Ангел Каралийчев - Весна

— Вот какой человек мне нужен!

Однажды весенней ночью, когда Петко и врач шли со спектакля французского театра, Димитрис сказал:

— Куда ты пойдешь так поздно? Переночуй у меня! Я живу здесь рядом.

Петко согласился, и, покружив по улицам, они вошли в какой-то темный дом. Как только они переступили порог, доктор запер дверь на ключ, однако Петко по внутреннему убранству и по стоявшему в углу свернутому флагу с полумесяцем понял, что попал в турецкое консульство. Он мгновенно выхватил револьвер и, приставив его к виску Димитриса, прошипел:

— Открой сейчас же дверь или я размозжу тебе череп!

Врач, у которого от страха отнялся язык, покорно и безмолвно выполнил его приказ. На другой день турецкий консул устроил греческому правительству страшный скандал. Министр Димитр Вулгарис посоветовал воеводе покинуть Афины. Петко потребовал, чтобы ему выдали исправный паспорт, но греки отказались. Тогда он нашел портных и заказал для своих четников солдатскую форму, а для себя — мундир турецкого офицера. Потом нанял парусное судно и направился на север в надежде зайти в какой-нибудь небольшой болгарский порт и высадиться там под видом турецкого отряда. Но как только судно вышло в открытое море, началась сильная буря, и их трое суток носило по волнам. Иссякли запасы пищи, а болгарского берега все не было видно. На четвертый день вблизи показались скалы острова Митилена. Капитан, указав на чугунные дула орудий, смотревшие с укреплений на море, сказал:

— Это крепость Сир!

Тогда сообразительный воевода, чтобы накормить чету, решил сойти на берег и приказал своим юнакам переодеться в турецкую форму, а сам облачился в офицерский мундир. Лихо сдвинув феску набекрень, он первым спрыгнул на берег. Комендант крепости спросил у Петко, какое дело привело его в Сир, и, узнав, что гость — ревизор, посланный самим падишахом, чтобы лично осмотреть крепостные стены и проверить, все ли в порядке, захлопотал и кинулся показывать все высокому посланцу. Петко и его солдаты остерегались проронить невзначай болгарское слово. Говорили только по-турецки. Комендант показал им орудия, пороховые бочки и продовольственные склады. Затем он выстроил свой гарнизон, и Петко прошел вдоль строя, словно генерал. Закончив смотр, доганхисарец пожал руку старому полуграмотному турецкому офицеру, похлопал его по плечу и сказал, что за всю свою жизнь не видел такого умного офицера, который лучше его нес бы службу. Комендант блаженно улыбнулся, но потом, покачав головой, жалобно проговорил:

— Над моей крепостью муха не пролетит незамеченной, но кто это оценит? Сколько лет я здесь, уж и не помню. Поседел на службе у падишаха, а меня все еще держат в миралаях, между тем как мои товарищи в Стамбуле стали пашами. Кинули меня сюда и забыли.

— Не печалься, — утешил его Петко, — как только вернусь в Стамбул, первой моей заботой будет твое повышение.

Страж острова Митилена на славу угостил изголодавшихся беломорских скитальцев, снабдил их продовольствием и вывел весь свой гарнизон для проводов необыкновенных гостей. А Петково судно подняло паруса и взяло курс на Галлиполи. Спустя несколько дней гостеприимные родопские леса встретили его чету. Возвращение Петко-воеводы во Фракию испугало турок. И вновь застучали конские копыта по козьим тропкам — турки бросились на поиски неуловимого отважного болгарина. Петко нападал на турецкие карательные отряды везде, где ему это было выгодно. В июле 1869 года, возле Кешана, его чета разгромила турецкий отряд, впятеро ее превосходивший. На следующий год на хуторе Семидкёй он сражался один, против шестидесяти черкесов и снова вышел из боя цел и невредим. У хозяина хутора Ака-бея был пастух-валах, живший в кошаре в двух часах ходьбы от хутора. По поручению бея пастух познакомился и сдружился с воеводой и однажды пригласил его к себе в кошару якобы для того, чтобы сообщить ему важную новость. Петко, человек доверчивый и честный, отправился к нему с двумя четниками. Он оставил их в соседнем селе, а сам ночью прокрался к пастуху. Хозяин встретил его, приветливо улыбаясь, достал флягу с ракией и затеял какой-то разговор. Не прошло и десяти минут, как пастух схватился за живот и начал охать и корчиться. Петко, подумав, что он простудился, и пожалев его, решил сварить ему пунш. Нашел кофейник, налил в него ракии, но в тот момент, когда он наклонился к очагу, чтобы поставить кофейник на угли, валах бросился на него сзади и начал душить. Гайдук понял коварный замысел предателя и, будучи сильнее его, повалил его на землю и заткнул ему рот. Пастух успел только крикнуть:

— Налетайте! Погибаю!

Сразу же снаружи раздались выстрелы по меньшей мере полсотни ружей. Петко первым делом ногой раскидал угли, чтобы очаг не освещал кошару. Еще раньше он заметил в углу несколько мешков с шерстью и теперь сразу сообразил, что надо делать. Он схватил один из мешков и выбросил его через дверь наружу. Осаждавшие, думая, что это человек, открыли пальбу. В кошаре засвистели пули, зарываясь в очаг. Петко выбросил еще один мешок, потом еще два. Нападающие решили, что в кошаре полно четников, и боялись к ней подойти. Выбросив все мешки, воевода выбрался из кошары, прополз между мешками, толкая их перед собой и стреляя то вправо, то влево. Враги были настолько сбиты с толку, что, расступившись, дали дорогу мешкам, и Петко скрылся. После этого по селам, среди болгар и турок, разнеслась молва, что нет на свете пули, которая могла бы настигнуть родопского воеводу.

Начальник адрианопольской жандармерии Арап Хасан взъярился и дал страшную клятву правителю области: за один год поймать Петко-воеводу и либо привезти его живым в Адрианополь, либо доставить его голову в конской торбе. Правитель дал ему семьдесят солдат, вооруженных до зубов. И кинулся Арап Хасан по селам, неся горе и слезы старым и малым. Но Петко словно сквозь землю провалился: никто не мог сказать, где он. Утомленный тщетными розысками, адрианопольский храбрец остановился на отдых в селе около Эноса. Местный бей пригласил его погостить в своем имении. Арап Хасан вскочил на коня и в сопровождении двух солдат отправился в гости. На полпути, в лощине, они увидели трех оборванцев, сидевших на траве. Перед ними на платке лежали черный хлеб, лук и соль. Тут же валялись толстые палки — плотницкие аршины. Арап Хасан остановил коня.

— Эй, — закричал он, — подойдите сюда!

Оборванцы поднялись, взяли свои аршины и медленно приблизились к всадникам.

— Кто вы такие? — спросил их Арап Хасан.

— Мы плотники! — ответил один из них, взмахнув аршином.

— Предъявите паспорта!

Плотники, шаря у себя за пазухой, подошли вплотную к конским мордам, по данному знаку с молниеносной быстротой схватили всех трех коней под уздцы, а аршинами ударили всадников по рукам.