Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

— Но мы их не знаем! Какая может быть война между нами!

— Однако война идет, — грустно заверил Яхезия. — Вы здесь, без защиты, без оружия, с тысячами женщин и детей. У вас повозки, полные одежды, мебели, ковров, даже золота. Прости мою откровенность, Ездра… Но вы выставляете напоказ и свою слабость, и свои богатства! Какая находка для тех, у кого нет иного закона, кроме грабежа и войны!

Эти слова заставили всех оцепенеть. Я уверена, что Ездра никогда не думал об этом, как, в сущности, и большинство из нас, включая и меня саму.

Захария первым возразил, что мы не для того пришли в Иерусалим, чтобы воевать, и Яхве не для того ждал нас в земле иудейской, чтобы увидеть, как льется наша кровь.

— Несомненно, — ответил Яхезия. — Но ты это говоришь, потому что не знаешь, каким был Иерусалим. Стены, которые вы видите, были восстановлены Неемией. А Неемия всегда без колебаний бросался в бой. Он говорил: «Иерусалим восстает из руин с мастерком в одной руке и мечом в другой».

Послышались протесты, но Ездра поддержал Яхезию.

— Ты верно говоришь. Учитель Барух, научивший меня всему, что я знаю, дал мне прочесть письма Неемии, адресованные в Вавилон и Царю царей. И это его слова: «Мастерок в одной руке, меч в другой!»

И он объявил, что с этого дня девиз Неемии станет и нашим девизом.

Так началась новая жизнь в Иерусалиме.

Очищение Храма отложили. Одни начали возводить прочные крыши внутри города, другие заделывали зияющие бреши в крепостной стене.

Яхезия отвел Захарию и его близких в местечко недалеко от Иерихона, к кузнецам, чтобы они купили мечи, клинки и копья. Все, что могло убивать.

Сам поход был довольно рискованным. Ведь воины Товии могли легко истребить их по дороге, еще до того как они приобретут оружие. Однако они не встретили ни малейших затруднений. Яхезия был, безусловно, прав, утверждая, что Товия отказывается признавать силу Яхве и тем не менее опасается ее.

Когда они вернулись, были сформированы группы мужчин, которые учились защищать нас.

Таким образом, еще до наступления большой летней жары, когда любая работа становилась тяжелым испытанием, город был вновь заселен, улицы расчищены, сотни полей возделаны и засеяны.

И именно в этот период зародилось связавшее нас прекрасное чувство взаимной поддержки. Одни дома были разрушены больше, и на их восстановление требовалось больше времени. Ездре и мне выделили узкое здание рядом с Храмом, и нам хватило не больше десяти дней работы, чтобы привести его в порядок, потому что крыша его была в целости. Другие дома требовали куда больше работы, и мы без колебаний помогали друг другу.

За это время Согдиам превратил небольшую пристройку в общую кухню, потому что у многих были только жалкие очаги. Пожилые женщины, которым Согдиам пришелся по душе, приходили по утрам и вечерам, чтобы помогать ему печь сотни хлебов. Он смешил их до слез, рассказывая забавные истории, которых, к моему изумлению, он знал великое множество. День за днем они кормили голодный народ, который надрывался, таская камни и бревна, нагружая повозки и мешая раствор.

Вооруженные мужчины сопровождали тех, кто уходил в горы рубить необходимые нам деревья или извлекать каменные блоки из скал, указанных нам старыми обитателями Иерусалима.

Очень скоро город стал оживать. По улицам бегали дети. Тут и там поднимались сады. Открылись мастерские. Те, кто в Сузах занимались торговлей, вернулись к своему делу. Улыбки порхали по лицам. Молодые пары приходили к священникам, а иногда даже к Ездре, чтобы они благословили их брак. Рождались сотни детей. Тяжелые работы подходили к концу, и я отыскала повитух, учивших меня своему ремеслу. Каждый день мне было даровано высшее счастье держать в руках одну или две новые жизни.

К всеобщему удивлению, которое разделял Яхезия, Товия больше не появлялся. Он не попытался приблизиться к Иерусалиму, чтобы проверить, как продвигаются работы на крепостной стене.

К нам стали прибывать торговцы, от которых мы узнали, что о нас много говорят соседние народы, говорят с уважением и даже с опаской.

Мы поняли, что наша решимость внушала страх. Священники восславляли Ездру, ибо рука Яхве по-прежнему была твердо простерта над ним.

И нас снова охватили беспечный восторг и наивная радость оттого, что мы выполнили возложенную на себя миссию. Но восторгу нашему не суждено было продлиться.

Однажды утром мы проснулись от жалобных воплей, доносящихся из города. Согдиам сообщил мне, что время пришло и что Ездра объявил о начале поста для очищения Храма.

Священники, левиты и все, кто откликнулся на их призыв, собрались перед развалинами жертвенника всесожжений. С громкими воплями они раздирали на себе одежду и вновь посыпали головы пеплом.

Молитвы звучали весь день, пока Ездра не отдал приказ убрать грязь со двора, окружавшего Храм.

Один за другим оскверненные камни были убраны. Это была титаническая работа. Вереница повозок, которая тянулась от рассвета до заката на протяжении девяти дней, вывезла камни за пределы города в специально обозначенное древними священниками место, считавшееся нечистым.

Кувалдой они сокрушили жертвенник всесожжений. Следуя Закону, они соорудили новый жертвенник из неотесанных глыб, привезенных с соседних холмов.

После этого старики, еще помнившие свершения Неемии, пришли к Ездре и сказали:

— Нам нужен огонь нефты!

Они привели Ездру к колодцу, которого до сих пор никто не заметил, потому что поверх него была навалена груда бесполезных обломков. Когда весь мусор убрали, мы увидели нетронутую крышку и в глубине самого колодца вместо воды обнаружили черное зловонное месиво.

Старики объяснили Ездре, что он должен натереть пол Храма этим вязким месивом, прежде чем возводить его заново.

— Как смогу я возвести Храм чистым, если повсюду будет эта липкая смола? — запротестовал Ездра.

Старики смеялись и отвечали:

— Положись на Яхве, положись на солнце!

Так и было сделано. Они притащили полные ведра этой зловонной жидкости и вылили ее на остатки старого деревянного покрытия и разрозненные мраморные плиты.

Этой ночью в окрестностях Храма невозможно было дышать, и многие из нас боялись, что скоро совсем задохнутся. Однако утром, когда солнце обрушилось на Храм, вязкая масса растопилась, слегка задымилась и заблестела, как черное золото. На мгновение все замерли, ослепленные. Затем с оглушительным звуком взметнулось синее пламя.

Старики кричали от радости, пританцовывали и пели:

— Нефта! Нефта, глас Яхве!

Секундой позже пламя исчезло, мраморные плиты были сухими, но горячими, словно их просто нагрело солнце.

Это было такое волшебное и удивительное зрелище, что дети весь день бегали по улицам города, изображая глас Бога!