Екатерина Дроздова - Богоявленское

– И чего это бабы вечно так замуж торопятся? – не соглашалась Злата. – Разве плохо тебе жилось? А выйдешь замуж, станешь ребятишек нянчить, да суженного своего поджидать? Всю себя ему отдашь?

– Но ведь так Господом Богом указано! – ответила Ксюша. – И нет другого пути для рода человеческого! И нет другого пути к счастью и полноте жизни, как только тот путь, который нам указал Христос. Нет и иного закона человеческих отношений, кроме закона любви, а он предполагает отдачу самого себя другому человеку и в ответ – получение великого дара любви от того, кому ты себя отдаешь.

– А мне, так никто не указ! Я сама себе и приказчик, и судья, и не в жизнь ни мужу, ни кому бы то ни стало, подчиняться не желаю.

– Помилуй Бог, Злата! – удивилась Ксюша. – Да, что же ты такое говоришь? И странная ты и смешная, ей Богу!

Но вскоре восторги любви жениха и невесты оказались омрачены. Алексей Валерьевич не успевал вернуться к назначенному сроку, и свадьбу потребовалось перенести. Как не уговаривали домочадцы Ксюшу венчаться после Троицы, она никого не слушала. Ждать своего счастья еще два месяца, представлялось ей немыслимым, и венчаться решено было в мае.

А вечером, накануне венчания, в комнату к Ксюше постучалась Вера. Появление сестры стало для Ксюши полной неожиданностью. Родные сестры Вера и Ксюша были настолько разными, что их не сближали ни общие радости, ни общие горести и пропасть между ними год от года только росла. Но, как ни странно в этот вечер глаза Веры были полны такой тоской, какую прежде Ксюша не видела. И в искренность эту, Ксюша поверила.

Помогая расшнуровать Ксюше корсет, перед туалетным столиком, на котором уже стоял присланный женихом подарок – шкатулка с вуалью, венчальными свечами, кольцами и украшениями для свадебной прически внутри, Вера ласково заговорила, и все сказанное ей казалось волшебным преображением холодной княжны:

– Я знаю, все эти годы я была не самой хорошей сестрой. Но мне грустно от того, что ты покидаешь наш дом. Пятнадцать лет ты была рядом, а теперь оставляешь меня.

– Я буду писать тебе! Каждый день! – с искренней уверенностью ответила Ксюша.

– И все-таки, не торопишься ли ты? – спросила Вера. – Ты еще так юна. Да и старухи болтают, что венчаться в мае примета дурная. Будто венчанные в мае, маются всю жизнь.

– Все это вздор, глупости и предрассудки! – ответила Ксюша. – Не хорошо то, что я выхожу замуж вперед тебя. Но я так сильно люблю его! Отныне он сделался все для меня! Только мне от чего-то очень страшно.

Услышав эти слова, Вера взяла Ксюшу за плечи и строго спросила:

– Ты что-то скрываешь?

– Я видела сон, будто выхожу я из церкви, от чего-то не с Алексеем, а с Васькой Поповым, тем, что у Митрофана Спиридоновича работником нанят. И уводит он меня к Дону, а в нем воды черные, бурлящие. Так все серо вокруг, будто перед грозой и Алексея рядом нет.

– Полно тебе, глупенькая! – ответила Вера. – Это нервы.

И обняв сестру, она добавила:

– Не бойся, я буду рядом!

Но сон этот, увиденный Ксюшей накануне свадьбы, стал только первым, но далеко не единственным предзнаменованием в череде огорчений жениха и невесты. С самого утра на улице установилась удушающая жара и Ольга Андреевна, так и не смерившаяся с выбором дочери, сказавшись больной, отказалась присутствовать на венчании. Не успел приехать к назначенному дню и Андрей, главная до этой поры опора и защита маленькой княжны. А подходя к церкви, перед Ксюшей и Алексеем Валерьевичем предстала двигающаяся в их сторону траурная процессия, и красивая, как весенний цветок, в подвенечном платье, Ксюша моментально сникла, и чуть было не потеряла сознание.

Уже заметно расстроенная, стоя на белом плату, лежащем перед аналоем с крестом и Евангелием, Ксюша почувствовала, как напряжен был ее избранник. Стоя рядом в парадном мундире, он не казался Ксюше счастливым. Казалось, будто что-то тяготило его, будто не был он до конца уверен в необходимости этой свадьбы и правильности принятого им решения связать свою судьбу именно с ней. И двигало им скорее чувство долга, ответственности перед Ксюшей, нежели искреннее желание связать себя узами брака с ней. От всех своих переживаний Ксюша, не переставая плакала и ослабевшая от волнения и слез уронила на пол кольцо. Тут уже не справившись с нахлынувшими эмоциями, она упала без чувств на руки мужу.

А за праздничным столом не веселые гости, съехавшиеся со всей губернии, непрерывно шептались между собой:

– А свеча-то у Алексея Валерьевича! Никогда не видела, чтобы свеча прогорала так быстро.

– Дурной знак!

– Не многовато ли для одной свадьбы дурных знаков?!

Но Ксюша старалась никого не слушать и гнала скверные мысли прочь. Главное, что теперь они муж и жена, что они любят друг друга, а в любви можно все преодолеть и все претерпеть. Долг жены, вот, что сейчас влекло Ксюшу сильнее всяких домыслов и предрассудков. А оказавшись наедине с супругом, Ксюша растерялась, ругая себя наутро за излишнюю скованность.

Но все неприятности забылись сразу же, как только Ксюша и Алексей Валерьевич отправились в свадебное путешествие по солнечной Италии. Рим, Генуи, Венеция и Флоренция. Их захлестнул калейдоскоп впечатлений и безмятежной любви. Ксюше казалось, что счастливей чем сейчас быть уже не возможно. И в самом деле, что может быть лучше восхитительной Италии и любимого супруга рядом, такого надежного, щедрого и любящего? И вернувшись в Россию волшебство созданное руками Алексея Валерьевича, для нее не закончилось.

Так, минуя Богоявленское, молодожены приехали прямиком в Петербург, где Алексей Валерьевич нанял роскошную квартиру в доме на набережной реки Фонтанки. Здесь, в блестящей столице великой Российской Империи, скромную и провинциальную Ксюшу завораживало абсолютно все. Здесь и портнихи были получше и балы пошумнее. Ах, эти роскошные столичные балы – все окликают друг друга, все знакомы. И юной, не искушенной светской жизнью Ксюше хотелось как можно скорее сделаться в этом блестящем кругу своей. И любящий Алексей Валерьевич не жалел средств не на наряды, не на украшения, не на развлечения для своей супруги. И не один вечер юной госпожи Серебряновой не обходился без выхода в свет. Балы сменялись посещениями концертов самых блистательных европейских див: итальянской певицы сопрано Лины Кавальери, бельгийской балерины Клео де Мерод, испанской тансовщицы Каролины Отеро. И постепенно блистающая на балах своей молодостью и красотой Ксения Серебрянова очаровала весь свет, изучив его этику, чему впрочем, немало поспособствовала супруга Михаэля Нейгона Марта, взявшая на поруки юную госпожу.

Ксюша же в свою очередь сразу привязалась к семье Нейгон, так радушно принявшей ее. Теперь каждое воскресенье они собирались все вместе за изысканным, богато накрытым столом в их доме. И все они, и семья Нейгон, и чета Серебряновых, и давно уже принятый здесь за родного сына Андрей, обожающий сестру и благодаривший Бога за союз ее с Алексеем Валерьевичем, давший ему возможность неотлучно находиться рядом с сестрой, все они испытывали огромную радость. Радость от этой крепкой дружбы, от своих светских бесед, смеха и улыбок, от блеска окружающего их мира и, как казалось, долгого счастья, которое никогда не закончится.