Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

— Что мне земной шар!

— Да, конечно, земной шар это пустяки в сравнении с тем, чем заняты наши мысли; но при всем том я думаю, что вы, однако, ведь не имеете намерения сделать меня историографом событий счастливого царствования Августа, которые не могут быть описаны на целой воловьей шкуре, так скажите попрямее, что вы хотите знать?

— Не знаете ли вы, что сделали или хотят сделать с моей прежней госпожой?

Фрёлих оглянулся и, приложив к губам палец, отвечал:

— Неужто вы о ней ничего не знаете?

— Ничего не знаю.

— Я полагаю, что та, во власти которой был наш король, теперь сама в его власти…

— Но где же она заключена? — спросил Заклик.

— Говорят, будто в каком-то замке Носсен; но это, должно быть, ненадолго.

— Почему вы так думаете?

— Да уж, верно, для нее выстроят что-нибудь попараднее, — засмеялся Фрёлих и сейчас же добавил: — Нет, черт возьми, не хотел бы я родиться женщиной! Правда, что и мужчиной быть не лучше, ну да все-таки… А впрочем, если бы от меня зависело, то я, верно, пожелал бы родиться ослом. Чудесное, право, положение: мяса ослиного не едят; шкура у этих почтенных животных такая толстая-претолстая, что оберегает его от побоев как нельзя лучше; а когда долгоухие запоют свою арию, от них все убегают и оставляют их в покое. Прибавьте к этому их неизменный аппетит и неприхотливый вкус, и вы должны сознаться, что они имеют много прав быть счастливыми.

— Носсен! Носсен! — в задумчивости повторял Заклик. — Что же это за Носсен, и где этот Носсен?

— Вона! Прошу рассуждать с этим человеком! Я ему говорю об осле, а он отвечает о Носсене!.. Эй, приятель! Что у вас застряло в этом Носсене? А не будем-ка лучше говорить о таких скучных местах, как Носсен! Говорят, что там скверно, и я там ни за что не хотел бы очутиться, чего, кстати, и вам пожелать честь имею!

И Фрёлих со своей официальной улыбкой откланялся.

Через своего хозяина Заклик доведался кое-как, где находился Носсен, и расспросив о ведущей к нему дороге, в тот же день выехал туда, держась русла Эльбы.

Он не только благополучно нашел Носсен, но был так счастлив, что тамошняя узница тотчас же его заметила. Заклик был счастлив уже тем, что его появление могло утешить Ко́зель.

Оставив свою лошадь на постоялом дворе под вывеской «Золотой подковы» , он сказал, что торгует кожами и приехал за товаром.

Прежде всего, разумеется, надо было хорошенько познакомиться с замком.

Порядки были довольно строги, и в замок никого не впускали, а потому проникнуть туда было мало надежды. Окна комнат в башне были высоко, и, вероятно, это внушало страже так много уверенности, что она даже не оберегала наружных стен. Караул содержался только внутри, на дворе и в коридорах при покоях графини.

С задней стороны замка была некоторая возможность пробраться под самые окна; но зато голая скала была так открыта со всех сторон, что на ней издали можно было увидеть всякую движущуюся точку.

Чтобы прийти к какому-нибудь определенному плану действий для избавления носсенской пленницы, нужно было много времени, а для этого прежде всего требовался предлог жить в здешних окрестностях.

Заклик притворился больным и щедро платил ухаживавшим за ним хозяевам сельской гостиницы.

Теперь они сами старались удержать его у себя как можно долее.

Этот же хозяин, которого звали Вуйехом, сообщил Заклику, что к ним в замок на днях привезли ту отчаянную даму, которая покушалась на жизнь короля.

От него же Заклик узнал, сколько солдат составляют стражу и какие приняты меры предосторожности против побега арестантки. Ей прислуживали две женщины, экономка и камеристка, и двое мужчин, повар и чернорабочий.

Не торопясь выздоравливать от лихорадки, от которой хозяин лечил его медвежьим салом, Заклик, выходя подышать чистым воздухом, все более и более знакомился с местностью замка. Но ему важно было познакомиться с лицами, окружающими, или лучше сказать, стерегущими Ко́зель, и случай ему не отказал в этом.

Однажды утром, когда Заклик сидел у себя в гостинице за кружкой игристого пива, туда вошли три солдата из замковой стражи.

Лица их показались Заклику знакомыми, он видел их на часах во дворце, и из солдат один тоже его вспомнил. Они разговорились.

— Черт меня съешь, — воскликнул солдат, — если вы не тот силач, который ломал подковы!

— Однако, вы памятливы, приятель, — отвечал Заклик, — да, бывало, что я и подковы ломал и вола за рога останавливал. Все это было, да прошло, теперь я и с бараном вряд ли справлюсь.

— Что же это с вами сделалось?

— Да вот все колики у меня, все хвораю.

— Ну, это худо; впрочем, поживите у нас подольше, полечитесь, авось вылечитесь; а нам все-таки веселее будет, хоть человека свежего видим, а то тут едва не одурели от скуки.

— Что же так?

— Да разве вы не видите, что за жизнь здесь и что за место?

— Не хотите ли кружку пива, приятель?

— Отчего же со старым знакомцем не выпить? Служба пакостная. И еще, черт знает, до каких пор продолжится!

— Правда, тут невесело! Ну, как-нибудь время коротаете?

— А как его коротать?

— Вот пивцо пьете.

— Редко.

— Отчего же?

— Отчего? — солдат рассмеялся. — Не все угощают им, приятель, так, как вы, а деньги спрашивают.

— Ну, в картишки, небось, играете?

— Опять деньги нужны, а без денег что за радость шлепать!

Вскоре солдаты зачастили «на доброе пиво» в гостиницу, а хворый Заклик, тоже изнывая от скуки, ходил их провожать в замок и заходил иногда далее границ, для этого положенных. Так он побывал не только на дворе, но даже в коридорах, по которым можно было дойти прямо до дверей арестантки.

Солдаты всегда были рады этому силачу, который к тому же оказался еще страстным и очень несчастливым картежником. Что ни день, то они забирали у него несколько талеров, но он за это не сердился и, уходя, так же медленно шел вдоль стен замка, как и приходил в него. Офицер команды жил в местечке и был занят ухаживанием за дочерью мясника, для которой он играл на гитаре и пел нежные романсы.

Заклик видел, что стражу обмануть нетрудно. Но зато выяснились почти неодолимые затруднения: помещения графини примыкали к квартирам командующего стражей офицера и старого надзирателя замка. Последний жил здесь со своим семейством, в коридорах постоянно проходили, невозможно было пробраться к узнице никем не замеченным. Надо было думать о другом пути: нельзя ли подкупить этого многосемейного чиновника и потом его обмануть? Другого нечего было делать, и Заклик решился это испробовать. Через солдат ему очень скоро удалось завязать знакомство с надзирателем, который оказался человеком очень удобным для целей Заклика: он был беден, жаден, скуп и весьма сговорчив. Начав угощать тюремщика, Заклик выведал от него, куда поместили Ко́зель, и узнал, что там есть старая железная дверь, ведущая в пространные камеры, где когда-то хотели устроить архив для старинных актов. Заклик высказал своему новому знакомцу большое желание взглянуть на эту старинную постройку, но тот на этот раз отмолчался.