите 15 сентября 1832 года и передает Кларку карту. 3 октября он получает от Кларка чертеж. Предварительный эскиз увиденного созидателем как бы въявь. А как работал сам Маркс? Я убежден, что он приступил к детальному анализу капитала лишь после того, как четко представил себе природу капитала и капиталистической системы в целом. Индукция есть не что иное, как скрытая дедукция. Индукция — это наглядное, то есть основанное на фактах, доказательство самим себе и окружающим той истины, в которой мы твердо были убеждены заранее.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Но ведь ваши рассуждения — это чистейшая софистика. Вспомните-ка поточнее! Я говорил об отдельных историках, которые сонно трясутся по привычной колее, зная, что дорога выведет их к дому, то есть туда, куда им хочется попасть. Верно?

Так вот в нашем случае речь идет о совершенно ином процессе! Человек, зорко подмечая все окрест, идет непроторенным путем. Да и о том, что это — путь, знает пока лишь он один. Скрупулезно заносит он на карту то, что прежде явственно видел в своем воображении. И ошибиться подобный первооткрыватель может лишь так, как ошибся Колумб: вместо того чтобы попасть в Индию, вынужден будет открыть Америку. Гениальный художник, гениальный ученый — непременно провидец. Хотя и обладают они этим даром в разной степени… Сечени тоже был провидцем. Его способность мы характеризовали — с вашего позволения, говорю от имени нас обоих — как гипертрофию прозорливости… Она сбивала Сечени с толку, повергала его в сомнения.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А вот Терни Кларка дар провидения делает сильнее, сосредоточеннее. Пожалуй, из всей троицы он самый заурядный, но гениален именно по степени сосредоточенности. Он с такой страстью вцепляется в дело, что не в силах расслабиться, покуда мост не завершен; усталость лает себя знать лишь по окончании работы. И тогда Кларк не желает больше видеть духовную свою добычу. Такое бывает… Хотя даже незадолго до смерти Кларк не перестает думать о своем творении: выпускает в свет историю строительства моста с приложением чертежей…

Вы полагаете, он возненавидел то, что прежде любил? Скорее, ему ненавистны были правители, с которыми — и без Сечени — он должен был открывать готовый мост… Ну, а если бы даже он возненавидел мост? Случалось, художник отрекался от своего величайшего творения, втайне чувствуя, что ему по плечу были бы задачи и покрупнее. Когда жаль собственных усилий, потраченных впустую… Пусть все это и не совсем естественно, но у нас нет никаких оснований отказывать господину Уильяму Терни Кларку — трезво расчетливому буржуазному снобу и прозорливому ясновидцу — в подобной эмоциональной нелогичности…

«Эмоциональная нелогичность», «вцепиться в духовную добычу», — чего не наговоришь с устатку!..

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Прилечь отдохнуть? Ни в коем случае! Разрешите, я помогу вам собраться в дорогу.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не забудьте положить билет в нагрудный кармашек пиджака, чтобы в аэропорту не пришлось его второпях искать. Ведь в последний момент человек вспоминает о чтем угодно, только не о том, о чем нужно. Так что осмотрительность прежде всего.

Да во всем! Помнить о билете, но не забывать и о том, что имеет жизненно важное значение. К примеру, что потомки Герострата и полковника инженерных войск Альноха еще живы среди нас…

Я?.. Судьбе было угодно, чтобы я впервые сел на самолет, когда мне уже перевалило за шестьдесят, хотя, еще будучи мальчишкой, я на матяшфёльдском поле наблюдал полет Блерио.

Лишь дожив до шестидесяти лет, я узнал, насколько красиво смотрятся с высоты город, село, группа деревьев, встопорщенные гребни гор, ленты рек, ручьев и шоссейных дорог, озерная гладь, сверкающая, как зеркальце в руках ребенка, забавляющегося с солнечным лучиком. Даже ядовито-желтый дым химических заводов сверху кажется прекрасным, радует глаз, даже туча пыли, взметенная стадом, — земная сестра небесных облаков. И все же случалось, что летящий над землею человек решался нажать кнопку: остановись, жизнь!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Конечно, многое бы можно перечислить, — и не из области дурных, снов, а — увы! — дурной действительности… Нам надо оберегать наши мосты. Стеречь их стойко и неколебимо… Ах да, я вспомнил фамилию гоголевского персонажа: Манилов! задаешь мозгу программу, и механизм начинает работать. А потом, через день-другой, словно, через какую-то щель, вдруг выскакивает ответ. На сей раз механизм сработал на редкость быстро. Может, почувствовал, что вам уезжать? Маниловские мечтания.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я слышу, подъехала машина… Да, и остановилась у входа. Значит, за вами… Я провожу вас на Ферихедьский аэродром.

Перевод Т. Воронкиной.

Арпад Тот (1886—1928) — известный венгерский поэт.

Отрывок из стихотворения А. Тота «Рассвет на Кольцевой дороге». (Пер. Н. Горской.)

Отрывок из стихотворения А. Тота «На мосту». (Пер. Н. Горской.)