Валерий Золотухин - Болезнь… (Дневники)

– Трибунал в одном лице. – Ни улик, ни показаний, ни свидетельств… он что-то прочитал в лице. – Горбатого могила исправит. – Ефимов тебя разгадал, а я не мог… и только теперь, через 6 лет. – Если бы я была твоей сестрой или братом, я бы тебя давно убила. – Реакции не слышу, даже дыхания. Получилось хорошо… но не вовремя.

– Для вас нет проку, а для меня – урок. И действительно, порядочная женщина не будет трахаться в машине, под кустами… в кабинетах… на полу. – Ты сейчас не краснеешь за свою связь со мной. Я была сама слишком навязчива, так что ты слишком не кори себя. Видишь, не совсем бесполезной была связь со мной. Какой-то негативный опыт ты приобрел. Теперь ты будешь более разборчивым. Ну, спасибо тебе, пока.

И в течение часового разговора рвался междугородний. – Но зато всё время перед тобой стоял светлый образ твоей жены. – И она права… как только худо мне, особенно на сцене, меня спасает Тамара… и Тоня.

Но я не могу без нее именно, без ее фокусов, без ее звонков… без ее дурацких речей… без ее безумия.

– Она у тебя идет под именем, а тут рядом существует какая-то дрянь.

– Ты не написал за эти годы ни одного доброго слова обо мне.

– И потом, всё равно она любима и уважаема, не смотря на все ее прелести.

– Если кто-то и будет читать, то обвинят меня, что я свела в могилу Гусеву; тебя… и еще… коснулась грязными руками чего-то светлого. И выяснилось, то ты на миллиметр не отодвинулся от нее и ко мне не приблизился на миллиметр.

– Ты превратил меня в девку по вызову… сбросить сексуальное напряжение… и вымыть руки, помыть…

– Идите вы…

– Не часто ли вы меня посылаете?! Я могу и пойти.

– Вы оттуда и пришли.

– Да нет, я пришла не оттуда.

– Я вас любил и не жалею ни о чем. Не я у вас первый, не я последний, как вы давно мне изволили заметить.

Вот и вечер жизни. Или сумерки еще.

Денис восхищает меня – дело самое простое… накормить бабулю, вынести и подать судно… обтереть руки, лицо умыть. Мальчик мой… А он по духу священник, он добряк, он – Феодосии Харитонович, а не я. Кровотечение у жены. Он хочет бабулю домой – мне удобней и ей дом… Только массажистку. В этой больнице нет массажистки. Я звонил Тамаре Васильевне. Скажу, для тещи Валерия Золотухина. Ночевать я буду дома нынче.

Кажется, на Сережу подействовала моя обструкция. «Как ты ко мне, так и я к тебе буду». Читает «Клоунов». А Денису велел первый рассказ «Дорожного посоха» прочитать Алле вслух. «Ладно», – говорит. Нет, Сибири ему нынче не видать. «Несчастья начались, готовьтесь к новым». «Она от него не отходит», – это он про Шацкую и Филатова.

26 июня 1994

Воскресенье. Отбой.

Заканчивается день, который начался в 7 утра, на Академической я заночевал. Без 10 минут 8 утра зазвонил звонок в дверь – приехал подполковник Николай. Я гитару под мышку, не сделав зарядки, душ и кофе влив на себя и в себя. Помчались. По пути к Кащейково закипело и взорвалось – помпа, кусок металла вырвало. Как двигатель не заклинило, а может, и заклинило. И потащили нас на буксире.

Голос на громком регистре звучал… ни одного нормально тихого или среднего звука от себя я не добился.

Сергей Боков представил меня, и вышел я в переполненный зал – солдатиками, родными их и близкими: невестами, женами, матерями и пр. 42 человека присягу приняли. На обратном пути заехали к Куприянычу. Показал Ан. Иванычу объем работ: наличники и подоконники в комнате у стариков и потолок на втором этаже. По пути пробовал голос, когда ехали обратно. Я принимаю решение 29-го «Павла I» не играть. Я могу потерять голос. Такого несмыкания не помню я давно.

Торговал книжками. Заглянул на огонек… говорят, показывали и «Бумбараша», и «Маленькие трагедии».

Соскучился по своей келье, по тишине больничной. Да, с полковниками договорился о ремонте на четверг – пятницу. Только бы не потерять звук. К чему тогда мне Белокуриха, где думаю я подзаработать на книжках и концертах. Для этого нужно, чтоб голос стоял. Господи! Спаси и сохрани. У Сережки голова болит, а тут за Аллу переживаю. Господи! Пошли мне здорового внука-внучку… и мать обереги.

За эти дни я прибавил в весе, но завтра начинается Петров пост, и овощей у меня опять скопилось много, Таня без меня приходит, оставляет. Пишет всякие записочки-наставления.

[В Дневник вклеена записка – прим. ред.]

Лунотерапия

Если к ночи увлекся беседою, а не делами, лучше чай, чем кофе, а если вприглядку на Луну да вприкуску с конфетами «Виктория», это ну просто райское наслаждение!!! Поактивней потребляй фрукты.

26.06 94. Т. Лунева.

Опухание ног. И нога левая сегодня в ночи сильно беспокоила. Я привык к этим таблеткам. Жду не дождусь, когда их заглотить время придет. Настрогал себе на утро силоса, а на ночь лупанул два банана, один абрикос, один персик, две печенюшки с виолой да кружку кипятка со сливками. Вот тебе и заговенье на Петров пост.

Военные очень были много довольны, что я сдержал слово и «хоть больной, с температурой, но приехал». Очень мне нравится Вл. Вл. Деркач, командир. Снотворное что-то долго действует, вернее не действует. Сейчас посмотрим церковный календарь. Что там у нас?

27 июня 1994

Понедельник. Молитва. Зарядка. Храм. Кофе. А дневник этот я закончу своеобразно – тещиным письмом, которое я носил, но не читал месяц, потому что я знал, что в нем содержится.

30/V – 94

Здравствуй, Валера!

Решила тебе написать всё наболевшее на сердце, коли ты за 15 лет не поговорил с тещей ни разу.

Ты, наверное, помнишь мое письмо (когда ты встречался с Тамарой)? Я в нем просила оставить мою дочь в покое. Ты ответил, что ты ее любишь и не можешь оставить (это письмо твое сохранилось). Вы поженились, у вас родился мальчик, и я со всем смирилась. На протяжении 15 лет я, как могу, вам помогаю, сначала деньгами, а вот 10 лет трудом И хочу только одного: чтобы вы жили и растили мальчика. У меня одна дочь, которую я очень люблю, и один внук, которого люблю не менее, и хочу, чтобы их не обижали. Для женщины самая большая обида - измена. Так вот, если ты приколдован этой женщиной (Ефимовой), встречайся, живи, но скажи, чтобы она домой, где твоя семья, не ходила. Она, видно, без предела наглая, вульгарная, циничная баба, которая поставила цель добиться своего. Неужели ты, человек, верующий в Бога, веришь, что она тебя любит, ты нужен ей как знаменитость. Если ты веруешь в Бога, ты должен знать первую заповедь Божию. Тамара мне ничего никогда не рассказывает, но я знаю больше, чем она. Когда ты ночевал с этой потаскухой, а потом приехал на дачу, твое лицо всё рассказало, и так же, как пришел из больницы (ли), всё было написано на твоем лице. Ты спросил Тамару - жива, - как будто бы ты хотел увидеть ее мертвой.