Инга Самойлова - На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре-2 [СИ]

— Да. Устал что-то. Поеду-ка я домой, — Алексей поднялся. — Хочу на несколько дней смотаться в Москву, решить пару вопросов. Так что, будет что сообщить о Катарине Хмельницкой, извести.

Малышев кивнул. Они пожали друг другу руки и распрощались.

Конечно же, Малышев что-то не договаривает. И если так, то приставит к нему слежку. Стоит убедить Малышева в том, что он действительно уедет в Москву. Прости, дорогая моя Лиза, но не могу сейчас поехать за тобой — слишком опасно привозить тебя в столицу, когда есть реальная угроза отправиться с чей-то помощью на тот свет. Слишком уж погряз в этих политических интригах, тайных заговорах вокруг.

Возможно, есть некто, кто дергает за веревочки и двигает людьми, как марионетками. Но кто? Кто же хотел его убить на этот раз? Кому он перешел дорогу? Нужно в этом разобраться. Иначе нельзя…

Алексей проснулся от шума, который раздавался в гостиной, нехотя разлепил глаза. Прислуга? Зачем же поднимать шум, когда он спит?!

— Арина! — крикнул он. — Черт возьми, что за шум?!

Раздались шаги — дверь открылась и на пороге возникла незнакомая Алексею высокая крупная женщина.

— Доброе утро, господин Глебов, — сказала она, при этом на ее неприглядном лице не отразилось ни капли доброжелательности.

— Кто вы и что вам надо?

— Я фрау Фойт. Меня прислал господин Малышев. Я ваша сиделка.

Как же — сиделка! Надсмотрщица, а не сиделка!

— Черт возьми, мне не нужна сиделка! — не сдержался Алексей, садясь в кровати.

— Господин Глебов, меня поставили в известность о вашем Wesen…

— Wesen?

— Нраве, поведении, вашей природе. Пока я не буду уверена, что вам действительно не нужен квалифицированный присмотр, а я уже замечаю вашу бледность, темный синяки под глазами, и окровавленные повязки на вашем теле, — она ткнула пальцем и Алексей невольно взглянул на свой торс, обмотанный марлевыми повязками, — я не уйду.

Глебов пару мгновений сверлил взглядом непрошенную «надсмотрщицу»: Подобная была у него в детстве — жесткая суровая армейская солдафонка, которая портила ему жизнь. Фрау Фойт смотрела на него с превосходством и холоднейшим терпением и молчала.

— Я голый, — сообщил он, пытаясь ее как-нибудь смутить, но фрау даже глазом не моргнула.

— Я знаю.

— Знаете?

— У вас был жар и бред. Вы тяжело спали, естественно раскидались, сбросили одеяло. Я вас укрыла. Я здесь уже несколько часов, да будет вам известно.

Глебов открыл рот, затем закрыл.

— Я вас увольняю! — наконец сказал он.

— Не вы меня нанимали, не вам увольнять.

Да, ее хладнокровию можно было позавидовать.

— Вас ничем не проймешь?

Она прошла к окну, раздернула шторы.

Алексей прищурился от ворвавшегося в комнату солнечного света. Сколько же сейчас времени?

— Сейчас два часа дня, — как будто прочитав его мысли, произнесла она. — Наденьте штаны. Затем я сделаю вам перевязку. Далее плотный сытный обед. А затем опять здоровый дневной сон.

— А если я не желаю одеваться и слушать ваши бредни, — грубо ответил Алексей. Он действительно чувствовал себя неважно, иначе смог бы дать достойный отпор.

— Как вам угодно.

— Откуда, черт возьми, вы взялись?!

— Я уже говорила.

— Черт! — Алексей выбрался из постели, не стесняясь дамы, протопал в гардеробную, с раздражением подмечая, что сиделка даже не отвернулась.

Вернулся он в штанах, вынул из портсигара папиросу и осмотрелся в поисках спичек. Сиделка чиркнула спичкой и поднесла к папироске Алексея. Он хмуро взглянул на фрау, но подкурил. Затем сел на кровать.

— Вас приставил Малышев, так вы сказали.

— Меня нанял господин Малышев, — повторила она.

Алексей пару раз затянулся, смотря на сиделку. Малышев приставил ее, чтобы она за ним следила, докладывала о каждом его шаге. Что же с ней делать? Она ведь шагу не даст ступить. Ну и Малышев! Явно здесь не чисто. Что он хочет скрыть?

Глебов взглядом поискал, куда стряхнуть пепел с папиросы, и в этот раз женщина оказалась рядом, подставив ему пепельницу. При всей своей массивности она двигалась очень быстро и бесшумно. Ничего удивительного, что он не слышал, как она входила в комнату, когда он спал.

— Что вы стоите? Делайте мне перевязку.

Фрау Фойт поставила пепельницу на стол, взяла с тумбочки поднос с заготовленными заранее медикаментами и перевязочным материалом.

— Der Teufel ist nicht so schwarz, wie man ihn malt [36] Чёрт не настолько чёрен, как его рисуют (нем.). , - произнесла она.

— Что?

— Больные люди — капризные как дети, — ответила сиделка.

Перевязку делали практически молча. Затем фрау Фойт накормила его обедом. И Алексея снова стало клонить ко сну. Черт, неужели эта фрау напоила его снотворным?! Это была последняя мысль, прежде чем он погрузился в глубокий сон.

Проснулся Глебов поздним вечером. Фрау Фойт трогала своей жилистой холодной ладонью его лоб. Увидев, что он проснулся, она произнесла:

— Лежите. У вас жар. Сейчас я принесу лекарства.

Она ушла, а Алексей попытался встать, но перед глазами поплыли цветные пятна. Он закрыл глаза, а когда открыл, то вновь увидел перед собой сиделку, протягивающую ему стакан с водой и ложку с микстурой.

— Хотите меня отравить?

— Всего лишь сбить жар. Примите лекарство.

— Ну уж нет. Чем вы меня опоили за обедом? Снотворным?

— Да. В вашем состоянии нужно больше спать.

— Уберите.

— Чем скорее вы выздоровеете, тем быстрее я вас покину.

Помедлив, Алексей все же открыл рот. Приняв лекарство, он вновь уснул. Но сон на этот раз был спокойным.

Следующее утро Глебов встретил довольно бодрым, отдохнувшим.

— Доброе утро. — Сиделка была уже тут как тут: вновь принесла поднос с медикаментами и перевязочным материалом.

Алексей молча согласился на перевязку, а когда она закончила, прошел в комнату, где переоделся.

— Вы собираетесь уйти, господин Глебов?

— Вас что-то удивляет?

— Вы должны поесть, прежде чем уйти.

— Хотите меня снова усыпить?

— Вовсе нет. Хотя это не помешало бы для вашего же блага.

— Лучше я останусь голодным, чем последую вашим советам.

Алексей развернулся и пошел к выходу.

Фрау преградила ему путь.

— Фрау Фойт, отойдите.

Она лишь сложила руки на груди — этакая глыба на его дороге.

«Умный в гору не пойдет — умный гору обойдет», — пролетело у Алексея в голове, и он улыбнулся.

— Чему вы улыбаетесь, господин Глебов? — с подозрением спросила она.

— Подумал о комичности ситуации, фрау Фойт, — ответил он, снимая шляпу и пальто. — Несите ваш завтрак.

Фрау недоверчиво прищурилась. Глебов же прошел в столовую, сел за стол:

— Так вы несете завтрак, фрау Фойт?

— Сию минуту, господин Глебов. Только схожу на кухню.