Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

А вдруг надо маму везти?! Или еще что? И опять я, сволочь, жду. Но так уже сложилась жизнь, что эта вторая жизнь стала чуть ли не главной. Но пока надо разобраться с театром. Форма физиопсихическая, должна соблюдаться форма.

– Найди себе другую погремушку.

– Ты расстроен, что не обломилось, ты же привык всегда настаивать на своем, чтобы всегда обламывалось, забыл, как заводить машину?! За бензин надо расплачиваться. Ездить далеко, бензин дорогой.

Бред, кобылы сивой бред.

Читал вчера Глаголин «Мехлиса». Патологический он тип, сам Борька, в смысле эротизма… весь текст о ссанье и «кончит-не кончит». Зачем? Тем самым, не готовым к прочтению материалом он загубит саму идею, и проза Олешковского в его интерпретации приобретает пошлый, омерзительный тон и характер. Боровский прав, полячок, он очарован прозой О. и хочет, чтобы это вышло на театр.

– Я один, я всегда один. Тоска! Я кричу, и она услышит, – Нет, не услышала, и теперь я в келье.

Но почему болит голова? Ведь на турник я не влезал сегодня.

Кажется, начинают хорошие поступать известия. Б. Глаголин доложил: 6 – 7 апреля в «Меридиане» монтировка, 8 – 9 – 10 три сп. «Живаго». Театр на Таганке – театр на Калужской. Хорошо, хорошо. Какие-то радости могут возникнуть и на нашей улице. Поднять шумиху, рекламу, ТВ, газеты и пр.

Я боюсь в туалет отойти от телефона, он верещит другим театром. Написал послание к банкам – ищем спонсоров?! Помогите, загибаемся!

26 февраля 1994

Суббота, молитва, зарядка.

Одиночество. Надо привыкать всерьез. Всё шутил. И вдруг трезво, под душем понял – один. Никто не нужен. Она была единственной, с кем я себя ощущал живым, действующим. Мог что-то делать по ее велению, по ее хотению. Всё остановилось, как в театре без хозяина, и надо принимать решения самому и придумывать занятия для жизни, чтоб двигаться, функционировать, говорить. Одиночество, брошенность, ненужность, зряшность прожитого, и не мерцает будущее. Из чего-то его надо соткать, это будущее, продлить мираж, нарисовать картину не плоскую – с перспективой, пусть искривленной. Девочка Оля была одно время перспективой, оказалась цель ложной, миражной, глупой, осмеянной, проданной. 100000 на храм вернулись. Нужно послать их вспять, обратно, снабдив новыми реквизитами. Храм необходимо построить, сходить на прием к Питириму, не оставлять Б. Исток. Февраль месяц проспал я. Хлебников был… это удача. Гайдар был. Это тоже хорошо, особенно Петька, мальчишка.

Приехавший 3-го Ветвистый миллионер поверг меня наземь, в ад, в пропасть тоски и водки. Сорвал эфир 6-го у Диброва. Кстати, вчера на тусовке по случаю 10-летия «Собеседника» видел его. Вошел в зал какой-то красивый человек молодой, дунуло от него Аполлоном, умом и велением – кто такой? – потом нас представили. Смольный вытащил меня на сцену – Эдик, я в калошах… – нет, объявил. Что-то пролепетал я про свою безработность, что актеру вечером нужно обязательно куда-то пойти, и не в зал, а на сцену. Пригласил на 30-летие Таганки на Калужскую заставу – театр на Калужской. А книжку подарил Юрию Лонго – колдуну – в дьявольской надежде, что через нее передадутся мне его добрые энергетические частицы, заряжут [так в рукописи – прим. ред.), и я совершу – герои Гоголя мертвые, а его похоронили живым. Плясала и пела Вайкуле, Звездинский, Крылов говорил о своем будущем президентстве, я плакался журналистам в жилетку – дядя Коля отобрал пространство, оставил 1/4, остальное – затопил, остальное – разлив. Зачем я оказался там – Лена Сергеева позвала. Но там всё-таки… на подобных вечеринках надо бывать, там была пресса, и наша и ваша, а пресса много нам не помогла и т. д. И поехал я в Дом ученых, чтоб объявить о 8 – 9 – 10 апреля как о будущей премьере «Живаго» в «Меридиане». Агаповаправа – не просто премьера, спектакль и пр., а событие, которое оценила и которому рукоплескала Европа, надо такую шумиху устроить – ТВ, газеты, – и под это мероприятие выманить, быть может, Любимова.

Так вот: одиночество, тишина в кабинете, чириканье волнистых попугаев. Сережа спит, а его ждет ракетка. Сережа, по сведениям экспертов, выше меня. Это, мне кажется, должно успокоить моего мальчика. Он в классе меньше всех, но если он уже выше меня да еще подтянется, не надо, чтоб он был больше.

Оклеить всю Москву плакатами «Живаго». Какой- то звонок прошел, но сорвался. Я молил Бога, чтоб это случилось.

– Я просрал свою жизнь. И виню себя в этом, только себя. Я виноват, я – блядь, я – мерзавец, – сидел вчера пьяный Борис, пил водку из горла… и бил себя в грудь.

948-16-90 Зоя, Нагимова

Жалко его и жалкое зрелище. Но он действительно странный, собрал собрание и при всех уборщицах, при посторонних ляпнул: «Я вижу только два выхода – или пригласить Фоменко, или триумвират: Демидова – Золотухин – Трофимов. – Что он? Озверел? Как будто не присутствовал при последнем разговоре Любимова с труппой. – Делайте вводы… звоните Собчаку, у меня есть с ним договоренность… репетируйте Подростка», - для чего-то ведь это было сказано.

Идет снег. Красиво. Снова зима. Машину Панин взял для халтуры. Звонила Зоя. Теперь она живет у На- гимовых, и ей как бы нравится. Дай Бог.

Сережа не едет в Чехословакию, он сам отказался, думает об экзаменах. За урок по английскому мы будем платить теперь 20000 руб., так как Андрей отвалил, а учительница – женщина одинокая, у нее такая же девочка, как Сережа, «и помощи ждать неоткуда». Атак как я вчера снял пену в 194 доллара, то думаю – и ладно. Сегодня попродаю книжки, на урок по английскому сыну заработаю. Надо еще Денису что-то подкинуть.

Гайдар?!Чем может быть полезен в нашей ситуации Егор Тимурович? Какой банк навести на нас, и почему выпускают из Лефортова Руцкого и Хасбулатова?! Это маневр Ельцина, он опять провоцирует события.

Отзвонил Тимуру А. – В доме грипп, как схлынет, обязательно вам отзвоню… и мы повидаемся… наша встреча – теплый шарик в сердце… и т. д.

Но я жду треска, звона-перезвона, думаю, что Зоя звонила не просто так, кто не вытерпит из нас, кто больше, дольше и громче завопит – прии-и-и-ди!

– Пусть празднует тот, кому обломилось. А мне обломки, огрызки, объёбки, объедки нах… не нужны. Эта обломочная лексика предполагает такую же душу. Ушла, и слава Богу. Я выкину всё это из головы… выкину. Одиночество сгложет, ну что же, надо привыкать.

Кажется, я жду зря. Никто не придет, и не приедет, и даже не позвонит мне. А молился, и был звонок, он ждет ответа. Но не дождется, пока не отзовется.

Мне, быть может, впервые было стыдно за мой вид. Даже в жизни, на работе быть таким не годится. Люди морщатся и отворачиваются, а этот показушник Смольный выволок меня на сцену. Смутителъное было состояние.