Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

— Разве не так говорил я тебе? Они уже в пути. Яхве торопит время. Скоро у нас будут другие новости. Начинается другая история.

Слезы текли по его щекам и исчезали в бороде. И еще он сказал:

— Завтра мы пойдем к морю. Я хочу посмотреть, не изменилось ли оно.

Но не успели мы дойти до скал, с которыми у меня было связано столько воспоминаний, как заметили человека, завернутого в одежду из толстой шерсти, которая казалась еще толще от осевшей на ней пыли. Глубоко надвинутый на глаза капюшон скрывал его лицо. Ударами ног он подгонял изможденного осла. Он был похож на одинокого бродягу, но, увидев меня с Гирсамом и Элиазаром, человек соскочил на землю и бросился к нам:

— Сепфора!

Капюшон упал на спину.

— Сепфора! — кричал он, размахивая руками.

Я узнала его голос раньше, чем увидела его исхудавшее лицо, его спутанную запыленную бороду:

— Иешуа! Иешуа!

Когда он прижал меня к себе, мы вместе рассмеялись, но тщетно я пыталась найти себе успокоения в этом совместном смехе.

Начались дни смятения и крови.

Иешуа рассказал, что Моисей и его народ разбили шатры в пустыне Рефидим, всего в пяти днях пути от двора Иофара.

— А если бежать, то еще ближе, — сказал он, указав на почти белые в тумане изгибы горы Хореба.

Моисей был так близко, а я думала, что он был так далеко!

— Я пришел за вами, за тобой, Сепфора, и за тобой, Иофар. Вы нужны Моисею. Его мать Иокевед умерла. Ему очень трудно. Они там все обезумели. Они все время спорят, жалуются, они голодны, их мучает жажда, у них нет пастбищ для скота… А когда они не страдают от голода и жажды, то жалуются на усталость, на то, что надо все время ставить и складывать шатры. Они считают, что пустыня слишком пустынна, что скалы слишком горячи, что страна, где текут мед и молоко, еще далеко! Можно подумать, что они унесли с собой хаос Египта. Недавно один из них громко заявил, что он предпочитает плетку Фараона. Там у нас хотя бы была еда и вода и укрытие от солнца, сказал он. Если бы я не удержал Моисея, он размозжил бы ему голову своим жезлом. «Что мне делать с вами? Я вас вывел из Египта, а вы готовы забросать меня камнями!» — Моисей кричал так громко, что и вы могли бы его услышать. И, кроме того, Аарон и Мириам хотят всем руководить. Яхве говорит с Моисеем и советует ему. Но Аарон уверяет Моисея, что он, Моисей, не понимает смысла Его советов. Они все время спорят, и их неурядицы только усиливают недовольство. А сейчас мы узнали, что нам угрожают воины Амалега! У нас нет оружия. Моисей сказал мне: «Беги к Иофару, он поведет тебя к кузнецам».

Иофар кивнул головой, и я знала, что он уже принял решение.

— Мы выйдем на рассвете. А ты отдохни. Мой сын Обаб поведет тебя к кузнецам. Их шеф, Эви-Цур, даст вам оружие.

Он подмигнул мне.

— Он даст вам все, что попросит Сепфора, и даже вдвое больше, если сможет. А пока Сишевед разделит свои стада пополам. Одну половину он оставит здесь и будет смотреть за моим домом, а вторую половину мы отведем Моисею.

А я готова была тут же отправиться в путь.

— Мы идем к вашему отцу Моисею, — сказала я Гирсаму и Элиазару.

— И он сотворит для нас чудеса своим жезлом?

— Конечно, — смеясь от счастья, ответила я.

Да простит меня Предвечный, но Иешуа был прав: его народ, перейдя Тростниковое море, принес с собой хаос Египта!

Повсюду, насколько хватало глаз, стояли шатры, поднимался дым, бродил скот, шум не стихал ни на минуту. От нечистот на солнце поднималось зловоние, вокруг сидели, стояли или лежали недовольные старики, грустные дети, беспокойные женщины, одни умирали, другие рождались. Толпы потерянных людей заполонили сухие поля до самого края пустыни. Когда мы добрались до них, к отупляющему шуму добавился грохот битвы с войском Амалега, которая началась еще накануне на северном конце лагеря.

И тут я увидела Моисея. От изумления я словно окаменела. И, может быть, уже тогда ужаснулась.

Он стоял на горе, нависавшей над полем битвы. Солнце отражалось в щитах и копьях воинов Амалега. Воины Яхве были вооружены только палками и камнями. Вокруг лежали трупы, много трупов. Моисей стоял на огромном плоском камне, воздев руки к небу, и потрясал свои жезлом.

Я не произнесла ни слова, и Иофар указал детям на Моисея:

— Это ваш отец. Вон там, с поднятыми руками.

Перепуганный Элиазар ухватился обеими руками за Гирсама, который спросил, почему Моисей поднял руки.

Позднее мы узнали, что, когда Моисей опускал руки, Амалег побеждал, когда Моисей поднимал руки, воины Амалега пускались в беспорядочное бегство.

— Смотрите, Обаб и Иешуа, — закричал Гирсам.

Вместе с Эви-Цуром и кузнецами, которые согласились присоединиться к нам, они мчались по склону в сторону битвы. Они быстро разгрузили мулов, и в мгновение ока в руках иудеев засверкали копья.

Я увидела, что Аарон поднялся на камень к Моисею, чтобы поддержать его правую руку. Другой человек, которого я не знала, поддерживал его левую руку.

Битва длилась до вечера, и в этот день я так и не встретилась со своим мужем.

Наступила ночь, и Иешуа победителем вошел в лагерь. Люди приветствовали его громкими песнями.

Я натерла себя амброй, надела украшения и самую красивую тунику и в ожидании Моисея сидела со своими сыновьями перед только что поставленным шатром.

Моисей все не приходил, он вместе с Аароном возносил благодарения Яхве, зато люди толпами приходили, чтобы убедиться в слухе, который уже разнесся по всему лагерю быстрее, чем новость о победе над Амалегом: жена Моисея вернулась.

И они убеждались: да, это она, чужестранка с черной кожей. Женщина из Куша.

Наконец раздались крики, зазвучали звуки рожков, забили барабаны, раздались песни. Мои сыновья не ошиблись. Вскочив на ноги, они закричали:

— Наш отец Моисей!

Толпа, окружившая нас плотным кольцом, расступилась.

Господь Яхве, что ты сделал с моим супругом?

Он шел спотыкаясь, как старик. Он выглядел старше, чем мой отец Иофар. Аарон и Мириам, прямые и сильные, с горящими глазами победителей, поддерживали Моисея.

Гирсам и Элиазар стояли, не смея сдвинуться с места.

Мой муж, мой любимый. Мой Моисей.

У него было изможденное, уставшее лицо.

— Что они с тобой сделали? Что они с тобой сделали? — прошептала я.

— Это отец? — шепнул Гирсам.

Моисей услышал его голос, веки его приоткрылись. Он выпрямился из последних сил.

Мириам и Аарон, сохраняя обычное для них высокомерие, отступили на несколько шагов, чтобы он мог встретить нас.

Вокруг стояли тысячи людей, весь народ Яхве, и все они смотрели на нас. Они видели темную кожу полукровки-Элиазара в трясущихся руках его отца, в которых даже не было сил держать ребенка. По моему лицу текли слезы, выделяя черноту ее кожи. Гирсам уцепился за колени моего мужа, спрятав лицо в складках его одежды. Так они увидели всю семью Моисея.