Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

Наконец Ватцдорф, «мужик из Майнсфельда», который употреблялся для того, чтобы выжить Ко́зель из ее дрезденской квартиры, и он, при всей своей грубости и неразборчивости в средствах, тоже не сдобровал, и был едва терпим, и то потому, что король нуждался в нем для некоторых особых поручений, к выполнению которых этот человек годился.

Что же касается образа жизни при дворе короля Августа, то тут и теперь, как прежде, не любили скучать, и появление Оржельской было отпраздновано на славу.

Известно, что король Август, несмотря на поражение от шведов, считал себя за великого полководца и жаждал славы воинской, может быть, не менее, чем любовных удовольствий. Проводя весну того года, до которого доведен наш рассказ, в прекрасной Пильнице, вблизи которой стояли лагерем войска, Август очень занимался муштрой. Особенно его внимание было обращено на стрельбу из пушек и опыты со входившими тогда в употребление полукартаунами [3] Картауна — 48-фунтовая пушка. .

При короле неотступно находился граф Ваккербарт. Полукартауны отлично выдерживали испытание и дробили каменное основание крепости, но Ваккербарт заметил, что он знает скалы, которые не поддались бы этим ядрам.

— Где такие скалы? — спросил король.

— В Столпене, ваше величество… Тамошний базальт не чета этим колким глыбам, и нигде не было бы так хорошо испробовать силу орудий, как там.

— А что же? Это, право, не худо сказано! В Столпень так в Столпень! — воскликнул Август; но лицо его тотчас же омрачилось: очевидно, он вспомнил о тамошней узнице, и это воспоминание было не из приятных; но после минуты молчания он встал, прошелся и спокойно сказал:

— В самом деле, я не вижу, почему бы нам не пустить несколько ядер в столпянские базальтовые скалы! Ведь мы этим замка не разрушим, а проба будет настоящая. Я поручаю вам, любезный Ваккербарт, не откладывать этого дела и немедленно же отправить в Столпень две пушки.

— Слушаю, ваше величество.

— И прикажите тоже приготовить там батарею напротив этих столбов и ожидать меня: я сам хочу присутствовать при начале канонады.

И он, сказав это, отвернулся и пошел, как ни в чем не бывало.

Вакербарт был ревностный и точный исполнитель королевских повелений: и пушки с артиллеристами высланы были в Столпень тотчас же.

Заклик спал в эту ночь спокойным сном и самому себе не поверил, когда в полночь услышал грохот тяжелых лафетов. За артиллерией еще шумнее вступал обоз, и тихое местечко вдруг сделалось шумным военным станом. Капитан никак не мог понять, что случилось, да и кто бы мог это понять? Уж не вторгся ли в Саксонию неприятель?.. Но какой же именно? По языку, которым говорили или, лучше сказать, перебранивались солдаты, Заклик слышал, что это саксонцы… Что такое!.. Заклик захлопнул окно, вышел и, увидев проезжавшего офицера, спросил его, что случилось.

— Ничего не случилось, а завтра сюда будет король!

— Король? Сюда? Его величество?

— Да, король, его величество! — крикнул офицер, суетясь около солдат. — Он будет стрелять в столбы, чтобы пробовать силу новых орудий.

— Над чем? — крикнул изумленный Заклик.

— А вот над этой замковой горой.

Разговор прервался, но Заклик все-таки не верил своим ушам. Как! Король станет стрелять в замок, в котором он держал уже столько лет свою несчастную жертву! Нет, это даже для Августа невозможно; не может же он не подумать, какое все это должно произвести впечатление на бедную Ко́зель!

Чуть забрезжило, Заклик бросился к замку, чтобы подготовить как-нибудь бедную пленницу к тому, что должно было случиться.

В замке давно все были на ногах; ожидание короля подбодрило сонных солдат; из окружных деревень согнали множество народа для насыпки батарей и еще усерднее подгоняли согнанных. Везде был шум, гам, хлопанье палок, стоны, крик.

Одну батарею спешно возводили в зверинце на так называемой Рорпфорте, а другую на Ганне-Вальде, в казенном садике.

В замке между тем все чистили и мели, выносили мусор и вообще убирали, чтобы все казалось попригляднее. Около башни была в сборе вся мужская и женская прислуга графини, и сама узница встретила Заклика на пороге. Она окинула его тревожным взглядом и прошептала:

— Ты слышал, ко мне едет король?

— Я слышал, что король сюда едет, — ответил Заклик, — но только мне говорили, что он едет пробовать на здешних столбах силу своих новых пушек.

Ко́зель покачала головой и проговорила:

— Ах, как же ты прост и наивен! Это я, я его вызвала: моя душа парила над ним и тянула его сюда ко мне. Он не мог сюда не приехать и только искал предлога… О, мой Август, о мой бедный Август! Его так много обманывали, что он вспомнил свою верную Анну; он знает, что я люблю его, и хочет меня видеть! И ты знаешь, почему именно теперь? Потому что королева умерла, он свободен и хочет сдержать свое слово и жениться на мне!

Она ударила в ладони и спешно заговорила:

— Однако, некогда ждать, он едет, он едет! Пошли ко мне поскорей всех моих слуг! Пусть Лина достанет из сундуков мои лучшие платья; я хочу выбрать из них то, которое мне больше всего к лицу.

И схватив распущенные черные волосы рукой, графиня суетливо заметалась по комнате…

Батареи росли на глазах, и короля ждали с минуты на минуту.

Настало прекрасное майское утро. С долин и гор поднималась к небу легкая мгла. В воздухе был слышен тонкий запах цветущих лугов.

Но в замке некому было этим наслаждаться: там все суетилось и снаряжалось встречать своего повелителя. Хлопот была куча, и притом самых неожиданных. Комендант, к ужасу своему, узнал, что, вопреки обычаю, из Пильницы не будет прислана сюда королевская кухня и ему самому надо распорядиться, чем принять короля и его свиту; а это было нелегко в таком месте, где нет ни искусных поваров, ни отборной провизии.

Из зверинца наскоро взяли несколько штук дичи; нашли где-то бутылку хорошего вина, но стол решительно нечем было сервировать. Нашелся только один старый стакан с саксонскими гербами, годный для того, чтобы из него пить королю; а все прочее представляло самый пестрый сброд. Местное духовенство собрало кое-какие скатерти, кое-что прислал сельский трактир, а чего недоставало, о том напрасно было и хлопотать.

Между тем полукартауны были уже поставлены на предназначенных для них батареях; войска выстроились, а наверх семиэтажной башни поставили махального, который должен был зорко наблюдать за дорогой и дать знак, чуть завидев королевское приближение.

Около четырех часов утра уже все было готово: артиллеристы не только установили орудия, но даже навели прицелы так, чтобы ядра попадали в базальтовые столбы, и ждали Августа, который обещал выехать из Пильницы до рассвета. Представители местного населения тоже все были в парадных платьях, да и сама чернь была прибрана и умыта и шепотом повторяла какое-то старое предание, что будто при какой-то давней осаде замка, во время оно, скалы так отражали попадавшие в них ядра, что они, отскакивая, убивали тех, кто ими стрелял. Собранный народ думал, как бы теперь не случилось того же самого.