Янко Веселинович - Гайдук Станко

— Ступай, Маринко, ступай!.. Да будет тебе удача!

Маринко отвесил низкий поклон и вышел.

Весь божий день он слонялся по селу. В голове у него рождалось множество чудесных планов. Перед глазами стояло прекрасное будущее. Он сдружится с первыми беками… [12] Бек (турец.) — господин. Всем туркам станет известно его имя. Ни один не пройдет через село, не справившись о нем. Будут проходить беки, паши, а может, даже сам милостивый визирь пожелает с ним познакомиться…

А Груша?

И ему виделись яркие чудесные картины. В радостном возбуждении шагал он по комнате из угла в угол и шептал:

— Эти двое поссорятся, а уж я постараюсь подлить масла в огонь. Заступлюсь за одного, тот возьмет верх… Один упадет, другой через него переступит… А там, глядишь, все сельчане разобьются на два лагеря, и пойдет у них вражда…

Весь день он не ел и не пил. Только вечером ополоснул прогорклые от крепкого табака губы…

Алекса Алексии и Иван Миражджич были соседи. Они были самые крепкие хозяева на селе. В молодости их связывала большая дружба, которую они, несмотря на домашние дела и заботы, сумели сохранить до преклонных лет.

У обоих большие семьи и полный достаток. С давних пор они помогают друг другу обрабатывать поле и собирать урожай. Ни один из них и глотка ракии [13] Ра́кия — водка из фруктов или выжимков винограда. не выпил без товарища. Если праздник в доме Алексы, Иван там за хозяина; а если у Ивана — то за хозяина Алекса. Радость, горе, зло и добро — все делили пополам.

Глядя на отцов, дружили и дети. У Ивана было три сына и дочь; у Алексы — четыре сына. Случилось так, что Алексин Станко и Иванов Лазарь родились в один год.

С самой колыбели их окружали любовь и ласка; ели всегда досыта, вот и выросли здоровыми, крепкими и статными. Любо-дорого смотреть!

Станко — черноволосый, Лазарь — рыжий; Станко нежен, как материнское молоко, Лазарь полон жизни, как весенняя травка; Станко ласков, как теленок, Лазарь вспыльчив и горяч; Станко тут же забывал обиды, Лазарь не прощал их даже отцу родному…

И все-таки они дружили, ласково называя друг друга побратимами.

Ни один парень в Черном Омуте не мог сравниться с ними ни в силе, ни в пригожести.

Кто одолеет Лазаря, того поборет Станко; кто прыгнет дальше Станко, того оставит позади Лазарь; кто забросит камень дальше Лазаря, тому не победить Станко — ведь весь Черный Омут знал, что со Станко лучше не тягаться.

Но надо ж было приключиться такой беде! Обоим названым братьям приглянулась одна и та же девушка.

Была это Елица Се́вич. И родством и дородством — всем взяла! Она была красавица, но красивые черты ее дышали силой и мужеством. Как в песне поется: «Сила молодецкая, взгляд девичий». Глаза ее могли хоть лес зажечь. Возьмет в охапку четырех парней, что четыре снопа, и несет по селу! И руки у нее были золотые. Елица не просто ткала, как все, а каждый раз выдумывала новые узоры, и женщины и девушки то и дело приходили к ней за образцами.

Два парня, а девушка одна! Вот незадача. Уж тут добра не жди.

И в хоровод, и из хоровода — Станко и Лазарь всегда идут об руку с Елицей. Она никого не отличает. Оба из хороших семей, оба хорошие парни… Долго не знала она, кого предпочесть. Но все же был ей Станко милее.

Конечно, она об этом никому не говорила, но Лазарь сам заметил: такого не скроешь от настороженных глаз… Как человек ни крепится, как ни старается уберечь свою тайну, глаза выдают его…

И когда Лазарь это понял, в нем что-то переменилось. До сих пор он любил Станко больше родных братьев; теперь же почувствовал к нему глухую неприязнь. Теперь Станко был ему не другом, а злейшим врагом…

А Станко ничего не замечал. Глаза его были закрыты для всего, кроме Елицы. Он видел лишь ее одну, ее длинные темные волосы, ее серые глаза и румяные щеки. И во сне и наяву он думал только о ней.

Так шли дни. Как преступник скрывает свое преступление, так и Станко скрывал свою любовь. И все же ему хотелось поверить кому-нибудь свою тайну: найти товарища, с которым он мог бы говорить о своей любви.

И он решил открыться Лазарю.

В день святого Ильи, в обеденный час, Станко встретился с ним в лесу.

— Лазарь! — окликнул он его.

Лазарь похолодел, но все же отозвался.

— Ты куда?

— В лес!

— Постой, я хочу тебе что-то сказать!

Лазарь остановился. Станко подошел к нему и, поздоровавшись, заговорил:

— Я долго думал, как быть, и наконец решил, что об этом можно рассказать только тебе.

— О чем? — с трудом выдавил из себя Лазарь.

И Станко исповедался ему. Настежь распахнул перед ним свою душу и сердце. Не попросит ли Лазарь свою невестку Ма́ру сказать об этом его матери?

— Неловко мне, Лазарь! Ей-богу, неловко. У меня не хватит духу даже заикнуться об этом. А тебе это просто! И если милостивый господь благословит нас, будешь моим шафером! Так и порешим!

Лазарь изменился в лице. Земля заколебалась у него под ногами…

— Ну как, Лазарь?

Тот процедил что-то сквозь зубы, повернулся и пошел.

— Постой, поговорим немножко! — крикнул Станко.

— Скотину пора кормить!

— Ну ладно! Увидимся в хороводе!

Лазарь был уже далеко. Ему казалось, что тело его пронзают тысячи молний. Дышать стало трудно, глаза застилала какая-то пелена. Вот-вот он лишится рассудка. Душа ныла от боли, а сердце порывалось выскочить из груди. Он готов был сразиться с целым отрядом.

Из-за дуба вышел человек и направился прямо к Лазарю.

Человек этот был Маринко.

Он подошел поближе.

— Лазарь, голубчик, — с улыбкой обратился к нему Маринко, — что тут делаешь?

— Ничего, дядюшка Маринко, — ответил Лазарь, стараясь казаться спокойным.

— Что ты так пригорюнился, будто потерял всех родных?

— С чего ты взял? — засмеялся Лазарь.

Маринко уставился на него.

— Э, сынок, не криви душой… Я-то вижу… Уж не девушка ли какая тебе приглянулась?

— Нет! — отрезал Лазарь и отвел глаза.

— Ха-ха-ха! Знаю, Елица, дочка Ми́лоша!

Лазарь молча опустил голову.

— Значит, твой дружок тебя обскакал, а?

У Лазаря закипела кровь.

— Не позволяй, не позволяй ему, сынок, выбить себя из седла!

У Лазаря на висках вздулись жилы. Старая лиса смотрела на него, как пес, почуявший добычу и готовый по первому знаку броситься по следу.

— Ей-ей, угадал! А уступать незачем. Каждому отдашь по нитке — сам ни с чем останешься!

— Как же мне быть? — спросил Лазарь, поняв, что Маринко все знает.

— Я бы ни за что не уступил ее ему! Эх, сынок, ты еще желторотый птенец и ничего не понимаешь! Знаешь, что бы я сделал на твоем месте?

— Что?

— Я… я бы его убил!

У Лазаря заблестели глаза. Маринко затронул нужную струну.

— Убил? — спросил Лазарь.