Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

– Ага! Помпей уже побирается.

– И поделом. Раз забыл про казну.

Плечи Цезаря затряслись от беззвучного смеха.

– Он теперь этого никогда не забудет.

– Я слышал, мой сын у него.

– Боюсь, что да.

– Он никогда не блистал умом.

– Кстати, об уме. Наш род все-таки им не обижен. Один умник мне встретился в Формиях, – сказал Цезарь, переключая внимание на сыры. – Ему сейчас тринадцать лет.

– Кто же это?

– Сын Атии от Гая Октавия.

– Еще один подрастающий Гай Юлий Цезарь?

– Он это отрицает. Говорит, что у него нет военных талантов. Очень спокоен и очень неглуп.

– Стиль жизни Филиппа его не прельщает?

– По-моему, нет. Зато амбиций хоть отбавляй. И он их реализует.

– Но в этой ветви Октавиев никогда не было консулов.

– Они вскоре появятся, вот увидишь.

В конце июня Цезарь привел к Гаю Фабию подкрепление, доведя его силы до шести легионов. Ополченцев Нарбона поблагодарили и отпустили домой.

– Луций Цезарь сказал тебе, что Помпей вытряс из своих испанцев все их сбережения? – спросил Гай Фабий.

– Сказал. Значит, чтобы вернуть свои денежки, они должны нас разбить?

– Для них это единственный выход. Афраний с Петреем тоже обобраны.

– Что ж, доведем их до полного обнищания.

Цезарь в Испании, 49 г. до н. э.

Но казалось, удача покинула Цезаря. Зима, уходя, разразилась ливнями, вызвавшими разливы рек. Своенравная и в засушливые сезоны река Сикорис, разбушевавшись, снесла все мосты. А через них к Цезарю доставлялся провиант. Навести же новые переправы, даже когда вода несколько спала, не давали Афраний и Петрей. Дожди продолжались, лагерь Цезаря пришел в жалкое состояние, еда кончалась.

– Ладно, ребята, – сказал Цезарь солдатам, – нам придется как следует потрудиться.

И два легиона по колено в грязи поднялись вверх по реке. Удалившись на двадцать миль, они втайне от неприятеля навели переправу.

– Вот на этом, – сказал Цезарь Фабию, – и зиждется наша удача. На тяжелом труде. Теперь мы можем спокойно сидеть и ждать хорошей погоды.

Но конечно, курьерам спокойно сидеть не пришлось. Связь с Римом, как и с Массилией, была практически непрерывной. Цезарь не любил отставать от событий больше чем на две нундины. Наконец и Марк Антоний удосужился прислать весточку своему командиру.

В Риме слышно, что ты завяз в грязи, Цезарь. Все мосты через Сикорис разрушены, у тебя нет еды. Некоторые сенаторы устроили по этому поводу праздник возле дома Афрания на Авентине. Мы с Лепидом со стороны поглазели на них. (Нет-нет, померий я не пересекал!) Там были певцы, акробаты, танцоры, пара довольно страшных уродов и уйма креветок и устриц. Преждевременное веселье, подумали мы. Грязь и голод Цезарю не помеха. Наверняка ты уже разобрался со всеми этими неприятностями.

А с сенатом у нас здесь неладно. После празднества все колеблющиеся – около сорока человек – отбыли к Помпею, в Восточную Македонию. По крайней мере, смерть на поле брани им там не грозит. Помпей поселился у наместника в Фессалонике и живет себе, в ус не дуя.

Ни Лепид, ни я не мешали их бегству, надеюсь, ты это одобришь. Мы решили, что эти твари тебе в Италии не нужны, пусть допекают Помпея. Кстати, я позволил уехать и Цицерону. Он постоянно тебя поносил, а на меня так просто плевал. Наконец мне это надоело, я раздобыл огромную колесницу, запряг в нее четверку львов и демонстративно стал разъезжать под его окнами. Сказать по правде, это было непросто. Эти красавцы с роскошными черными гривами отказывались работать. Ленивцы! Сделают пару шагов, ложатся и спят. Я вынужден был заменить их на львиц, но те тоже плохо тянули. Говорят, Дионис ездил на колеснице, запряженной леопардами, но теперь я не знаю, верить этому или нет.

Цицерон отбыл в Кайету в Июньские ноны, но без младшего брата. Квинт тебя любит, сын его тоже, и они решили остаться. Но надолго ли, сказать не могу. Цицерон играет на родственных чувствах. Стенания были слышны аж до самого отъезда. Его глаза в очень плохом состоянии. Я знаю, ты не хотел его отпускать. И все же, думаю, так будет лучше. Он слишком неумел, чтобы повысить шансы Помпея на победу (по-моему, у того их просто нет!), а все, что ты делаешь, его раздражает. Пусть вопит в другом месте, подальше от нас. Кстати, с ним уехал и сын его Марк.

Туллия в мае родила семимесячного ребенка. Мальчика. Но через месяц он умер. И в тот же день умер Перперна. Вообрази! Самый старый сенатор, самый старый наш консуляр. Дотянул до девяноста восьми лет. Если бы мне это удалось, я был бы счастлив.

Это письмо и понравилось, и не понравилось Цезарю. Может ли что-нибудь образумить Антония? Надо же, львы! Но с сенаторами все верно. Они только мешали. А Цицерон – это другое. Зря его выпустили из страны.

Новости из Массилии были хорошие. Децим Брут не подкачал. Блокада гавани плохо сказалась на настроении осажденных. Агенобарб вывел флот в море, чтобы дать бой. И проиграл его, понеся большие потери. Блокада продолжилась. Массильским грекам пришлось затянуть пояса. Они уже не испытывали к Агенобарбу прежней приязни.

– Это неудивительно, – сказал Фабий.

– Массилия выбрала не ту сторону, – ответил Цезарь, сжав губы. – Не знаю, почему тут все думают, что я обречен. Я ведь еще ни разу не проиграл.

– У Помпея длиннее список побед. А тебя мало знают.

– Ничего, скоро узнают.

К середине квинтилия Афраний с Петреем забеспокоились. Хотя серьезных столкновений между враждующими армиями не было, три тысячи всадников-галлов наносили ощутимый урон войску Помпея на дорогах, нарушая снабжение. Имея весьма слабую кавалерию, два седовласых служаки Помпея решили уйти на юг за реку Ибер – в незнакомый Цезарю край. Население его, преданное Помпею, вряд ли станет снабжать провиантом неприятельские войска. Не то что люд из северных областей. Там крупные города пришли к выводу, что шансов у Цезаря больше, и во главе со старой столицей Сертория Оской встали на его сторону. В конце концов, Цезарь был родственником Гая Мария, а тот, в свою очередь, был родственником Сертория.

Южнее Ибера такого не будет. Самое время уйти. Марк Петрей пошел вперед с инженерами и рабочими, чтобы построить понтонный мост через реку, Афраний же продолжал мозолить врагу глаза. К сожалению для него, разведка Цезаря не дремала. Он точно знал, что происходит и где. И когда Афраний тайком снялся с места, Цезарь тайком повел свою армию вверх по течению.

Земля высохла, местность располагала к маршу. Цезарь шел по обыкновению быстро и к вечеру догнал Афрания, с ходу вклинившись в его арьергард. Далее ландшафт стал неровным, показалось ущелье, к которому Афраний и поспешил. Но Цезарь наступал ему на пятки, и в пяти милях от цели Афраний был вынужден остановиться и возвести походный лагерь. Печалясь, что Петрея нет рядом, он провел длинную бессонную ночь. Он бы тайком повел солдат дальше, но знал, что Цезарь любит атаковать в темноте. К тому же его очень тревожило настроение в войске. Люди роптали. Как их успокоить? В этих раздумьях он не сделал главного – не успокоил себя.