Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

— А в Денгоф!

— Ах! Да, Денгоф! — воскликнул Леман. — Ну, что про бедняжку говорить! Пусть собирает себе, пока время есть, деньжонки да цацки, а то скоро ее замуж выдавать будут, тогда это ей пригодится.

— За кого же вы ее готовите?

— Я? — еврей сделал гримасу и добавил: — Говорят, что сестру ее сватают за Фризена, а ее… Право, не знаю, за кого… Да не все ли равно, возьмет ее и Гакстгаузен, возьмет и француз Безенваль.

— Ну, а еще что нового, пан Леман?

Леман пожал плечами и отвечал:

— Ничего: люди меняются, а гадости все те же.

— Ну, от вас, видно, не много узнаешь! Надо пойти понюхать, чем пахнет в других местах.

— Подите, подите, понюхайте, но только смотрите, чтобы вас не видели, как вы ко мне приходите и от меня уходите.

— О, за это не беспокойтесь!

— То-то; а то ведь тогда все будет испорчено, и я вам ни на что не буду пригоден.

— Не беспокойтесь, пан Леман, не беспокойтесь: я буду скользить, как тень.

— Да, и чтобы вы более походили на тень, я вам дам ключ от особой двери, через которую вы можете входить и выходить так, что вас не увидит никто из моих домашних.

— Это более чем нужно, пан Леман. Благодарю вас и прощайте!

— Прощайте! Вот вам ключ от дверей и еще один добрый совет — быть осторожнее.

— Благодарю и беру и то и другое. Прощайте!

Леман сам посветил гостю и выпроводил его за двери.

Снова плотно закутавшись в плащ, Заклик зашагал по улицам; он держал путь к Звингру, где хотел, замешавшись в толпу, посмотреть, что там происходит. Заклик был твердо уверен, что его не узнают, но, как ниже увидим, он ошибся в этом расчете. Едва он дошел до Замковой улицы, как кто-то ударил его по плечу. Удивленный Заклик обернулся и увидел Фрёлиха; старый шут стоял возле него и усмехался.

— Ага! Как это вы узнали меня, господин Фрёлих? — спросил Заклик.

— Не мудрено узнать, здесь других таких широких плеч, исключая короля, ни у кого нет, — отвечал Фрёлих. — А что такое вы, почтенный Унглюк, тут делаете? Я вас считал в штате той… оставшейся за штатом…

«Ах ты коварный урод!» — подумал Заклик и быстро отвечал:

— Да, я был в ее штате, господин Фрёлих, а теперь из него вышел.

— Что же так?

— Да что делать; знаете, когда корабль тонет, мыши с него спасаются вплавь.

— Это благоразумно делают мыши, очень благоразумно, господин Унглюк, — отвечал Фрёлих, — свою шею всегда не мешает немножко поберечь. Ха! Ха! Да, это благоразумно, пускай каждый спасает себя, как знает. Ну, так теперь что же, вы, значит, опять возвращаетесь на службу к королю? Или, быть может, служите уже у Денгоф?

— Нет, еще не служу, — возразил Заклик, — я, признаться, ведь совсем не знаю, что она за особа.

— Что за особа? — повторил Фрёлих. — Особа невеличка, как тот постельный зверек, который скачет и кусает.

И Фрёлих начал было хохотать своим дребезжащим смехом, но вдруг закрыл себе рот и умолк, завидя приближавшегося к ним испанца в маске. Заклик хотел удалиться, но маска заглянула ему под шляпу и, схватив за руку, проговорила:

— Что ты тут делаешь?

Немного растерявшийся Заклик отвечал то же самое, что он сказал Фрёлиху:

— Я пришел сюда в город искать службу.

— Вот что! А что же твоя госпожа, разве она тебе надоела?

— Да какая она теперь госпожа? Она так живет, что не нуждается больше в слугах.

— Ну, пойдем поговорим, может быть, я тебе и помогу найти хорошую службу.

— Сделайте милость!

— Пойдем!

Испанец потащил его за собой.

— А какую бы ты, например, желал службу?

— Я дворянин и потому желал бы службу дворянскую, службу при сабле.

— Вон что! А ведь у Ко́зель ты служил не при сабле?

— То было другое дело.

— Другое; ну хорошо, пойдем со мной.

— Куда?

— Вот уже сейчас и сказать тебе, куда! Что, ты меня боишься, что ли?

— Нет, не боюсь, — отвечал Заклик, и они пошли.

По направлению пути он догадывался, что незнакомец ведет его как будто к Флеммингу. Это так и было.

Несмотря на происходивший в Звингре маскарад, Флемминг был дома, двери его были открыты, и у него была куча маскированных гостей, которые приходили, угощались у открытых буфетов и уходили. Некоторые, впрочем, так плотно нагрузились, что не вставали с мест: говорили, что Флемминг ожидает к себе короля; но пир не мешал и делу.

Едва испанец, отыскав хозяина, шепнул ему на ухо несколько слов, генерал тотчас же встал и проворно направился к дверям; здесь он поманил за собою Заклика и привел его в отдельный кабинет, где все было тихо; на столе лежали множество бумаг, и какой-то молодой человек что-то сочинял или переписывал. Флемминг отошел с Закликом в темный угол и, сев в кресло, резко спросил Заклика.

— Когда ты бросил службу у Ко́зель?

— Я оставил графиню несколько дней назад, — отвечал Заклик.

— Чем она занимается?

— Устраивается в Пильнице…

— Что, она думает там оставаться или нет? — спросил Флемминг.

— Должно быть, думает оставаться.

Флемминг молча взглянул на испанца и продолжал свой допрос.

— Как ты расстался со своей бывшей госпожой?

— Меня выгнали, — солгал Заклик.

Флемминг и испанец снова переглянулись.

— Чем же ты перед нею провинился?

— Ничем не провинился; а так, она во мне больше не нуждается.

— Гм! А ты хорошо знаешь Пильницу?

— Еще бы не знать!

— И людей тамошних знаешь?

— Всех знаю.

— И знаешь и дороги и окрестности?

— Да как же не знать?

— Отлично! И ты хотел бы снова служить?

— Почему же нет? Бедному человеку без службы жить нельзя.

— Но если бы тебе дали службу, которая требовала, чтобы ты шел против своей прежней госпожи?

— Что же мне такое теперь моя прежняя госпожа? Я не имею ни госпожи, ни господина, кроме короля, которому обязан верностью как дворянин польский.

Флемминг потрепал его по плечу и сказал:

— Ты хорошо рассуждаешь и за то будешь устроен; приходи ко мне сюда через два дня! Понимаешь?

— Слушаю и понимаю, — отвечал Заклик и, уклоняясь от принятия монеты, которую ему совал в руку Флемминг, поклонился и вышел.

Дело радовало бедного парня: он надеялся теперь попасть в самую живую струю интриги — все разведать, все перепутать и спасти свою графиню. Два дня, данные ему Флеммингом, он решил употребить на то, чтобы побывать в Пильнице и сообщить обо всем, что нужно, графине.

Выйдя от Флемминга, он тотчас же, не теряя времени, сел в свою лодку и, сильно работая веслами, явился в Пильницу прежде, чем наступавшее утро разбудило двор опальной графини.

Мы забыли сказать, что шатаясь в толпе, прежде чем встретиться с Фрёлихом, Заклик узнал, что назавтра в Дрездене, на Старом рынке, был назначен большой венецианский маскарад с ярмаркой, и Денгоф и ее сестры должны были играть не нем роль трактирщиц. Многолюдство ожидалось огромное: король звал на этот маскарад уже не приглашениями, а приказами, которых мало кто не получил во всем городе. Его величеству хотелось, чтобы на площади было как можно люднее.