Ананд Неелакантан - Бросок костей

Бхима удивлено мотал головой, не понимая, что он сделал не так. Брахманы смотрели на него враждебно, Юдхиштхира от позора не поднимал головы, остальные братья также избегали смотреть ему в глаза. Сушасаша и Ашваттхама улыбались. На лице Суйодханы смешались облегчение, жалость и презрение. Кунти нервно кусала губы, а Гандхари неожиданно залилась смехом. Уголки губ Бхишмы пару дернулись и, редкое дело, на лице регента расцвела довольная улыбка. Она стада еще шире, когда он увидел красное от гнева и смущения лицо Дхаумьи. Лишь Видура оставался серьёзным, наблюдая за поведением Шакуни. Советнику не понравилось выражение облегчение на лице гандхарского царевича. Видура ни на миг не сомневался, ко всей этой комедии приложена рука этого чужестранца. Рука, несущая смерть и разрушение.

— О Питамаха! — обратилась к регенту Кунти. — Мой сын тяжело переживает происшедшее с ним!

— Согласен с тобой Кунти. С головой у него точно не все в порядке, — ответил Бхишма голосом вроде и заботливым, но полным иронии.

Многие в зале собраний рассмеялись, услышав разговор регента и царицы Кунти. Даже серьезное лицо Видуры осветилось улыбкой.

— О господин! Состояние здоровья Бхимы не повод для смеха. Он, не исключено, был в шаге от смерти. Естественно, что он опасается Дурьйодханы. Думаю, мы узнаем больше, если дадим ему отдохнуть и возобновим суд завтра! — вмешался Дхаумья.

Видура собрал у членов Совета отрезки пальмовых листьев, поставил на каждый царскую печать и передал их Великому регенту. Бхишма не торопился читать. Он положил восемь их них в одну сторону, два в другую. После чего поднял голову и обратился к брахману:

— Почтенный Дхаумья! Необходимо дать Бхиме снадобье или противоядие от того дурмана, которым его опоили. У собрания нет желания выслушивать вызванные опьянением бредни. Завтра суда не будет. Решение вынесу я. Восемь членов Царского Совета высказались за невиновность Суйодханы, два считают наоборот. Таким образом, обвинения с царевича сняты. Завтра Совет займется текущими государственными делами.

— Да будет так! — царь Дхритараштра поднялся.

Слуги бросились помочь незрячей царственной паре спуститься с помоста.

Некоторые из брахманов-сторонников Кунти пытались протестовать против решения регента, но главый из них, Дхаумья, промолчал. Он умело выбирал время, когда можно возмущаться, но и прекрасно знал, когда лучше держать язык за зубами. Дхаумья направился к Пандавам. Большинство брахманов следовали за царем, напоминая об обещанных дарах. Уставший Дхритараштра на ходу отдал распоряжение накормить святых людей и пошел с супругой в свои покои.

Сушасана и Ашваттхама подбежали к Суйодхане и радостно обняли его. Когда зал собраний опустел, Видура подошел к царевичу, похлопал по плечу и сообщил, что его ждет Великий регент. С замирающим от волнения сердцем Суйодхана последовал за Первым советником, готовясь получить взбучку от двоюродного деда. Войдя в комнаты Бхишмы, наследник обнаружил там, помимо регента, незнакомого человека. На вид ему было около тридцати лет, но он держался с таким достоинством, спокойствием и уверенностью, что выглядел гораздо старше. Видно, что Великий регент относился к нему с большим уважением. Суйодхана понял — он находится в присутствии выдающегося человека.

Широко улыбнувшись, мужчина встал, приветствуя царевича. Бхимша встретил Суйодхану благословляющим жестом руки. Суйодхана поклонился деду и замер в почтительном ожидании. Видура встал по правую руку от регента. Бхишма улыбнулся и сказал:

— Суйодхана, сын мой, познакомься с Баларамой, главой Совета племен ядавов! Он мой близкий друг и человек исключительной мудрости. Я пригласил его сюда с определенной целью.

— О, мой господин, я совсем смущен твоими благосклонными словами, — улыбка Баоарамы осветила все помещение. — Я наслышан о тебе, Суйодхана. У нас, ядавов, нет царей, так что я — простой пастух. Мой народ выбрал меня своим вождём.

Первый порыв, а не холодный расчет, определял отношение царевича к людям. К вождю ядавов он почувствовал мгновенную симпатию и улыбнулся ему со всем радушием.

— Видура сообщил мне, что Баларама посетил Хастинапур по дороге в царство Каши. Я решил помочь его помочь тебе, Суйодхана, — сказал Бхишма. — Твоя неуверенность в себе, твоя привычка попадать в неприятности, твои вечные стычки с кузенами очень беспокоят меня! Еще и Дрона все время мне жалуется на тебя, мол, ты бунтарь, не проявляющий уважения к старшим. Я еще бы стерпел подобные жалобы про Сушасану, но когда речь идет о тебе, о наследнике…. Однажды ты взойдешь на престол страны Куру, и все перечисленные мной недостатки не помогут тебе стать хорошим царем.

Суйодхану покоробило то, что регент говорит о нем такие вещи в присутствии чужого человека. Но Баларама с улыбкой сказал Бхишме:

— Ты слишком суров, мой господин! Впервые я услышал о царевиче Суйодхане когда мой новый город Двараку посетили странствующие певцы. Они восхваляли величие Арджуны, пели о ставшем знаменитом испытании, устроенном наставником Дроной. Все восхищались ответом Арджуны, не видевшим ничего, кроме цели. Радовались, что появился, наконец, великий воин. Мой брат Кришна заявил во всеуслышание, что придет время, и вся Бхарата будет восхищаться Арджуной. Но барды не только воспевали удаль Пандава, они еще и высмеивали слова Суйодханы о любви и его отказ стрелять в птицу. Услышав эту историю, я подумал, что Арджуна является тем воином, которого хочет Бхарата, но Суйодхана это тот человек, который нужен Бхарате!

Суйодхана, глядя на этого замечательного человека, покраснел от удовольствия. Тогда, на поляне, ответ пришел ему сам собой, и он не раз подвергался из-за этого насмешкам ровесников и взрослых. Царевич желал, чтобы тот случай стёрся из памяти людей, хотя был уверен, спроси его вновь, он произнесёт те же слова о любви.

Подавив улыбку, Бхишма продолжил разговор с Баларамой:

— О, друг мой, я и не знаю, как мне с ним поступить. Иногда я вижу в Суйодхане молодого себя. Я восхищаюсь чувствами, проявляемыми им, его симпатиями и его сочувствием к другим. Тем не менее, даже в юности я не позволял сердцу управлять моим разумом. Всегда бедняки будут страдать от угнетения. Никогда они не простят снисходительного отношения богатых людей. Мне тогда уже хватало ума понять, что одной только благотворительностью ничего не исправить. Необходимо долго и много трудиться над изменением всего жизненного уклада, а не в спешке его переворачивать с ног на голову. Мне ненавистна система варн, но я старался взвешенно подходить к этому вопросу. Молодой царевич порывист и неисправим. Он выступает против дурных людей во имя справедливости и тем самым наживает себе могущественных врагов. Я не могу позволить этому продолжаться. Я не могу допустить, чтобы наследник вырос добросердечным болваном. Поэтому, дорогой Баларама, я поручаю царевича тебе. Надеюсь, ты найдешь время выбить из него всякую юношескую дурь и вернуть Суйодхану настоящим мужчиной.