Янко Веселинович - Гайдук Станко

У Станко закипела кровь.

— Завтра я вступлю с ним в единоборство.

Воевода обнял его:

— Спасибо тебе, добрый молодец! Муй-ага и вправду страшен, но твои глаза блестят страшнее. — И обернулся к Зеке: — Вели своим немножко отдохнуть. Кто знает, что будет завтра? Я расставил посты.

Безлунная, ясная осенняя ночь. Небо усеяли мерцающие звезды; они мигают, словно хотят убаюкать все живое.

Люди лежали, тесно прижавшись друг к другу. Кругом стояла тишина, та мертвенная, гнетущая тишина, от которой так бы и бежал без оглядки. Временами этот мертвящий покой нарушали шаги часовых, которые, устремив взор к звездам, изредка прохаживались перед редутом.

Станко, несмотря на усталость, никак не мог заснуть. Он думал, что стоит ему только улечься, как он тут же забудется сном. Но сон не шел, и он погрузился в размышления.

Сколько надежд было у них, когда они восстали против турок! Где они теперь? Куда делись те ясные, улыбчивые дни, когда он нетерпеливо ждал схватки с турками? Правда, теперь дня не проходит без боя, и сердца их закалились в борьбе…

Тут Станко невольно подумал о себе.

Он в рубашке родился — остался цел и невредим, хотя участвовал во многих битвах. Не коснулись его ни острый нож, ни горячая пуля.

«Может, свинец меня не берет? — размышлял он. — Нет, не берет. Сколько боев! Да еще Лазарь два раза стрелял в меня. Один раз пуля пробила шапку, другой — стукнулась о нож. А ведь он меткий стрелок».

И, поддавшись этой мысли, Станко уже не сомневался в том, что неуязвим для пуль.

«Эх, если б бог дал побольше таких, как я, мы бы бросились на турок, точно волки на овец!»

И он словно бы пронесся сквозь турецкую орду, разя и круша врага, как острый серп спелую пшеницу. Рядом с ним его верные друзья — Зека, Суреп, Крайчин, Заврзан, Ногич, Йова и Йовица. Они кричат, точно на пирушке, и косят, как смерть. Вдруг раздался невообразимый грохот.

Станко вздрогнул и перекрестился.

— Вставай, побратим, вон он! — кричал Зека.

— Кто? — спросонья спросил Станко.

— Муй-ага! Послушай, как он ругается!

— Бабы вы! Неужто нет среди вас мужчины, чтоб выйти ко мне на поединок? Фи! Срам! Спрыгну вот сейчас к вам и надаю всем затрещин! — доносился голос Муй-аги.

Станко поднялся на вал.

Посреди поля сидел огромный человечище с обритой головой и обнаженной косматой грудью.

— Что, турок? Жить тебе надоело?

— Сюда, баба! На бой! Я даже без коня, пришел пешим. Если никто не выйдет, то я вас всех рукой разгоню…

Станко засмеялся и спустился с вала. Умывшись, он перекрестился, взял ружье, ногтем обчистил кремень и проверил спуск.

— Хочешь коня, добрый молодец? — спросил его Богичевич. — Возьми моего скакуна.

— Не надо! Сразимся пешие! Если будет на то божья воля, вернусь с головой Муй-аги!

И он стал подниматься наверх.

Все с затаенным дыханием любовались его ловкими движениями и стройным станом. Вдруг Заврзан вспрыгнул на вал, глянул вниз и крикнул:

— Эй, турок!

— Что тебе? — отозвался Муй-ага.

— Ты простился со своими?

— С какой стати?

— Больше они тебя не увидят. Голова твоя сейчас слетит, как тыква!..

Турок издал вопль и вскочил на ноги. Но тут перед ним вырос Станко и взглядом приковал его к месту.

— Стой!.. — прокатился по всему полю голос Станко.

Видно, страшен был взгляд Станко, если он так смутил Муй-агу! В первую минуту он не мог сказать ни слова.

— Что вопишь здесь, как осел? — загремел Станко.

Турок сразу пришел в себя и дрожащим голосом пролепетал:

— Вызываю тебя на бой…

Станко навел на него ружье.

— Стой! Ни с места! Что тебе здесь надо?

Станко подошел к турку, схватил его за голову и пригнул ее к земле. Правой рукой он выхватил нож, и в тот самый миг, когда острый клинок вонзился в шею Муй-аги, с турецкой стороны грянул ружейный выстрел.

— Погиб!.. — с молниеносной быстротой полетело по редуту.

И гайдуки, точно лютые тигры, вскочили на вал.

Суреп и Заврзан уже держали Станко.

— Что с тобой? Ты ранен?

— Да.

Пальба заглушала их голоса. Суреп взвалил его, как малого ребенка, на свои широкие плечи, а Заврзан поднял торчавший в земле нож.

— Суреп, скорее неси его! Ну и жаркий будет бой!

Бой и вправду был жестокий. Турки никак не могли примириться с нелепой смертью Муй-аги, а сербы считали своим долгом отомстить за рану Станко.

Ожесточились обе стороны…

Суреп принес Станко в редут.

— Что с тобой, побратим?

— Ранен. Кажется, пробита правая рука.

Суреп и Заврзан хлопотали вокруг Станко. Суреп наложил на рану жгут, но кровь не унималась.

— Погоди, — сказал Заврзан.

Он снял с себя пояс, настругал кожи и приложил ее к ране.

— Так! Теперь хорошо! Вечером понесем его к твоей бабке Стойе. Она, как никто, врачует раны. Сколько раз поднимала меня на ноги! — сказал Заврзан Сурепу.

— Знаю, но мне кажется, что раздроблена кость, — сказал Зека.

— Ее травки залечивают любую рану! — заверил его Заврзан. — Не беспокойся!

— Положите побратима в безопасное место, а мы сделаем вылазку на турок. Что ты скажешь, воевода?

— Будь по-твоему, булюбаша! — ответил Богичевич.

Станко положили в конце редута. Зека обвел взглядом своих воинов и выхватил саблю. Потом открыл ворота и крикнул:

— За мной, удальцы!

Перестрелка прекратилась. Слышался звон холодной стали да стоны раненых, от которых содрогалось небо.

Бой шел отчаянный, но разве одолеть такую силищу? Живые вставали на место мертвых. Они стояли неподвижно, ожидая участи, постигшей тех, чьи тела сейчас немилосердно топтали.

Словно волки, пробивались молодцы Зеки сквозь живые стены.

— Рази, Суреп! — кричал Заврзан. — Отомстим же за Станко! Ведь он был атаманом…

Турецкое войско росло как на дрожжах. Казалось, небо рухнуло на землю — так стало темно.

Вдруг Заврзан умолк. Не слышно его ободряющих шуток и смеха.

Гайдуки встревожились. Зека стал оглядываться по сторонам; Суреп испугался; Ногич, Йован, Йовица, Иванко и все остальные содрогнулись.

— Заврзан! — крикнул Суреп.

Но никто не отозвался.

И тут гайдуки снова кинулись на врага. Никто уже не думал о собственной жизни.

И прорвали они силу турецкую, прорвали и пробили тесные ряды точно так же, как бурливая Дрина размывает дороги и насыпи, встречающиеся на ее пути. Турки начали быстро и беспорядочно отступать. Они бежали без оглядки.

— Заврзан! Заврзан!

Но никто не отзывался.

— Может, его взяли в плен? — спросил Иванко.

— Тогда будем гнать их до самой Мачвы! — грянул Зека.

— Вон он! — крикнул Латкович.

Заврзан лежал весь в пыли. Из глубокой раны на лбу хлестала кровь. Латкович склонился над ним.