Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Осенью «воевати в Литовскую землю» ходили воеводы из Новгорода, Ржева и Северской земли. А в феврале 1503 г. Иоанн снова послал в Беларусь «князей и воевод многих со многими людьми».

Во время войны совершенно изменился характер отношений между Великим княжеством и Крымским ханством. Уверившись в бессилии литовской обороны против внезапных набегов, крымские татары сделали нападения, убийства и грабежи своим постоянным ремеслом. Осенью 1502 г. они достигли Бобруйска, Турова и Бреста, но их при поддержке поляков из Западного Подолья отбил луцкий староста и волынский маршалок Семен Ольшанский. Зимой 1502–1503 гг. татары вновь атаковали, дойдя до Минска, Слуцка, Несвижа и Новогрудка. При отсутствии инициативы со стороны великого князя, Литва защищалась неорганизованно и вяло. Нападения татар на Червонную Русь сковывали поляков и мешали им оказывать помощь Великому княжеству. Осенью 1503 г. сын Менгли-Гирея без помех разорил Слуцкое княжество.

Став королем польским и великим князем литовским, Александр по-прежнему желал прекращения войны с Москвой. Война, хотя и была успешной для Москвы, также истощала ее силы. К тому же Великое княжество Литовское и Польша заключили соглашение об унии, что повышало шансы Литвы. Поддержал Александра и Ливонский орден. Прекратить войну призывала отца и Елена Ивановна. Поэтому уже во время осады Смоленска Иоанн заявил о согласии на мирные переговоры. В августе-сентябре 1502 г. предварительные переговоры начала общая делегация сенатов Польши и Литвы. В решении этой проблемы живейшее участие принял и Папа Римский Александр VI. Его грамоту привез в Москву специальный папский посол, проделавший путь, полный опасностей и невзгод. Папа писал московскому великому князю:

— Немилостивый род турецкий продолжает наступать на христианство и вводить его в крайнюю пагубу. Турки взяли уже в Морее два венецианских города, а теперь покушаются напасть на саму Италию. В таких обстоятельствах, — писал папа, — всем христианским правителям надобно быть в согласных мыслях…

Выслушав посла, Иоанн подумал: Папа Римский далеко, да и власть его духовная. И твердо сказал:

— Папе, надеемся, хорошо известно, что короли Владислав и Александр — отчичи Польского королевства и Литовской земли от своих предков; а Русская земля — от наших предков, из старины, наша отчина… Папа положил бы то на своем разуме, гораздо ли то короли делают, что не за свою отчину хотят с нами воевать? Да подсказал бы им: Москва людьми богата…

После этих слов, произнесенных Иоанном резко, громче обычного, все католики и венгерский посол в том числе стали креститься и шептать слова молитвы…

Оправившись от резкости Иоанновых слов, посол венгерского короля сказал:

— Общий поход христианских государей против турок задерживается только войной Московского государства с Литвой.

Иоанн позволил себе столь же резко прервать и посла:

— Мы всегда за христианство против поганства стояли и просили бога, чтобы христианская рука высоко была над поганством… А что у нас с зятем война случилась, тому мы не рады, началась война не от нас, а от него… Короли Владислав и Александр объявляют, что хотят против нас за свою отчину стоять… Но что короли своею отчиною называют? Не те ли города и волости, с которыми князья русские и бояре приехали к нам служить?..

Затем посол просил гарантийной грамоты для больших польских и литовских послов. Грамота была дана.

У короля польского и великого князя литовского не было надежды одолеть Москву, сильную не только многочисленностью войска, но и умом, решительностью и удачливостью своего государя. Литва же истощалась, слабела. Казна страны была пуста, великий князь оказался в долгах у магнатов и заложил им многие земли. Только Яну Заберезскому Александр был должен 3 тысячи золотых, охмистру двора Елены Альберту Клочко тысячу коп грошей. Польша в этой разорительной войне участвовала не охотно. Александр окончательно убедился, что ему не справиться с московским государем. Единственным средством к спасению государства становилось перемирие.

Многие паны-рада и Глинский также уговаривали короля:

— Наше спасение в мире или хотя бы в перемирии.

В результате вся зима 1502–1503 гг. прошла в переговорах. Сам Папа Римский Александр VI вместе с венгерским королем Владиславом взялись быть посредниками мира. На этот раз грамоту папы привез чиновник венгерского короля Сигизмунд Сантай. Римский первосвятитель писал, что христианство приведено в ужас завоеваниями Турции, что султан угрожает Италии, что кардинал Регнус от имени папы склоняет всех государей Европы к изгнанию турок из Греции, а короли польский и венгерский не могут принять участие в этом славном деле — мешает вражда с Москвой. В грамоте указывалось, что ссора и междоусобная война между христианами и неудобна, и прискорбна. Святой отец как глава церкви для общей пользы христианства молит великого князя московского заключить с ними мир и вместе со всеми начать войну против Оттоманской империи. О причине войны в грамоте папы, как и в грамотах венгерского короля и кардинала Регнуса, не говорилось. Только посол Сантай в своей речи заметил, что он своими очами видел великую княгиню Елену Ивановну, которая находится в должной чести и «уроженного обычая держится».

И в этом случае казначей и дьяки великокняжеские отвечали именем Иоанна, что зять его навлек на себя войну неисполнением условий; что государь, обнажив меч за веру, не отвергает мира пристойного, но не любит даром освобождать пленных и возвращать завоевания; что он ждет больших послов литовских и согласен сделать перемирие.

Королевские послы обедали в великокняжеском дворце, но Иоанн не подал им ни вина из своих рук, ни самой руки. На обеде московский князь, разъясняя причину войны с зятем, сказал:

— Короли Владислав и Александр — отчичи Польского королевства и Литовской земли от своих предков, а Русская земля — от наших предков, наша отчина. И теперь, ввиду вероломства зятя, мы за свою отчину будем стоять…

В это время гордые польские прелаты во главе с кардиналом Фридрихом обратились к Елене Ивановне со смиреной просьбой-мольбой о посредничестве перед московским князем: надежды на удачный исход войны не оправдались. Письмо адресовалось Елене, королеве, супруге короля Александра. Находясь в Минске, Елена ответила на польском языке, что она скорбела по поводу войны между отцом и мужем, но, покорная мужу, ничего не могла предпринять без его воли. Она писала, что охотно примется за дело, лишь только получит на то разрешение короля. Второе условие — письменное согласие на ее посредничество Рима и его сторонников в Польше и Литве. Александр, действуя в полном согласии с женой, писал брату в Венгрию: «О мире с великим князем московским хлопочет наша жена и литовские сенаторы; тем не менее благодарим за отправку туда же Сигизмунда Сантая».