Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

— Иофар, — перебил его Моисей, взмахивая своей палкой, которая лежала у него на коленях. — Я вырвал твою дочь из рук пастухов, не видя цвета ее кожи или глаз. Но с того момента, как она встала передо мной-пусть поразит меня господь, если я лгу — у меня не было другой надежды, как видеть ее женщиной моих дней и моих ночей. Это как чары, которые насылают маги при дворе Фараона. Когда она смотрит на меня, я обретаю уверенность. Когда она рядом со мной, самый холодный ветер не пронимает меня. Но когда она далеко, я становлюсь слабым и бессильным. Кошмары населяют мои сны, и я лежу ночами с открытыми глазами и мечтаю о ней. Иофар, это не меня ты должен убедить. Это ее. Это Сепфора не хочет меня. Спроси у нее, ты услышишь ее ответ.

Иофар засмеялся, перебирая худыми пальцами свою густую бороду.

— Слушая тебя, мой мальчик, я вижу две вещи: ты стал гораздо проворнее обращаться с нашим языком, чем ты это думаешь, но и твое незнание женщин гораздо больше, чем ты это думаешь. Послушав тебя, можно подумать, что при дворе Фараона ты не знал ни одной женщины.

Моисей опустил глаза. Прекратив смеяться, Иофар кликнул служанку:

— Вели моей дочери Сепфоре присоединиться к нам.

Моисей оживился, открыл было рот и закрыл его, как рыба, вытащенная из воды, чем еще больше развеселил Иофара.

— Поверь моим глазам, мой мальчик. Моя дочь Сепфора никогда не смотрела ни на одного мужчину так, как она смотрит на тебя. Она не желает ничего другого, как стать твоей женой, и она сама тебе это скажет.

— Если вы спрашиваете о том, чего хочу я, — сухо ответила Сепфора на вопрос Иофара, — то ты прав, отец мой. У меня одно желание: стать женой Моисея. Больше того, я должна стать его супругой, иначе я останусь надитр, то есть нетронутой женщиной, как говорят в Мадиане. и это будет стыдом для тебя.

— Прекрасно! — вскричал Иофар, хлопая себя по бокам. — Значит, скоро мы устроим свадьбу.

— О нет!

— А-а?

— Сейчас это невозможно,

Лицо Сепфоры было таким же решительным, как и ее слова.

— А-а… — повторил Иофар без особого беспокойства. — Прошу тебя, присядь и объясни мне свои причины.

Не глядя на Моисея, нервно крутившего в руках свою палку, Сепфора присела на подушки.

— Зачем объяснять тебе то, что ты уже знаешь, отец мой? — вздохнула она.

— Моисей тоже знает?

— Моисей знает. Но он считает себя тенью. Он не способен ни быть тем, кем он был, ни взять в руки свою судьбу. На что ему женщина Куша? И на что женщине Куша еще одна тень? Такое бремя!

Моисей сжимал в пальцах свою палку, словно намереваясь встать и уйти. Он искал поддержки Иофара, но старый мудрец, казалось, с коварным наслаждением слушал слова своей дочери. Обаб ошибся. Иофар не собирался принимать решения и заставить Сепфору покориться своей воле. Он ограничился тем, что намотал на палец свою бороду и заметил:

— Ты жестока, дочь моя.

— Она не жестока, Иофар, ей не хватает разума! — вспылил Моисей. — Она говорит: иди к Фараону, объясни ему, как несправедливы страдания, которым он подвергает своих рабов иудеев! Иофар! Иофар! Фараон убьет меня, как только я появлюсь перед ним! Я даже рта не успею открыть. Сами рабы не восстают против Фараона. Их там тысячи и тысячи, под игом Фараона. Кто я такой, чтобы прийти им на помощь? Как я смогу победить там, где тысячи потерпели неудачу?

— Потому что ты — это ты, Моисей! — бросила Сеп-фора. — Ты сын царицы Египта и сын рабыни.

Моисей, взмахивая палкой так, словно хотел ее сломать, загремел громче самого Хореба:

— Иофар! Иофар, скажи своей дочери, что она заблуждается! Тутмес отказал в лодке Амона той, которая была моей матерью. Он повелел разрушить ее статуи. Почему он послушает меня? Что выиграют иудеи, если я только умножу гнев Фараона?

— В том, что ты говоришь, есть истина и мудрость, — признал Иофар.

— Несомненно! — воскликнул Моисей с облегчением.

Сепфора ни глазом не повела, ни губ не разжала. Иофар не нарушал молчания, которое становилось все более тяжелым.

— Что ты об этом думаешь, дочь моя? — наконец спросил он, наклонив голову.

Сепфора повернулась к Моисею. Нежность округлила ее губы и щеки, но твердость ее оставалась непоколебимой:

— Мы всегда найдем тысячи причин, чтобы не делать того, что нас страшит, и эти причины часто похожи на мудрость. Но все, что порождено страхом, плохо. Взгляни на вершину горы, Моисей. Смотри, куда Хореб гонит тучи своего гнева?

— Хореб — не мой Бог! — скрипнул зубами Моисей.

— Это правда, — вмешался Иофар, одобрительно кивавший на каждую фразу, произнесенную Сепфорой. — Хореб — не твой Бог. Он наш Бог, он Бог сыновей Авраама и тех, на кого опускается плетка Фараона.

Моисей побагровел и опустил голову. Сепфора взяла его за руку:

— Моисей, я видела сон, я долго искала его смысл. И только с твоим приходом я поняла, что означал мой сон. Хореб встал и громом приветствовал твое появление среди нас. Он говорит с тобой.

— О господи! — насмешливо сказал Моисей. — Кого я слышу? Мудрую дочь Иофара или старую суеверную кумушку?

Сепфора встала, выпрямилась, губы ее дрожали:

— Тогда слушай меня: сколько бы я ни прожила, до меня не дотронется ни один другой мужчина, и ни один другой мужчина не станет моим супругом. Ты, ты станешь зятем Иофара — но только в тот день, когда ступишь на дорогу, ведущую в Египет.

— Ты знаешь, что это невозможно!

Моисей кричал. Иофар схватил обоих за руки.

— Спокойней, спокойней… Как утверждать сегодня то, что, может быть, будет завтра? Жизнь соткана из времени и из любви.

Иофар сказал «Доверьтесь времени», и вот началось странное время. Целый год Моисей и Сепфора то ссорились, то мирились.

Вначале они тщательно избегали друг друга. И вот однажды в полнолунную ночь земля вновь затряслась. Все обитатели двора Иофара пришли в смятение, вышли из домов в кромешную тьму, прислушиваясь и присматриваясь. Раздалось слабое, почти ласковое громыхание. Красноватый отблеск ореолом поднялся над вершиной горы. Страшась гнева Хореба, мужчины остались на страже. Моисей, стоявший перед шатром под смоковницей, увидел Сепфору, когда она подошла совсем близко.

Не говоря ни слова, они смотрели на гору, пока Сепфора не сказала почти шепотом:

— Слушай, слушай! Хореб говорит с тобой.

Смех Моисея, казалось, вырвался из самой глубины его горла. Он повернулся к Сепфоре, оба содрогнулись от желания. Моисей провел пальцем по изгибу ее губ:

— Это твои губы говорят со мной. Это их я хочу услышать. Их молчание не дает мне спать.

Пальцы Моисея скользнули с губ на плечи, остановились на впадине горла. Сепфора схватила его за руку, словно желая оттолкнуть ее, но в ответ почувствовала дуновение его поцелуя.