Пётр Чигринов - Под тремя коронами

— А как же правители должны относиться к религии, к вере людей?

— Государи должны, прежде всего, оберегать от порчи обряды своей религии и непрестанно поддерживать к ним благоговение, ибо не может быть более очевидного признака гибели страны, нежели явное пренебрежение божественным культом.

Разговор проходил поздним вечером. И хотя свечи оплыли и догорали, Елена все продолжала и продолжала спрашивать у мужа:

— А какую роль для государя играют его помощники? И как он должен их подбирать?

— Это, как я убедился, едва ли не самое сложное для меня… Хорошо, если государь правит при помощи слуг, которые милостью и соизволением его поставлены на высшие должности и помогают ему управлять государством. Конечно, следует избегать льстецов, которыми полны дворцы, и окружать себя людьми, которые способны всегда говорить только правду, какой бы горькой она ни была… Судя по тому, хороших или плохих помощников выбирает себе правитель, можно говорить и о его собственной мудрости. Важно не только выбрать преданного и умного помощника, но и стараться воздавать ему по заслугам, умножая его состояние, привязывая его к себе узами благодарности, разделяя с ним не только обязанности, но и почести. Люди, в общем-то, очень тщеславны и так обольщаются на свой счет…

Помолчав, Александр добавил:

— Видимо, человек был создан в последний день творения, когда Господь уже утомился. Может поэтому каждый, подобно луне, имеет свою неосвещенную сторону, которую он никому никогда не показывет…

Свечи, между тем, догорали, и в великокняжеской спальне в свои права вступала ночь…

Как-то вечером Александр сказал:

— Завтра я выезжаю в Гродно. Воевода Довгирд просит помочь укрепить его положение, унять магнатов, усмирить местную знать в ее претензиях и устремлениях…

Елене предложение мужа оказалось как нельзя кстати. Митрополит Макарий посоветовал ей посетить созданный в Гродно девять лет назад Коложский монастырь.

— Бедствует святая обитель, никак не может стать на ноги, — печально сказал митрополит. — Может быть ты, княгиня, взяла бы его под свою высокую руку…

Елена пообещала владыке побывать в монастыре при первой же возможности.

И она с радостью ответила мужу:

— Так и я хочу поехать с тобой, мой государь…

— Это будет хорошо. Ты увидишь княжество, а оно — тебя. Самое время… Да и я давно уже собираюсь показать тебе наиболее красивые и знаменитые места княжества и особенно Литвы, которая достойна твоего внимания, как, впрочем, и внимания ученых и поэтов.

Через несколько дней великокняжеский поезд, состоявший из нескольких десятков повозок, сотни великолепно снаряженных всадников, выехал из Вильно на юго-запад. Вскоре начались земли Трокского воеводства. Александр рассказывал о давно минувшем, о героическом мужестве, храбрости и доблести своих родственников князя Кейстута и его сына Витовта. Слушая, Елена любовалась окружавшей природой, поражавшей своей красотой, разнообразием и неожиданными переменами. Неман, вобравший в себя множество причудливых извилистых притоков, озера, в любое время суток казавшиеся белыми от птиц, живописные дубравы, холмы и поляны менялись здесь с каждой верстой. Могилы-курганы, городища, другие древние обиталища людей свидетельствовали как о величавом прошлом этого края, так и о бренности приходящего времени. Елена заметила, особенно проезжая Езну и Бирштаны, что местные жители во многом отличались от соседей. Княгиня подумала, что нигде, пожалуй, она не встречала такое количество красивых женщин, как здесь. И это, объясняла она себе, есть результат влияния на людей роскошной природы, их взаимодействия.

Вскоре подъехали к Трокам, построенным Гедимином, на месте старого, разрушенного крестоносцами, укрепления. С трех сторон крепость окружала вода двух озер — Гальвы и Спайсце, так что въехать в нее со стороны виленской дороги можно было через узкий перешеек. Рядом с замком находился высокий сторожевой курган, с укреплениями и, по обыкновению, окруженный глубоким рвом. Двойная каменная стена, построенная в два этажа, окружала всю площадь замка. В нем было множество больших залов, расписанных великолепной живописью в византийском стиле. Вокруг острова с замком было несколько других островов разной величины, соединенных между собой мостами. На них находились кухни, конюшни, бани, сады. На одном из островов блестела куполами построенная Витовтом для своей третьей супруги княжны Гольшанской Иулиании небольшая православная церковь.

Александр рассказывал:

— В Трокском замке жил храбрый и добрый Кейстут со своей прекрасной Бирутой, служившей в памяти народа олицетворением красоты и добродетели, соединяя в себе все высокие качества, которые дали право потомкам называть ее святой. Дочь боярина Видимунда, супруга князя Кейстута, мать Витовта после изменнического убийства своего мужа возвратилась в родной Паланген, опять стала жрицей-вейделоткой и здесь умерла. В этом замке 30 октября 1430 г. скончался величайший из литовско-русских князей Витовт: а через десять лет здесь князья Чарторыйский, Довгирд и Лелюш умертвили великого князя Сигизмунда Кейстутовича, брата Витовта. Троки было любимым местом моего отца Казимира. Здесь он удивлял всех гостеприимством, роскошью и блеском. Во время великолепных обедов у него играли несколько десятков музыкантов.

Больше дня отдыхали в замке. Дальше путь лежал к Неману, на берегах которого было множество развалин замков и строений, свидетелей беспрестанных набегов и кровавых битв с крестоносцами. Александр рассказал ставшую уже легендарной историю об одной из таких крепостей — Пиллене:

— Почти двести лет назад на берегу Немана существовала деревянная крепость, гарнизон которой вместе с женами и малолетними детьми составляли четыре тысячи человек. Возглавлял их храбрый и мужественный князь Маргер. Осажденные крестоносцами, они защищались всеми силами и умело. Вовремя исправляли повреждения в стенах, ночами даже нападали на рыцарей. Но враги подтянули все свои стенобитные машины и бросили в крепость сотни зажигательных стрел. Начались пожары. Тогда князь велел зажечь большой костер, собрал всех своих безмерно храбрых соратников и предложил им умереть, но не сдаваться. Явилась жрица и стала обезглавливать добровольно обрекших себя на смерть. Видя, что рыцари уж совсем близко, Маргер бросился в подземелье, заколол свою жену и детей, бросил тела их в костер и пронзил себя мечом. Жрица также живою бросилась в огонь…

В один из вечеров недалеко от Алькеник остановились у озера, когда на него, упруго выставив ноги вперед, садилась большая стая лебедей. Вскоре солнце зашло, и князь, взяв княгиню за руку, повел ее по берегу озера. Над темно-синей, застывшей в предчувствии спокойной ночи озерной гладью начал куриться голубой туман. Где-то далеко, как безутешная вдова, тосковала желна. В глубине леса послышался почти детский крик: то на широких бесшумных крыльях филин настиг зайца. Муж и жена сели прямо на траву около ржаного поля… Все вокруг полнилось вечерними голосами. И еще не успел мрак густо опуститься на землю, как началась дружная, голосов в семь, плач-песня перепелов: «Вот полоть! Вот полоть!..» Затем завороженные луной, туманом и тусклым блеском ржи, перепела начали сходить с ума: «Пить-порвать!» «Пить-порвать!» «Тюр-тюр!» — нежно отзывались им самки. Александр и Елена, прислонившись друг к другу, зачарованно слушали.