Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

— Еще ничего не решено, — повторила Лейла более твердо. — Доверимся Предвечному.

— Ты-то можешь! Это твой Бог. А я? Должна ли я принести дары Ахуре-Мазде, Анахите и Митре, хотя я люблю каждое слово, которое слетает с губ Ездры, когда он говорит о Боге Небесном? Но я не еврейка. У меня нет ни бога, ни страны. Служанка из Загроса, которая любит своего хозяина, — вот что я такое. Даже если хозяин едва замечает ее, как со смехом говорит твоя тетя…

— Аксатрия!

Лейла заставила ее замолчать, сжав ей лицо ладонями.

— Аксатрия, еще ничего не сказано и не сделано. Подожди и ты тоже.

Солнце уже высоко поднялось, когда дверь дома Мардохея задрожала под тяжелыми ударами. Прибежали двое ворчащих слуг, готовые поставить на место слишком нетерпеливого клиента, но едва успели они поднять брус, запирающий створки, как ворота широко распахнулись от толчка и во двор ворвалась дюжина солдат.

Они были в войлочных шлемах с алым плюмажем и нагрудных кожаных кирасах, в поясах с перевязью, украшенной черными кисточками, на которых висели кинжалы с прямыми клинками. В руках они держали метательные копья. Из мастерской раздался вопль ужаса Сары.

Ткачихи побросали работу и сгрудились за спиной хозяйки. Солдаты образовали двойную шеренгу. В ворота с грохотом въехала колесница и остановилась в середине двора между рядами солдат.

Дядя Мардохей, привлеченный шумом, прибежал из своей мастерской с другого конца двора, невольно восхищаясь элегантной упряжью, приподнятым корпусом повозки, ее позолоченной извилистой обводкой и внутренней обивкой из ткани с геометрическим сине-желтым узором. Оси колес были сделаны в форме листьев, а ступицы окованы серебром. Очень дорогое изделие, и точно не из его мастерской. У клиента странные манеры, но, по всей видимости, и достаточно власти, чтобы себе их позволить. Мардохей выступил вперед, чтобы приветствовать гостя, но застыл, не успев поклониться.

Золотую скульптуру, украшавшую передок колесницы, трудно было не узнать: голова крылатого человека на солнечном колесе, с крылатыми львами по бокам.

Эмблема Царя царей!

О, Боже Небесный!

Человек, стоящий позади возничего, заметив изумление Мардохея, сделал жест рукой. Два солдата расступились и пропустили его.

— Подойди.

Голос был сухим и скрипучим, а тело округлым. На плечи спадал заплетенный в косички умащенный парик. У человека были гладкие щеки евнуха и странно увядшее лицо с маленьким ртом, окруженным, как и глаза, глубокими морщинами. Даже его туника из роскошной ткани цвета охры была вся в складках.

Мардохей заколебался. Сара шла к нему с лицом белее простыни. Работницы забились вглубь мастерской, цепляясь друг за друга.

Евнух нетерпеливо буркнул и снова сделал жест рукой. Мардохей собрал остатки собственного достоинства и вложил их в несколько шагов, которые приблизили его к колеснице. Когда он остановился, глаза евнуха ощупали его с ног до головы, будто рассматривали странное животное.

— Ты еврей Мардохей, сын Аварии, сына Хелкии, Мардохей — мастер-колесничий?

На самом деле это было скорее утверждение, чем вопрос.

Обычно высокий рост Мардохея, его узкое угловатое лицо, быстрый взгляд из-под угольно-черных бровей внушали уважение. В любой ситуации он чувствовал себя уверенно, но в этот момент голос его неприятно дрогнул от страха:

— Да, я Мардохей, сын Азарии.

Должен ли он поклониться? Или добавить «могущественный господин»?

Солдаты, окружавшие колесницу, не шевельнулись, возничий застыл как изваяние. Краем глаза Мардохей заметил других солдат, охранявших вход в дом, и повозку со скамьями, в которую были впряжены два мула. Евнух изобразил улыбку, которая превратила его лицо в подернутую рябью лужу.

— Мое имя Коапаникес. Я третий стольник покоев Великой Царицы, матери Царя царей, первого властителя мира. Я пришел за Лейлой, дочерью Серайи.

За спиной Мардохея вскрикнула Сара. Из мастерской донеслись удивленные возгласы. Мардохей, задохнувшись, открыл рот.

Евнух, казалось, был доволен произведенным впечатлением. Его рука, бледная и гладкая, как лицо, подняла жезл из египетского эбена с наконечниками из слоновой кости и коралла.

— Таково желание царицы. Повинуйтесь.

Мардохей никак не мог взять в толк, что ему говорили, Он ошеломленно повторил:

— Царица пожелала видеть Лейлу?

— Ты что, глухой? Моя царица Парисатис приказала. Твоя племянница Лейла должна последовать за мной, или я уведу ее силой.

С его губ слетел легкий смешок:

— И не стой с таким видом. Царица оказывает тебе великую честь, продавец колесниц. Давай, давай! Поторопись. Вас ждут, а в покоях царицы долго ждать не привыкли.

Лейле потребовалось все то время, что повозка катилась через город, чтобы собраться с мыслями.

Аксатрия и тетя Сара ворвались к ней с широко раскрытыми от изумления глазами, чтобы предупредить о невероятном событии.

— Но зачем? — спросила Лейла. — Что она от меня хочет?

Горделивый огонек вспыхнул в глазах Сары, сменив страх, который отражался в них минутой раньше.

— Она наверняка прослышала о твоей красоте, — предположила она. — Может, она хочет взять тебя в услужение?

Предположение показалось Лейле таким нелепым, что просто ошеломило ее.

Дом охватило смятение. Аксатрия заметалась, помогая Лейле переодеться. Сара оттолкнула ее: ничто не подходило, ничто не было достаточно хорошо, и у них даже не хватит времени, чтобы сделать подобающую прическу!

— Это, должно быть, из-за Антиноя, — наконец сказала Лейла.

Аксатрия и Сара переглянулись. Гордость и возбуждение исчезли с их лиц. Аксатрия пожала плечами с неопределенной гримасой и, кивнув на большой двор, где еще перекатывалось эхо приказов царского евнуха, проворчала:

— Возможно, но уж он-то тебе точно ничего не скажет.

И действительно, третий стольник весьма невежливо отказался от вина, предложенного ему Мардохеем, чтобы скрасить ожидание, и бушевал и грозился до тех пор, пока не вышла Лейла.

Увидев Лейлу, он замолчал и, сузив глаза, стал рассматривать ее с тем же высокомерием, которое уже пришлось выдержать Мардохею. Наконец довольная улыбка сморщила его дряблое лицо. Улыбка, которая никого не успокоила.

Усаживаясь на скамейку колесницы, Лейла увидела: глаза на смертельно бледном лице дяди Мардохея умоляют ее быть осторожной. Сара подняла дрожащую руку. Слезы уже текли по ее подбородку. Аксатрия, служанки и ткачихи, сбившиеся в кучу у ворот, смотрели на нее так, словно больше не надеялись ее увидеть.

Третий стольник дал сигнал к отъезду. Колесница тронулась, Лейла прикрыла глаза, стараясь собраться с духом и не думать о том, что ее ждет.