Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

Он рад был снова вырваться на свободу. Слишком много лет провел он вдали от великого города и, возвратившись, ничего хорошего в нем не нашел. С одной стороны, он видел, как отчаянно тот нуждается в сильной руке. Рим ветшал, им управляли небрежно. Хаос на улицах, хаос в торговле, храмы обшарпаны, мостовые в выбоинах, а в государственных зернохранилищах вдоль утесов у подножия Авентина наверняка полно крыс. Деньги тут только копились, но не тратились. Если бы не его строительные проекты, рабочий люд Рима был бы нищим. С другой стороны, ему совсем не нравилось самому разгребать это все. Неблагодарная работенка, чреватая многими неприятностями, лишней возней и вмешательством в дела других магистратов. К тому же Рим-город был невеликой проблемой в сравнении с Римом-обществом, Римом-империей, Римом-страной.

Оставляя за собой милю за милей, Цезарь все отчетливей понимал, что по натуре он вовсе не горожанин. Марш во главе сильной, замечательной армии – вот настоящая, полнокровная жизнь. Как хорошо, что у Помпея в Испаниях есть легионы и что им необходимо как можно скорее связать руки. Нет, душный, тесный город не для него! Его стихия – простор и дорога!

Единственным большим городом между Испаниями и Римом была Массилия, расположенная на морском берегу, в сорока милях от заболоченной дельты Родана. Основанная еще греками, она сумела сохранить свою независимость и культуру, выговорив у Рима право на содержание собственной армии, а также флота – разумеется, только для обороны самого города и близлежащих земель, достаточно плодородных, чтобы снабжать горожан овощами и фруктами. Но зерно Массилия покупала в Галльской провинции, плотным полукольцом окружавшей ее. Жители Массилии ревностно оберегали свою независимость, но старались ладить с римлянами, столь грозно и неожиданно вторгшимися в прежний мир греков и финикийцев.

К вечеру в лагерь Цезаря, разбитый на неиспользуемой земле, явились члены Совета пятнадцати, управлявшего городом, и попросили аудиенции у человека, который завоевал Длинноволосую Галлию и сделался хозяином Италии.

Цезарь принял их с большой церемонностью – в тоге проконсула, с corona civica на голове. Прежде он никогда не бывал в Массилии и никаких дел с ней не вел. Делегаты, их было пятнадцать, держались холодно и надменно.

– Ты здесь незаконно, – сказал Филодем, глава совета. – У Массилии заключен договор с настоящим правительством Рима в лице Гнея Помпея Магна и тех людей, которых ты вынудил покинуть страну.

– Покинув страну, эти люди лишились прав, Филодем, – спокойно возразил Цезарь. – Теперь законное правительство Рима – я.

– Нет, не ты.

– Значит ли это, Филодем, что ты окажешь помощь врагам Рима в лице Гнея Помпея и его союзников?

– Массилия предпочитает не оказывать никому помощь, Цезарь. Хотя, – добавил Филодем, самодовольно улыбаясь, – мы послали делегацию к Гнею Помпею в Эпир, подтверждая нашу лояльность.

– Это дерзко и неблагоразумно.

– Если даже и так, ты ничего не можешь поделать, – надменно сказал Филодем. – Массилия слишком хорошо укреплена, и ты не сумеешь принудить ее к повиновению.

– Не провоцируй меня! – улыбаясь, сказал Цезарь.

– Занимайся своим делом, Цезарь, и оставь нас в покое.

– Прежде я должен быть уверен, что Массилия останется нейтральной.

– Мы не станем никому помогать.

– Несмотря на ваше обращение к Гнею Помпею.

– Это вопрос идеологический, а не практический. Мы будем сохранять нейтралитет.

– Так-то лучше, Филодем. Если я увижу обратное, вас ждет блокада.

– Ты не сможешь осадить город с населением в миллион человек, – уверенно сказал Филодем. – Мы не Укселлодун и не Алезия.

– Чем больше ртов надо кормить, Филодем, тем больше уверенности, что крепость падет. Ты, я думаю, слышал об одном римском полководце, некогда осадившем один испанский город. Горожане послали ему в дар провизию, заявив, что у них запасы на десять лет вперед. Полководец поблагодарил горожан и сказал, что на одиннадцатый год он возьмет город. И город сдался, зная, что так все и будет. Предупреждаю тебя, не заигрывай с моими врагами.

Однако два дня спустя Луций Домиций Агенобарб прибыл к Массилии с флотом и двумя этрусскими легионами. Горожане, завидев его, опустили на дно огромную цепь, не дававшую кораблям входить в гавань, и суда Агенобарба беспрепятственно пришвартовались к причалам.

– Укрепить город, – приказал совет.

Вздохнув, Цезарь решился на осаду Массилии. Эта задержка не была такой катастрофичной, как, видимо, считал городской совет. Зима одинаково затруднит переход через Пиренеи как для его войск, так и для войск Помпея, а встречные ветры помешают им покинуть Испанию морем.

Радовало лишь прибытие Гая Требония и Децима Брута с девятым, десятым и одиннадцатым легионами.

– Я оставил пятый возле Икавны, – чуть смущенно сказал Требоний, с нескрываемым обожанием глядя на своего командира. – Эдуи и арверны в случае надобности помогут ему. Они дали слово. У них хорошее войско, почти с римской выучкой. Впрочем, весть о твоих победах в Италии ошеломила все галльские племена. Присмирели даже мятежные белловаки. Думаю, этой зимой Косматая Галлия будет вести себя тихо.

– Хорошо бы, ибо я не могу сейчас послать пятому подкрепление, – сказал Цезарь и повернулся к другому легату. – Децим, мне нужен флот. Ты знаком с морским делом, а по словам моего родича Луция, Нарбон наладил работу верфей и умирает от желания продать нам несколько крепких трирем. Поезжай посмотри, что там есть. И плати не скупясь. – Он громко рассмеялся. – Ты не поверишь, но Помпей и римские консулы второпях забыли в Риме казну!

Легаты остолбенели.

– О боги! – воскликнул, придя в себя, Децим Брут. – Я и без того даже в мыслях не держал прибиться к твоим неприятелям, Цезарь, но эта новость заставляет меня еще больше радоваться тому, что я с тобой! Вот ослы!

– Ослы не ослы, но этот факт наглядно показывает, в какое они пришли замешательство, столкнувшись с необходимостью вести войну. Они ходили надутые, важные, вставали в позы, грозили мне, оскорбляли меня, не считались со мной, но, как выяснилось, ни на миг не верили, что я пойду на Рим. Они не представляют, что делать, у них нет стратегии. И денег нет. Я велел Антонию не препятствовать продаже имущества Помпея и пересылке ему вырученных средств.

– А не ошибка ли это? – спросил с беспокойством Требоний. – Ведь, отрезая Помпея от денег, мы могли надеяться на бескровное завершение этой войны.

– Нет, это лишь затянуло бы ее, – возразил Цезарь. – Помпей все равно нашел бы деньги. Пусть уж лучше потратится сам. Все, что он продаст в Италии, к нему уже не вернется, как и к другим, вдохновленным его примером. Пусть истощат кошельки. Наш пиценский друг входит в двойку-тройку самых богатых людей в государстве. Агенобарб в этом смысле шестой или седьмой. Я хочу их обанкротить. Без денег великие люди сохраняют влияние, но власти уже не имеют.