Екатерина Дроздова - Богоявленское

Громкими разговорами, зычным смехом и веселыми песнями, наполнились улицы Богоявленского ранним осенним утром 1912 года. Уборка урожая была окончательно завершена, а значит пришла пора всем юношам призывного двадцатилетнего возраста нести воинскую повинность. Уходили работники и со двора князя Петра Ивановича Сенявина. Был среди них и Митька Чадин, его ждала трехлетняя служба в пехоте.

Как не уговаривали Митьку сестра Маша и тайная возлюбленная княжна Вера остаться, никого не послушав, он сделал по-своему. Не дожидаясь жеребьевки, решавшей кому призываться на действительную военную службу, а кому зачисляться в ополчение, Митька попросился на службу добровольцем. А ведь попроси он князя Петра Ивановича об отсрочке и ему не пришлось бы служить вовсе. Но службой в армии Митька спасал себя.

Он слишком устал от той жизни, в которую по глупой юности своей ввязался. Он устал давать обещания и сестре и Вере и одновременно с этими обещаниями врать обеим. Он устал от косых взглядов односельчан и насмешек Васьки. Он уже давно проклял тот день, когда послушался Машу и ввязался в эту придуманную ей авантюру. Таким образом, Митька решился, наконец, избавиться от цепей, настолько запутавших его жизнь, что порой выходом, из нее он видел только смерть. Он уходил с твердым намерением никогда больше сюда не возвращаться, и не видеться ни с Верой, ни с Машей.

Дать последние наставления и благословить призывников на верную службу царю и отечеству, на крыльцо усадьбы вышли князь Петр Иванович и уже сделавшийся своим в семье ротмистр Серебрянов. За сухой, сдержанной речью Алексея Валерьевича и вдумчивыми, сердечными, почти отеческими наставлениями отца следила восторженная Ксюша. Подобную сцену она наблюдала каждую осень, но в этот раз за прощанием с призывниками она следила особенно внимательно. Уж слишком много сейчас уходило на службу знакомых с детства и близких ее простому, доброму сердцу людей.

Ксюша постоянно оборачивалась на дверь своего дома в ожидании увидеть старшую сестру, но она не выходила. Ксюша не понимала, неужели Вере было не интересно посмотреть на призывников, проводить их в далекий путь. Младшая княжна даже не догадывалась, что всего несколько дней назад ее гордая и неприступная сестра, узнав о решении Митьки, стояла перед ним на коленях, обхватив за ноги, и умоляла остаться. И день без Митьки казался ей невыносимым, а три года звучали также страшно, как сама смерть. Не догадывалась Ксюша и о том, чего стоило Вере это самообладание, когда ей хотелось выбежать сейчас из дома и броситься на грудь любимому Митьке и долго-долго целовать его у всех на глазах. Но разве могла она себе это позволить? И оставалось ей только беззвучно рыдать, запершись в своей комнате и медленно сходить с ума от мысли, что расстается с любимым так надолго.

А вот приехавшая к усадьбе Сенявиных Злата, оказалась прозорливей и, указав пальцем на окно Вериной комнаты с торжествующим злорадством спросила:

– А, что у вас там, плач Ярославны?

Но Ксюша не поняла этого вопроса и только пожала плечами в ответ. И глядя в след уходящим призывникам, увидела, как один из них, самый высокий и статный обернулся и, сняв шапку, поклонился родному Богоявленскому, словно навсегда прощаясь с ним, а затем поторопился догнать своих товарищей. Ксюша узнала его, это был Митька. Она вспомнила, как он развлекал ее и Егора, когда они были маленькими, вырезая свистульки и катая на лошадях. И не смотря на светлую грусть, воспоминания эти озарили ее лицо ласковой улыбка.

Но вот голоса провожавших отцов и матерей, сестер и друзей затихли и все стали расходиться по своим делам. Ушла на княжескую кухню заплаканная Маша, ушел Арсений, тяжело воспринявший расставание с другом Митькой. И только изрядно пьяный Васька все не отходил от княжеской усадьбы.

– А ты, что же братец, в ополчение попал? – спросил его Алексей Валерьевич.

– А я, ваше высокоблагородие, к призыву не подлежу! Потому, как у мамки с папкою один я!– ответил Васька с нескрываемой неприязнью к Алексею Валерьевичу.

– Хороша опора! – иронично сказал Алексей Валерьевич глядя на Ваську сверху вниз.

Васька ненавидел Алексея Валерьевича уже за то, что тот жил с Ксюшей в одном доме, имел возможность видеть ее, когда угодно, беседовать наедине, целовать руку. А бурные слухи об их нежной привязанности друг к другу жгли Васькино сердце, не давая спокойно жить. К тому же Васька понимал, что Алексей Валерьевич блестящий офицер, дворянин и самое главное холост, а значит, в любой день может посвататься к Ксюше. А кто он? Батрак, сын батрака, внук батрака. И такое положение вещей не оставляло ему не малейшего шанса на победу за Ксюшино сердце. Но терять ему было нечего, и трусом он никогда не слыл, поэтому сейчас готов был на любой вызов. И только неожиданное появление Ксюши не дало в эту минуту разразиться скандалу. Увидев ее добрые, ласковые глаза Васька замолчал и, сняв с плеча гармонь, громко, так, чтобы все вокруг слышали, затянул любимую всеми дончаками песню:

Не для меня придет весна,

Не для меня Дон разольется,

Там сердце девичье забьется

С восторгом чувств – не для меня.

– Вы не сердитесь на него, он очень славный, – заступилась за Ваську Ксюша. – Только мучает его что-то в последние дни.

Ксюша внимательно посмотрела на Алексея Валерьевича, будто изучая каждую черточку его лица. После рассказа Андрея о браке Серебрянова и тайне его развода, Ксюша воспылала к нему еще большей влюбленностью. Запретные мысли поселились в ее голове, и справиться с ними она не могла. Ксюша с любопытством думала, а как это оказаться с ним наедине? Как это быть его женой?

– Знаете, мне порой жаль, что я не родилась мужчиной, – серьезно так сказала Ксюша. – Из меня бы тоже вышел замечательный офицер. Я могу поддержать любую беседу об армии. К примеру, я знаю, что состав сухопутной армии состоит из пехоты, кавалерии, артиллерии и технических войск. А кавалерия подразделяется на гвардейскую и армейскую. И вообще я все-все знаю о кавалерии!

– Ксюша, какая же вы прелесть! – рассмеялся Алексей Валерьевич. – Вы не поверите, но никогда прежде мне не было так весело, как сейчас с вами. Только зачем вам все это? Для чего вам эти знания?

Но, не меняя серьезного тона, Ксюша вдруг сказала:

– Знаете, я давно держу в сердце тайну, которую могу поведать только вам! Алексей Валерьевич, я люблю вас!

– Что за вздор?! – не секунды, не думая, твердо ответил он. – Ксенюшка, милая, послушайте моего совета. В вашем юном возрасте не стоит так увлекаться книжными романами!

Кровь прихлынула к лицу Ксюши. В эту минуту ей казалось, будто ее облили кипятком, так сильно загорелись от стыда ее щеки. Ксюше захотелось в эту же секунду испариться, провалиться, все, что угодно только бы он перестал с таким осуждением смотреть на нее.