Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

По отъезде Заклика Ко́зель в ожидании от него вестей находилась в лихорадочном состоянии. Ежедневно бегала она к окну и спускала свой серый шнур, но записок не было. Своенравная женщина еще не умела терпеть и негодовала, что не все делается так, как ей хочется. Впрочем, она в это время постаралась привлечь к себе одну из приставленных к ней женщин, которая казалась несколько податливее своей нелюдимой подруги.

Ко́зель не умела просто и душевно обходиться со слугами, и ей нелегко было научиться этому в заточении, где она еще продолжала считать себя женой Августа, но, однако, неволя заставила ее обращаться с Магдаленой — так звали младшую из ее женщин — теперь поласковее, но все это было неискренно и неискусно и потому не достигало своей цели. Графине не удалось привлечь к себе Магдалену. Денежные подарки, которые давала ей Ко́зель, конечно, подействовали на служанку, но не установили между ней и княгиней искренних отношений.

Так прошел месяц, а Заклик все еще не возвращался. Хлопоты его в Дрездене затруднялись тем, что его здесь почти все знали, и он должен был скрываться и действовать так, чтобы ничем себя не обнаружить.

А между тем прошла осень, наступила зима, и дороги сделались хуже, а следы явнее для погони. Надо было ждать до весны. Заклик съездил в Носсен и не без труда известил об этом графиню, прося ее потерпеть до теплого времени. Герцог, снова получивший при этом изрядные деньги, опять дозволил им свидание, для которого сам отворил двери, а посвященная на сей раз в эту тайну Магдалена стояла на страже. Теперь разговор мог продолжаться долее и Ко́зель имела время договориться с Раймондом. Побег отложен был до первых весенних дней. На Герцога теперь смело рассчитывали, не сомневаясь, что он за хорошую плату поможет графине выйти на волю.

Но зима, как назло, в тот год стояла холодная и долгая, и исполнение затеянного побега все отлагалось; а это, как известно, всегда очень дурно в подобных делах, зависящих от множества самых непредвиденных случайностей. Так было и тут: Герцог как-то немного подпил и сболтнул что-то жене, а она выпытала от него еще кое-что и поболее и, будучи женщиной рассудительной, стала соображать, что от выгод предлагаемой измены отказываться не следует; но следует, может быть, сыграть в двойную игру: прикинуться готовым оказать содействие побегу графини, взять деньги, а между тем, чтобы не утратить места, сообщить обо всем правительству.

Герцог, выслушав жену, промолчал, поглаживая свою бороду, но мысль показалась ему довольно практичной.

Графиня была уверена в Магдалене и уговаривала ее бежать вместе с собой; а у той были свои соображения. Она под предлогом свидания с родными отправилась на несколько дней в Дрезден и сообщила о приглашении Ко́зель своей сестре, которая служила при доме Денгоф. Сестры посоветовались и, надеясь на большую награду, решили донести обо всем Белинской.

Можно себе представить, какой переполох подняло это, когда разлетелось по городу! Немедленно было сделано распоряжение арестовать обеих сестер-доносчиц и допытаться от них подробностей затеи Ко́зель, а вместе с тем в тот же день в Носсен был отправлен новый отряд солдат на смену прежнему, причем караул был удвоен, и старый надзиратель Герцог сменен, закован и отправлен в Дрезден. С этих же пор замок стали стеречь и снаружи. Ко́зель ничего этого не ожидала и была очень удивлена, когда, проснувшись утром, нашла в комнате, смежной с ее спальной, незнакомого офицера, который имел поручение пересмотреть все ее вещи и бумаги, а также осмотреть замки и двери ее помещения.

Графиня поняла, что случилось что-то неблагоприятное, но не смела ни о чем спросить и опасалась всего более того, чтобы не арестовали Заклика. Но, на счастье, его здесь никто не знал под его настоящим именем, а наружность свою он маскировал так ловко, что по ней его узнать было трудно.

Записки Заклика, которые графиня получала при помощи шнурка, она сумела уничтожить, и доказательств к подтверждению доноса о Побеге не было, но тем не менее жизнь арестантки в Носсене с этих пор сделалась гораздо несноснее. К ней были приставлены новые слуги, которые обходились с ней самым сдержанным образом. Всех добрее был новый караульный офицер, который, несмотря на его мрачное лицо, имел мягкое сердце и однажды сам сказал графине:

— Я знал вас, графиня, в лучшие времена!

— Право, не помню, — отвечала Ко́зель.

— Ну, да где вам помнить меня, бедного и ничтожного человека, а я видел вас, состоя в королевской свите, и, признаюсь, никак не думал тогда, что мне доведется исполнять здесь при вас такую обязанность.

— Что делать! — сказала графиня.

— Конечно, что делать, графиня: у служащего человека служба прежде всего; но, однако, если я могу чем-нибудь быть вам полезен и в пределах моей власти облегчить вашу долю, то вы не ошибетесь, если на меня положитесь в этом.

Ко́зель посмотрела на него недоверчиво.

— Вы мне, кажется, не верите?

— Нет. Но я вам поверю, если вы мне скажете, что обо мне донесено?

— Подробностей я не знаю, так как все новые распоряжения вышли прямо от короля через маршала Левендаля, но велено переменить прислугу, надзиратель замка арестован.

— А еще кто пострадал за меня?

— Кажется, что, кроме слуг, никто. Впрочем, если я что-нибудь узнаю, я вам скажу: я ведь должен ежедневно приходить к вам. Вы не сердитесь, что я при слугах буду строг, но знайте, что я вас очень жалею и все, что могу, готов для вас сделать.

Он, откланявшись, ушел и вел себя, как обещал. Дни графини потекли вяло и уныло, и надежды ее, еще недавно столь живые, разлетелись прахом.

Заклик из слухов, распространившихся по Дрездену, узнал обо всем, что случилось, и притаился, выжидая, будут ли его разыскивать. Он понимал, как опасно было бы ему теперь показаться около Носсена; но вместе с тем чувствовал неодолимую потребность успокоить графиню известием, что он свободен и что она все-таки еще может на него рассчитывать.

С этой целью он оделся нищим и окольными путями побрел к Носсену. Шатаясь здесь вблизи замка, он высмотрел, что под окнами графини ходит часовой и что через шнурок ничего передать было невозможно. Но Заклик нашел другое средство дать ей о себе весточку: он повстречал странствующего торговца, развозившего перед Рождеством товары по деревням и местечкам. Такой торговец со своей коробкой пробирался всюду, и Заклику пришла мысль послать его в Носсен.

— Сходи, друг, в Носсен, — сказал ему Заклик, — я уверен, что там ты можешь сделать хорошее дело: там в замке сидит теперь графиня Ко́зель, и хотя она и заточена, но при ней немало прислуги, которой она, наверно, захочет сделать на праздники подарки. Я уверен, что, если ты туда заберешься, то славно поторгуешь.