Пётр Чигринов - Под тремя коронами

— Любовь это род безумия, над которым разум не имеет никакой власти. Это болезнь, которой человек подвержен во всяком возрасте и которая неизлечима, когда она поражает старика. Это по себе знаю, — добавил начинающий стареть пан Сокольский.

Помолчав, пан управляющий продолжил:

— О! Любовь существо и чувство неопределимое! Бог природы, твоя горечь сладостна, твоя радость жестока!

Выслушав его, Елена, улыбаясь, сказала:

— Ты, пан Сокольский, все знаешь о любви. Забыл только сказать, из всего вечного самым коротким является, к сожалению, она…

Свахи в это время постелили в чулане постель для новобрачных. На соломе, с мешком зерна в головах. Затем они раздели новобрачную и, тщательно осмотрев ее, надели чистую рубашку. В доме в это время продолжалось веселье: пили хлебную водку, пели свадебные песни.

Пан Сокольский пояснил Елене:

— Если жених окажется неспособным выполнить свой супружеский долг, невеста велит привести дружку. Роль жениха выполняет в этом случае, как правило, старший боярин. Окровавленную рубашку невесты показывают гостям, а к ее родителям отправляется депутация с рубашкой невесты и попадьей, т. е. бутылкой вина, к которой прикреплена кисть калины и хлебные колосья…

— Ну, а если не все так благополучно складывается у невесты? — улыбаясь, спросила Елена.

— О, в таком случае получается совершенно другая ситуация, — весело ответил управляющий. — Если выяснится, что невеста потеряла невинность до свадьбы и ничего об этом не сказала, на ее родителей могут надеть хомут, они подвергнутся всяческому поношению, а самой невесте поют непристойные песни.

Живя в Тетеринском дворе среди крестьян и простого люда, Елена чувствовала не только их уважение, но и восхищение и любовь. Они пленялись ее сияющей красотой и каким-то особенным, ей одной присущим, обаянием. Их изумляли ее способность все понять, терпимо относиться даже к самым сложным проблемам, всегда с уважением относиться к заботам и мнениям людей.

Не только в столице, но и во всем княжестве люди считали, что у Елены Божий дар умягчения злых сердец. И поэтому люди искали у великой княгини справедливости. Из далекого поместья приехала в Тростенец вдова пана Коротича с вопросом, что ей делать: муж ее умер насильственной смертью, завещания не оставил, детей нет, но есть приемыш-примачек. И хотя Елена после смерти мужа неохотно вступалась в подобные дела, но она решила помочь вдове вместе с властью церковной. Послали за священником, и они вместе постановили, что вдова имеет право владеть землей, людьми и всем имуществом мужа своего, поминать душу последнего, дитя свое приемное кормить и распоряжаться мужним имением в завещании как хочет…

А бывали и такие дела, что Елена не могла взять на себя ответственность быть судьей. В Бирштанах привели к ней связанного и жестоко избитого владельца небольшого имения пана Гротеволя. Влюбившись в жену соседа Иулианию и не находя в ней взаимности, он убил ее мужа, чтобы воспользоваться беззащитным состоянием жены. Но Иулиания взялась за нож: не попавши в горло насильнику, ранила его в плечо и бросилась бежать. Но Гротеволь догнал ее, изрубил мечом и бросил в реку.

Выслушав все это, Елена сказала:

— Я не могу в этом случае быть судьей… Ведите его к воеводе…

Елена предварительно решала даже наследственные дела. Особенно, если это касалось женщин, хотя для окончательного решения и отправляла просителей к великому князю. Приехали к Елене дочери Мстиславского князя Ивана Юрьевича и били челом об отчине своей. Елена приговорила: пусть едут в Мстиславль и владеют всею отчиною своею, всеми землями, которыми владел их дед и отец. Княжны пусть живут в отчине своей до тех пор, пока бог не даст им женихов-княжат, которые были бы им равны. После этого великий князь о них позаботится. Князь Мосальский просил имения в Смоленском повете, ибо владелец этого имения пан Реут умер, не оставив наследников. Оставил только жену. Елена отдала имение просителю с тем, чтобы он содержал вдову в чести, не обижал ничем до самой ее смерти. Принимала великая княгиня и более сложные решения. Просительницу из Бельзской области она оставила, как того требовала уставная грамота Александра, в имении в течение года и одной недели. Затем, взявши вено, полученное от мужа, вдова обязана была вернуться к своим родичам и вернуть им вено. Если же возвратить не захочет, то теряет права на свою долю в отцовском имуществе, сохраняя ее, однако, в материнском.

Вынося решения по справедливости, Елена помнила и о том, что в уставной грамоте ее мужа Александра было определено: «Холопу и рабе не верить и в свидетели их не принимать; с невольным человеком суда нет».

В это время она стала замечать за собой дар предсказывать будущее. На это обратили внимание жители двора и соседней деревни. В предыдущий приезд в Тетерино княгиня как-то подарила смышленому, бойкому, лет десяти от роду мальчику Томашу серебряный крестик, наказав:

— Береги его… Покуда будешь носить его на себе — и бог будет беречь тебя. Мальчик всячески берег его, но в каких-то детских забавах шнурок оборвался… А через несколько дней, купаясь вместе с ребятами на мелководье, незаметно для всех утонул… Сельская молва связала это с утерей крестика княгини.

Тогда же, во время посещения вместе с управляющим крестьянских семей, один из крестьян поделился с Еленой своей главной заботой: две дочери, двадцатидевяти и тридцати лет, никак не могут выйти замуж… Елена приняла заботу Хрисана близко к сердцу. И вдруг ей показалось, что лавка, стоявшая в хате у самого порога, сама почернела и стала испускать черный не то дым, не то пар…

— А что это за лавка? — спросила Елена у хозяина. — И почему она именно здесь находится?

— На нее обычно соседки, когда заглядывают по каким-либо делам, садятся. Свои женские новости обсуждают…

— Выбросьте эту скамейку… А еще лучше сожгите ее, — посоветовала Елена.

Она и сама удивилась, когда в следующий свой приезд Хрисан бросился княгине в ноги, не находя слов для благодарности… Оказалось, что дочери не только замуж вышли, но и каждая по ребенку уже успела родить…

Вскоре после возвращения из Тетерино в Вильно к Елене явились три монаха из Минского монастыря. По просьбе княгини игумен Геронтий подобрал пригодных для дальнего путешествия сильных и относительно молодых, не старше тридцати лет, искренне преданных делу служения Богу. Елена выставила непременное условие: чтобы один из них в прошлой, мирской жизни был шляхтичем. Он первым и представился Елене:

— Монах Дионисий в миру — сын брестского Каштеляна пана Незабытовского.

Монахов угостили обедом. Елена приветливо расспросила каждого из них о жизни в монастыре. Они, скорее всего по совету игумена, рассказали и о своей мирской жизни… Елена сказала монахам: