Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

Руки двигались быстро и точно, скользя, отодвигая, подтягивая, обрезая. Грузы, похожие на маленькие колесики, были привязаны к висящим нитям. При каждом движении челнока они ударяли о животы, ляжки или груди. Их звяканье и щелканье планок доносились до самого двора, иногда такие громкие, что казалось, будто это жуют челюсти неутомимого сказочного животного.

Ни одна из работниц не поднимала лица и не отвлекалась от своего занятия. Они догадывались о приближении Сары так же безошибочно, как если бы у них были глаза на затылке. Тогда их руки начинали порхать среди нитей еще проворней и искусней.

Вот уже пятнадцать лет как Сара по совету своего мужа Мардохея открыла эту мастерскую. Сегодня она знала в ней каждую пылинку. По одному звуку челноков, планок или игл она могла определить, хорошо или плохо идет работа.

Хоть это было и хлопотно, но Сара сама очень тщательно проверяла, как продвигается дело. Каждый день она появлялась в разное время, то утром, то пополудни.

Мягкость ее внешности, уютная округлость форм и лица отражали одну из сторон ее характера. Она редко выходила из себя, только если одна и та же ошибка повторялась одними и теми же руками. Чаще всего ее пальцы приветливо касались то одного, то другого плеча или затылка. Или же ласково проводили по щеке, особенно если это были совсем молодые девушки, еще не привыкшие к мастерской и чувствующие себя неуютно; немного доброжелательности помогало им забыть о боли в пальцах и пояснице.

Она редко хвалила своих работниц. Но оттого и ценились ее похвалы, что были редки. Нет ничего хуже отличной работницы, впавшей в непомерную гордыню. Печальное недоразумение, вроде тех чудесных персиков с гор Загроса, которые в месяц элул появлялись в городе Сузы. Они были очень спелыми, но есть их следовало сразу же, потому что в них уже поселилась гниль.

На старых ткачих Сара никогда не сердилась. Конечно, они обладали опытом долгой работы, но еще в большей мере — отвратительным характером. По сути, исходило это не столько от головы, сколько от тела: там, где требуется гибкость, что может сравниться с молодостью?

Следовало выбирать девушек, которые умели не только учиться, но и повиноваться. А еще нужно было найти хотя бы нескольких, у которых черепушки были набиты не только вареной чечевицей. Но подчиняться должны были все.

Управлять мастерской с такой репутацией, не будучи властной, было невозможно. Несмотря на улыбчивость, язык Сары мог быть хлестким, а взгляд безжалостным. А те из поставщиков, продавцов шерсти или бесчисленных необходимых инструментов, которых округлости Сары, всегда изящно подчеркнутые, приводили в мечтательное расположение духа, быстро приходили в себя и оставались начеку, когда наступал момент подведения счетов.

Большая часть ковров и циновок, произведенных Сарой, украшали скамьи повозок, которые сооружал ее супруг. Но она могла предложить и массу других изделий: ковры и плетенки по моде Иудеи, Мидии или Парсумаша, Лидии или Сузианы. Отныне не было ни одной аристократической семьи в Сузах, Вавилоне или Экбатане, в чьем хозяйстве не имелось бы изделия мастерской Сары, жены Мардохея, дочери Реки.

После доброй вечерней трапезы, орошенной пальмовым пивом, Сара любила повторять, смеясь и прикрывая рот пухлыми пальчиками, что у нее есть хоть одна общая черта с Царем царей: ее мастерская тоже царила над всеми областями великой Персии. Да простит ей Предвечный это тщеславие!

Однако сегодня мысли ее витали далеко.

Лейла, ее племянница, до сих пор не вернулась из нижнего города.

Какой смысл выглядывать во двор, чтобы в этом удостовериться? Колеса повозки так стучат по мощеной дороге, что она бы их сразу услышала.

Заставив себя сосредоточиться на работе, она спросила высокую худую женщину, почтительно следовавшую в двух-трех шагах за ней:

— Эламсис, ты подсчитала плетенки, законченные сегодня утром?

— Да, хозяйка. Пять. Они висят, где положено, на стояках.

Эламсис указала в глубину мастерской. Сара направилась туда, сухо добавив:

— Ты проверила, они нужного размера?

Ответ Эламсис потонул в перестуке челноков и планок. Сара не потребовала ее повторить, а сама Эламсис знала, что это бесполезно. Когда ее хозяйка пребывала в подобном расположении духа, лучше всего было спокойно следовать за ней и как можно чаще поддакивать. Эламсис могла поклясться гневом Ахуры-Мазды, что все вытканное по длине и ширине идеально соответствовало требованиям, но Сара непременно проверит сама.

Что та и проделала со всею тщательностью, перед тем как со вздохом повесить плетенки обратно на стояки. Придраться было не к чему, они были безукоризненны.

Сара собиралась сказать Эламсис, что готовые циновки надо отнести на другой конец двора, в мастерскую Мардохея, когда раздался столь ожидаемый шум. Эламсис, прекрасно знавшая о причине нетерпения своей хозяйки, с облегчением объявила:

— А вот и твоя племянница Лейла!

— Это еще что за манера! — воскликнула Сара.

В тот момент, когда она протянула руку Лейле, чтобы помочь ей сойти с повозки, Аксатрия бесцеремонно оттолкнула ее.

— Ты не хочешь извиниться, девочка моя? — ворчливо добавила Сара.

Вопрос повис в воздухе. Аксатрия крупными шагами пересекла парадный двор, волоча за собой пустую корзину, и исчезла между колоннами галереи, которая вела в служебный двор, где размещались кухни и прислуга.

— Что с ней такое? — выдохнула обомлевшая Сара.

— О! Сегодня день гнева, — ответила Лейла, легко спрыгивая с повозки. — Все в гневе: Аксатрия, Ездра и даже Согдиам!

— В гневе? Но почему? Это из-за него ?

Лейла не сдержала беглой улыбки. Он мог быть только Антиноем. Она не успела накинуть шаль на плечи, как тетя схватила ее за локоть.

— Идем, не стой здесь. Я велела принести отвар из роз и шалфея к себе в комнату.

На самом деле то, что Сара называла своей комнатой, представляло собой два просторных помещения, одно из которых действительно было комнатой, а другое, уставленное низкими столиками и сундуками, с множеством подушек на полу, служило залой для приемов. Окна ее выходили и во внутренний двор, и в окружавшие дом сады, так что открывавшийся вид был мирным и изысканным. Между кипарисами и эвкалиптами виднелись величественные стены и колонны Цитадели. Сара очень этим гордилась и любила принимать здесь своих подруг и жен важных клиентов.

— Ну, расскажи мне, расскажи мне все! Что он сказал? — зачастила она, удобно устраиваясь на подушках в предвкушении ее рассказа.

Лейла подумала, что вся эта веселость развеется очень быстро, но воздержалась от прямого ответа на нетерпеливые тетины вопросы.