Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

Моисей всполошился. Иофар улыбнулся:

— Не бойся, Яхве идет тебе на помощь. Ты должен заставить их слушать себя. Завтра, а может быть и раньше, прикажи им при первых звуках грома Яхве начать поститься, очищаться и делать жертвоприношения. Заставь их сложить шатры и идти к подножью горы Хореба. Там ты их оставишь и сам поднимешься на гору, как ты это уже однажды сделал, когда мы думали, что потеряли тебя.

— Зачем мне подниматься на гору?

— Затем, чтобы они слушали тебя после возвращения оттуда. Сейчас ты садишься перед шатром и говоришь им: таков наш закон. И сотни глоток болтают, что закон слишком строг, а тысячи глоток кричат, что он недостаточно строг! Полная путаница! Как ты хочешь, чтобы справедливость свободных людей правила народом, который не знает ничего, кроме кнута и страха? Не забывай, Моисей, что они родились и выросли в рабстве и что в душе своей они остались и рабами, и сынами Израилевыми.

— Но тучи, пепел и огонь! Они умрут.

— Доверься Господу Яхве. Никто не погибнет под пеплом. И этому народу пора получить законы, и пусть откроет он уши свои, чтобы услышать их. Одного твоего голоса им недостаточно. Но страх перед пеплом и тучами заставить их согнуть выю.

Мой отец был прав, а Моисей был неправ, когда боялся за свой народ. Бояться следовало мне.

Моисей обратился к ним:

— Господь наш Яхве спустится на вершину горы. Он хочет, чтобы я поднялся туда и получил Его заповеди. Тот из вас, кто пойдет за мной, умрет. Ждите меня здесь, и после моего возвращения у нас будут законы и правила, которые навеки сделают нас свободными.

И под гром Хореба он исчез в тучах.

Все стали ждать его. Ждала его и я с сыновьями. Мы умели ждать!

Но ни Аарон, ни Мириам, ни толпа больше не хотели ждать.

Моисей все не спускался с горы, и Иешуа пришел ко мне:

— Когда же вернется Моисей? Лагерь бурлит громче горы. Тучи их не убивают, но дурманят, словно они пьют вино с утра до вечера. Достаточно одному сказать, что Моисей не вернется, что он умер наверху, как все остальные верят этому.

И тогда я бросилась бежать по лагерю, умоляя их ждать, ждать еще, объясняя, что гора высокая, что ему нужно время, что мой супруг жив, что не может умереть, потому что он с Господом Яхве.

Но в ответ мне раздавался лишь их смех:

— Откуда ты знаешь, ты, кушитка?

— Как смеешь ты говорить о Господе нашем Яхве? Давно ли Он стал Богом для чужих?

Мириам ухватила меня за руку и потащила меня к моему шатру.

— Чтоб мы больше не слышали тебя! Ты оскверняешь нашу землю и наши уши! Запомни раз и навсегда свое место.

Но Моисей все не возвращался, и тогда они пришли к Аарону и умоляли его:

— Моисей пропал! Нас больше некому вести. Сделай нам богов, чтобы мы могли видеть их, трогать их и преклоняться перед ними.

Я увидела, как тысячи женщин и девушек, их мужья и возлюбленные, их отцы принесли свое золото, они, у которых ничего не было. Я видела, как они расплавили все свои драгоценности в глиняной форме, которую сделал Аарон. Я видела, как они смеялись и ликовали, когда им показали золотого тельца, я видела, как по лбу Мириам стекал пот, я видела, как трепетал от счастья ее рубец, когда Аарон сказал толпе:

— Вот твои боги, Израиль!

О да! Я видела, как они плясали, радуясь смерти Моисея. Я видела их лица и тела, блестевшие, как золото, которое они растопили, я видела, как они плясали голыми в ночи, пели и предавались блуду, открывая огонь своих чресл и своего страха, как они падали ниц перед Аароном и его золотым тельцом, как когда-то они падали от страха перед Фараоном.

У меня больше не было голоса, чтобы кричать. У меня не было рук, чтобы удержать моих сыновей, которые смеялись при виде такого огня, такого большого праздника, в котором они тоже хотели участвовать.

И я взмолилась Господу Яхве:

— Дай спуститься Моисею! Дай спуститься Моисею!

Иешуа, бывший в таком же ужасе, как и я, сказал:

— Я поднимусь к нему навстречу! Даже если это будет стоить мне жизни!

Но ему не пришлось подниматься на гору. Моисей уже был близок, он уже почувствовал смрад греха. Я видела, как он вышел из тучи, как спустился по дороге, на которую так долго никто не ступал. Он остановился перед безумием своего народа, увидел тельца, возвышавшегося на алтаре. Я услышала его громоподобный голос — или это был голос Хореба? Я зову Гирсама и Элиазара:

— Моисей вернулся, ваш отец Моисей здесь! — и рукой указываю им на их отца.

Дети подпрыгивают и кричат:

— Мой отец Моисей вернулся!

Они бегут ему навстречу, они врываются в толпу, смеясь и крича:

— Мой отец Моисей спустился с горы!

Толпа смыкается за ними. Она не расступается, как море расступилось перед Моисеем. Она поглотила их. Она не раскрывается, как перед носом лодки в моем сне. Она волнуется плотная, темная и буйная. Она слышит гнев Моисея. Она пугается и топчет моих маленьких сыновей. Толпа слышит гнев Яхве и продолжает топтать моих сыновей. Я бегу к ним, я зову их:

— Гирсам! Элиазар!

Но наверху Моисей разбивает то, за чем он пошел к своему Богу. Здесь, внизу, земля разверзается и вспыхивает огнем. Толпа бежит по телам моих сыновей. Толпа бежит от страха перед разверзнутой землей, которая поглощает ее золотого тельца. Она бежит и топчет сыновей Моисея.

Я прижимаю к груди два маленьких окровавленных тела моих сыновей и вою.

Гирсам и Элиазар.

Моисей в гневе и отчаянии хочет истребить свой народ, убивший его сыновей.

Он вкладывает оружие в руки потомков Аарона, сыновей Левита, и приказывает:

— Убейте братьев, спутников, близких, убейте их всех!

Лагерь залит кровью, словно кровь моих сыновей покрыла его одной большой раной.

У меня на руках плачет Моисей, плачет на моей груди, окровавленной телами моих сыновей Гирсама и Элиазара. Второй раз мой супруг плачет, прижавшись ко мне. Второй раз я отметила его кровью своих сыновей. Я говорю ему:

— Вернись на гору, вернись к своему Богу и не возвращайся с пустыми руками. Твоя супруга слабее самых слабых. Она даже не смогла защитить своих сыновей, она слабее рабов, которых ты ведешь за собой. Ей нужны законы твоего Бога, чтобы она могла дышать и в мире рожать детей. Мне нужны законы твоего бога, чтобы Мириам не глумилась надо мной. Чужестранке нужны законы, чтобы не быть чужой. Вернись, Моисей. Вернись ради своих сыновей. Вернись ради меня. Вернись, мой супруг! Чтобы слабый не оказался нагим перед сильным.

— Если я уйду, какое еще безумство они совершат?

— Никакого. В этом лагере столько крови, что их будет рвать еще много поколений подряд.

Моисей взял свой жезл и снова исчез в тучах.

Я сказала Иешуа:

— Я ухожу, я больше не могу оставаться здесь.