Колин Маккалоу - Цезарь, или По воле судьбы

Объехав все территории к северу от Икавны и Секваны, Фуфий Кита подобрался к землям мандубиев, лингонов и все тех же сенонов. Вначале закупки шли бойко, потом у сенонов приток зерна вдруг сократился: сказывалась казнь Аккона. Фуфий Кита повернул к карнутам, на запад. Там зерном торговали вовсю.

Обрадованный Фуфий Кита со своими подручными решил остановиться в столице карнутов Кенабе. Там деньгам его (а количество их уменьшилось) ничто не грозило, и три когорты охраны стали ненужными. Их без задержки отправили в Агединк. Ибо Кенаб для Фуфия Киты был вторым домом. Остановившись у друзей-римлян, он надеялся без хлопот завершить заготовки, наслаждаясь покоем и размеренной, почти цивилизованной жизнью.

Кенаб и впрямь являлся в Галлии чем-то вроде оазиса римской цивилизации. В стенах его проживало много зажиточных римлян и греков, а слободки вокруг этих стен разрослись и процветали, занятые обработкой металлов. Но Аварик был больше Кенаба, и Фуфий Кита подчас вздыхал по нему, впрочем вполне удовлетворенный и своим теперешним положением.

Договор между Верцингеторигом, Луктерием, Литавиком, Котием, Гутруатом и Седулием, заключенный в момент эмоционального напряжения, вызванного гибелью Аккона, не остался пустой болтовней. Каждый из этих вождей в своих землях повел разговоры о вероломстве и высокомерии римлян, хотя и не все ратовали за объединение галльских племен. Несправедливая казнь Аккона, служившая подтверждением этих слов, всех взволновала. Галлия все еще не оставила мысли скинуть римское ярмо.

Гутруата не трудно было склонить к союзу с Верцингеторигом. Он хорошо знал, что Цезарь считает его соучастником в деле Аккона. Он был следующим кандидатом на показательную экзекуцию, в результате чего мог лишиться головы. Но ему было все равно, что с ним станется, лишь бы жизнь Цезаря в Галлии сделалась невыносимой. Поэтому, возвратившись в земли карнутов, он, как и обещал Верцингеторигу, в первую очередь пошел к друидам, а точнее, прямо к Катбаду.

– Ты прав, – сказал ему Катбад, выслушав историю о казни Аккона. Он помолчал, потом добавил: – Как прав и Верцингеториг. Мы должны объединиться, чтобы прогнать римлян. По-другому не выйдет. Я созову на совет всех друидов.

– А я, – оживился Гутруат, – буду ездить среди карнутов с боевым кличем!

– Боевой клич? Что еще за клич?

– Слова, которые Думнориг и Аккон выкрикнули перед смертью: «Я свободный человек в свободной стране!»

– Отличный девиз, – одобрил Катбад. – Но я предлагаю его улучшить: «Мы свободные люди в свободной стране!» Это основа для единения, Гутруат. Когда человек начинает думать не о себе, а о многих.

Карнуты собирались группами, обсуждали грядущее восстание, стараясь держаться подальше от римских ушей. Все кузнецы, проживавшие возле Кенаба, изготавливали кольчуги. Но они действовали очень скрытно, и изменений в их поведении не замечали ни римляне, ни даже такой тертый калач, как Фуфий Кита.

К середине февраля урожай был полностью собран. Все силосные ямы и зернохранилища заполнили доверху. Окорока закоптили, свинину и оленину пересыпали солью, яйца, свеклу и яблоки погрузили в погреба. Кур, уток, гусей загнали в загоны, крупный рогатый скот и овец отвели подальше от дорог, по которым двигались войска.

– Время начинать, – сказал Гутруат своим сотоварищам. – Мы, карнуты, подадим всем пример. Поскольку идея восстания принадлежит нам, нам же принадлежит и право первого удара. И мы нанесем его, пока Цезарь находится по другую сторону Альп. Знамения говорят, что зима будет тяжелой, а Верцингеториг считает, что необходимо помешать Цезарю возвратиться к своим легионам. Без него они носу не высунут из лагерей. К весне вся Галлия будет с нами.

– Что ты собираешься делать? – спросил Катбад.

– Завтра на рассвете мы войдем в Кенаб и убьем там всех римлян и греков.

– Это объявление войны.

– Для Галлии, но не для римлян. Я не хочу, чтобы весть о случившемся дошла до Требония, ведь он тут же свяжется с Цезарем. Нет уж, пусть Цезарь сидит, где сидит, пока вся Галлия не возьмется за оружие.

– Стратегия хорошая, если сработает, – сказал Катбад. – Надеюсь, ты будешь более удачлив, чем нервии.

– Мы не белги, Катбад, мы – кельты. Кроме того, нервии целый месяц не давали Квинту Цицерону послать весточку Цезарю. Неужели мы этого не сумеем? Месяц – достаточный срок. Через месяц наступит зима.

Таким образом, Гай Фуфий Кита, как и все негаллы в Кенабе, на себе ощутил верность римской максимы, утверждавшей, что все мятежи в провинциях начинаются с истребления римлян. Под командованием Гутруата отряд карнутов налетел на собственную столицу, занял ее и убил там всех иноземцев. Фуфия Киту постигла участь Аккона. Его публично высекли и обезглавили, хотя умер он во время порки. Поскольку карнуты сами подначивали стегавшего, то придираться было не к чему. Голову Фуфия Киты с ликованием доставили в священную рощу Езуса, и там Катбад принес ее в жертву.

Новости в Галлии разносятся очень быстро, хотя и претерпевают великие искажения. Не всегда можно правильно разобрать, что там кричат тебе через поле.

Утром пошла молва: «Все римляне в Кенабе убиты». А через полторы сотни миль это звучало уже так: «Карнуты восстали и перебили всех римлян на своей земле!» Именно в таком виде с наступлением сумерек новость дошла до главного опорного пункта арвернов, Герговии, и ее услышал Верцингеториг.

Наконец-то! Наконец-то свершилось! Мятеж вспыхнул в центре Галлии, а не во владениях белгов или кельтов с западного побережья! Этих людей он знал, они снабдят его командующими, когда соберется великая галльская армия, они многому научились, они знают цену кольчугам и шлемам и усвоили военные хитрости римлян. Скоро и сеноны, и паризии, и свессионы, и битуриги, и все прочие племена Центральной Галлии тоже воспрянут. И он, Верцингеториг, примкнет к ним, чтобы возглавить единую армию галлов!

Разумеется, он не сидел сложа руки, но действовал отнюдь не так успешно, как Гутруат. Трудность состояла в том, что арверны еще не забыли гибельную для них войну против Агенобарба. Их разгромили, и рынки рабов впервые получили многие партии галльских женщин с детьми. А мужчин почти всех перебили.

– Верцингеториг, арвернам понадобилось семьдесят пять лет, чтобы снова подняться, – сказал Гобаннитион на совете арвернов, стараясь не терять терпения. – Когда-то мы были самым большим племенем во всей Галлии. Потом, обуреваемые гордыней, мы ополчились на Рим – и стали никем. Первенство взяли эдуи, карнуты, сеноны. И до сих пор его держат, несмотря на все наши старания. Так что против Рима мы теперь не пойдем.

– Дядя, послушай, времена изменились! – воскликнул Верцингеториг. – Да, нас разбили! Да, нас унизили, уничтожили, продали в рабство! Но мы были просто народом среди многих народов! И сегодня ты снова смотришь, какое племя сильней. Прикидываешь, сколько продержатся против римлян карнуты. Но с такими мыслями жить дальше нельзя! Нам надо взять за главное нечто иное! Мы должны стать единым народом! Братством свободных людей в свободной стране! Мы не арверны, не эдуи и не карнуты! Мы – галлы! Мы едины! Вот в чем наша сила! Объединившись, мы так ударим по римлянам, что они навсегда забудут дорогу сюда. Но будь уверен, мы о них не забудем. И однажды ворвемся в Италию. Придет день – и Галлия завоюет весь мир!