Эми Хармон - Из песка и пепла

– Дождись меня здесь, – велел он Альдо. – Мы вместе вернемся в Рим, но сначала мне нужно проведать родственников. Не высовывайся на улицу.

– У меня с собой отливки для печати. Я разбирал набор после каждой партии и успел вынести их из типографии. Все образцы, все штампы разных провинций. А еще стопку готовых документов и сотню таких, куда нужно только добавить фотографии и имена. Всё в камере хранения на вокзале. Если раздобудешь печатный станок, я смогу продолжать работу и в Риме.

Анджело понятия не имел, как это провернет, но знал, что найдет ему станок, даже если придется поставить его в монастыре. Он быстро расцеловал маленького типографа в щеки, пообещал вернуться как можно скорее и с бухающим сердцем запетлял по улицам к вилле.

СС его опередили.

Когда он подошел к воротам, несколько солдат уже переворачивали кровати, распахивали шкафы, простукивали стены и заглядывали во все темные углы. Капитан с бумажным планшетом и в черной форме, выдающей его принадлежность к ОВРА, допрашивал Сантино и Фабию во дворе, хотя его способности к переводу оставляли желать лучшего. По всей видимости, бабушку с дедушкой выставили из дома и теперь пытали по поводу местонахождения Камилло и Евы Росселли. Стоило Анджело к ним приблизиться, как в грудь ему нацелилось дуло пистолета, однако он лишь любезно приветствовал собравшихся.

– Вы Анджело Бьянко? – спросил офицер СС.

У Анджело кровь застыла в жилах. Он не проживал во Флоренции уже четыре года. Но они откуда-то знали его имя, знали, какое отношение он имеет к вилле.

– Да, – ответил он по-немецки.

Пусть итальянский чернорубашечник теряется в догадках, о чем они говорят. Лицо его почему-то показалось Анджело знакомым, а знакомство с врагом обычно не сулило ничего хорошего.

– Вы знаете, где сейчас Батшева Росселли? – тут же встрял итальянец.

– Нет. – Сантино покачал головой. – Мы не видели ее много месяцев.

– Затрудняюсь в это поверить. Вы ее семья. Она наверняка сказала вам, куда направляется. – Член ОВРА говорил с такой убежденностью, будто был знаком с Евой лично.

Неожиданно Анджело понял, что так и есть. Этот полицейский ухаживал за Евой много лет назад. Ей нравилось, как он выглядит в форме и что с ним всегда можно было сходить на танцы. Анджело страшно ревновал, хотя не признавался в этом даже самому себе. Облачение священника вряд ли можно было назвать мужественным, а на танцах ему и вовсе ничего не светило. Его вечно задевал энтузиазм Евы по поводу занятий, которые он не мог с ней разделить.

Этот молодчик встречался с Евой и несколько раз после принятия расовых законов. А теперь он стоял во дворе их дома и выспрашивал у дедушки с бабушкой, где она, чтобы помочь немцам ее арестовать и депортировать. Злость внезапно прояснила память Анджело. Джорджо. Итальянского головореза звали Джорджо де Лука.

– Джорджо! Это ты! А я тебя сперва и не признал! – воскликнул Анджело с фальшивой радостью и принялся трясти руку полицейского, словно они были закадычными друзьями. После чего повернулся к офицеру СС и охотно посвятил его в романтический интерес чернорубашечника к женщине, которую они разыскивали.

– Мы так надеялись, что Джорджо с малышкой Евой поженятся, – доверительно сообщил он по-немецки. – Они глаз друг с друга не сводили!

Брови офицера СС поползли вверх.

– Так вы знаете, где сейчас Ева? – поспешно перебил итальянец, сузив глаза. Ему явно не понравилось, что Анджело ставит под сомнение его лояльность Германии.

– Нам достоверно известно, что она обручилась с неаполитанцем и переехала жить к нему, – уверенно соврал Анджело. – Но вы же понимаете, какая сейчас связь между севером и югом. Мы уже много месяцев не получали от нее ни весточки.

Немец, раздраженный, что остался в стороне от беседы, многозначительно откашлялся. Анджело поспешил перевести ему свой ответ.

– Интересно. Могу поклясться, что видел ее с вами не далее как в сентябре, падре. Вы вместе садились в поезд до Рима.

Это Анджело переводить не стал – лишь покачал головой и пожал плечами, прибегнув к старой итальянской манере игнорировать неудобные вопросы. Пожми плечами, а потом для верности еще раз. Знать ничего не знаю. Не спрашивайте меня.

Похоже, офицер СС засомневался. Его люди начали возвращаться во двор, и он махнул им, велев забираться в грузовик.

– Хочу напомнить, что укрывать евреев противозаконно, отец. Надеюсь, вы не прячете фрейлейн Росселли. Это не обернется ничем хорошим ни для вас, ни для ваших родственников.

Анджело быстро закивал:

– Конечно-конечно. Можете быть спокойны. Законы превыше всего. – Он раболепно склонил голову перед офицером и на мгновение повернулся к Джорджо де Луке. – И Джорджо, как приятно было тебя повидать. Если Ева будет звонить, непременно скажу, что ты заглядывал.

Джорджо побагровел и, ничего не ответив, потопал к машине. Немецкий офицер щелкнул каблуками и направился следом; лоб его рассекала глубокая складка. Анджело, Сантино и Фабия молча наблюдали, как они пересекают двор и выходят за ворота. Всех троих колотила дрожь.

Дом был перевернут от чердака до подвала, некоторые ценности конфискованы «в пользу рейха», однако сами Сантино и Фабия не пострадали, а виллу не реквизировали. Теперь не было никаких сомнений, что, останься Ева во Флоренции, она бы уже сидела в одном из нацистских грузовиков. СС в точности знали, где ее искать.

– Не задерживайтесь во Флоренции, – прошептал Анджело дедушке. – Как можно скорее уезжайте к дяде.

У него было предчувствие, что гестапо еще вернется.

Еву удивил этот вопрос. При устройстве на работу она сообщала свой адрес для личного дела. Капитан мог просто туда заглянуть. Да он и заглянул, скорее всего.

– Я снимаю комнату в гостевом крыле при церкви Святой Цецилии.

У нее не было причин лгать. Информацию было легко проверить, а такая версия выглядела вполне правдоподобной, учитывая, что жилье в Риме Еве подыскивал ее брат-священник. И все же ей не хотелось привлекать к обители излишнего внимания. В Святой Цецилии квартировала не только она.

На лице капитана промелькнуло нечитаемое выражение, словно он не ожидал, что Ева ответит честно.

– Я думал, вы живете у брата.

– Нет. Он работает в курии помощником монсеньора Лучано. Монсеньор и его сестра – коренные римляне и до сих пор живут в том же доме, где родились. Анджело мог бы поселиться в духовном училище вместе с другими священниками и секретарями Ватикана, но он старается быть как можно более полезным для монсеньора. В последние годы у того развились проблемы со здоровьем. – Так логично. Так разумно. Так рационально. И все же у Евы сжался от тревоги желудок.