Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

Теперь – келья, келья одиночества. Это лучше, чем выяснения и пр. Значит, надо кончать. Подошел к машине, а заднее правое спущено, вернулся. Неделя что-то начинается с накладок. А неделя премьерная. Но мы поделили – пусть будут накладки бытовые, неурядицы домашние… главное, чтоб труппа в форму пришла, чтоб электрики осветили художественно наши лица, чтоб техника не подвела.

Сабельникова, Сабельникова и пр.

А жрать хочется?! Жду звонка. Такое может быть. Но, коли утром рано это не произошло, боюсь, что обиделись. Кто-то пришел. Мила-компьютерша.

12 апреля 1994

Вторник. Молитва, зарядка, рис.

Вчера в пресс-центре в «Славянской» два часа разговоров с журналистами. И еще час с Наташей из «Общей». Я думал, марафон завершился. Куда там?! Послезавтра – премьера.

Дорогой Ю.П.

Мы начинаем играть в изгнании. Будьте с нами. Ругайте нас, благословите нас, молитесь за нас. Мы постараемся не подвести Вас. Перекрестите нас на весь наш долгий и темный путь.

Храни Вас Господь. Ваши.

Нас призывают к примирению – уступите!! Пожалуйста. Научите, что уступить. Подскажите!! Уйдите с захваченной территории, снимите охрану, дайте нам играть. Вам всё равно пока играть нечего, кроме убитой «Чайки». Хватит, Валера.

«Таганка» живаи будет праздновать юбилей!! Только бы Господь озарил светом Своим наши три премьерных спектакля, тогда юбилей будет, а значит, будет и театр. Затаимся! Затаимся!

– Ну что же. 6 лет прошло, ваш срок, ваш цикл. Какую лекцию она читает сейчас? О раннем Лермонтове? О концептуализмах?!

– Ты меня можешь потерпеть две минуты… А я тебя нет.

Сейчас – утро. В половине седьмого позвонил Алексеев из «КП» – проверил, в самом деле ли я встаю в 6 утра. Ему нужны фотографии. Я ему дам Павла I и Самозванца.

13 апреля 1994

Среда, мой день. Молитва. Зарядка. Рис. Душ.

1) Вчера неожиданно уехал на чужом колесе на похороны Ведьмина Бориса Викторовича, в Сергиев Посад. Не дожил мой хороший человек до «Годунова» в своём городе, до 30-летия театра. Театра, который он любил, которому помогал… святой, русский, культурный человек. Духовный вождь интеллигенции С. Посада! Господи! Упокой душу его грешную.

2) Проверял интервью. «Коме, правда».

3) Репетиция «Живого» – хорошая.

И тревога… ожидание. Вбегал несколько раз Глаго-лин… «Не могу говорить, не хочу, чтобы не сглазить». Убежал. Через полчаса опять. «Что-то готовится, – плюется, стучит по деревяшке кресла. – Нет, нет… потом». Опять его позвали. Снова вкатился. «Ладно, была не была. Они готовят бумагу-документ к подписанию… завтра идут к Лужкову. Всё отменить… Решение Моссовета, судьи… делёж здания. Всё вернуть обратно». Плюётся, чертыхается, стучит по деревяшке, крестится, – убегает. Всё перемешалось в голове и в душе Бориса. А я не верю, что так… вдруг и всё вернется. Впрочем. Но.,. «Живаго», «Живаго». Главное – сыграть и не обосраться.

О соединении и о готовящейся бумаге говорил и Гурьянов.

!! После репетиции «Живого» закатил в мозги коллегам – а не позвать ли на 30-летие «Содружество».

В списке «других театров». В общем списке. «Да нет такого театра «Содружество», их же не существует». И пр. Я привел пример, вспомнил, как Эфрос приходил на 60-летие Любимова и подарил ему «Вишневый сад» и пр. Но что-то готовится, что-то обязательно должно случиться. Только бы не умереть, не лопнуть, не взорваться от отчаяния ожидания. Хочется спрятаться и переждать все эти дни. Господи! Неужели мы еще с Украиной воевать начнем. Да что же это такое?!

Но единственное спасение – молитва, смирение и неупование на победу, на триумф, на что-то сверхъестественное. Да нет… всё нормально. Нормальная жизнь. И слава Богу, что пока живы.

Сережа.- Как поживает Денис. Я почувствовал… вдруг… стал относиться с любовью. У меня есть брат. Интересно. Мне интересно, как он живет. И пр. – Когда он посмотрел фотографию, изрек: – Трогательно. – Очень серьезно.

Какая фиксируется пустота внутри. Я понимаю, что это глебовский текст. И всё-таки. Поехал я вечером вчера в «Меридиан». Планшет уже лежит. Но ребята – не все – пьяные… теплые. Сколько они вчера сделали?

И вот сегодня Коробченко с Ремизовым должны идти к Лужкову! И вот сегодня мы можем узнать – что Правительство Москвы отменило решение Моссовета, не существующего теперь, как и учреждение пресловутого «Содружества». Отменено, аннулировано, похоронено, и мы можем занимать театр, и я могу войти в свою гримерную. Не лишиться бы чувств от пережитого, от неожиданного счастья. Мы так свыклись с ролью страдальцев, изгнанников… жертвы… и пр. И вдруг нам всё возвращают… и что мы делать будем.

Работать. Праздник делать. Собирать по 5 – 7 тысяч и закупать закуску и пр. «Шире шаг, маэстро!!»

1. Билеты на 15-ев «Овощной».

2. На 16-е Тамаре – Сереже.

Кроме того, вчера у Волиной наконец-то, кажется, приняли документы в Минюсте. Ушло в это учреждение 5 книжек моих различных с надписью: «Будьте в «Фарватере». Через неделю обещали нам документы вернуть со всеми печатями и подписями.

14 апреля 1994

Четверг.

И этот день наступил, настал, пришел! Господи! Сохрани и помилуй нас! Дай нам легкости, дай нам скорости и пути укажи к сердцу и душе зрителя. Дай нам немножко успеха, одари нас аплодисментами! От сегодняшнего дня, мне кажется, многое зависит. Однако не будем нагружать его лишней ответственностью, чтоб не замандражироватъ.

Партнерам моим - удачи и голоса.

15 апреля 1994

Пятница. Молитва. Зарядка. Рис.

И молитвы наши услышаны были. «Победа! Триумф!» Лучший из московских спектаклей «Живаго». Господи! Благодарю Тебя, Господи!

На распевке зачитал артистам набросок факса Любимову. Что-то пробурчал ироничное мой супротивник тайный Антипов… проще… «Вот ручка, бумага, добавляйте, исправляй…» И т. д. Но понял, буду обижаться, в позу становиться – время потеряю. И я продиктовал Людмиле Т. следующее послание Любимову:

Дорогой Юрий Петрович!

Сегодня мы начинаем играть в изгнании. Вы - с нами. Ругайте нас, благословите нас, перекрестите нас на весь наш долгий и темный путь. Мы любим Вас, стараемся не подвести и очень ждем.

Храни Вас Бог. Ваши.

Борис говорил с шефом. Он, наверное, по телефону и передал ему этот текст. Шеф прибежал к телефону. Борис не узнал его… такой молодой голос. «Я молюсь за вас. Я тут ближе ко гробу Господню. Моя молитва крепче». Всем кланялся, всем приветы передавал и просил… быть на высоте. Публика после спектакля кричала «браво!», улюлюкала от восторга… скандировала. Цветов было много. Победа! 30-летний сезон открыт!!

Господи! Еще два эти спектакля… а – хорошее настроение к 23-му, кажется, обеспечено. А всё идет под внутренним сильным прессингом – ожиданием подписи, решения Лужкова. Весь день я вчера торчал в эфире – радио, ТВ.