Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Затем, видимо, желая отвлечься от надоевших дел, продолжил:

— Мы ему не поверили, подозревали, не подослан ли этот рыцарь польским королем с каким-нибудь дурным умыслом, однако отпустили его без задержки. Возвратясь в Германию, он сразу же доложил императору, что московский великий князь вовсе не подвластен польскому королю, а владения его гораздо пространнее владений последнего. К чести Поппеля, он не преминул сказать императору, что московит сильнее и богаче поляка, что держава московского князя неизмерима, народы многочисленны, а мудрость знаменита…

Поппель действительно оказался близким ко двору императора и вскоре явился к нам уже в качестве его посла… Все норовил поговорить со мной наедине. Я принял его в набережной горнице, и мы поотступили от бояр, но дьяк Федор Курицын записывал его речи. Оглядываясь, рыцарь просил, чтобы никто не знал, о чем он будет говорить, иначе, дескать, ему головы не сносить. Посол сказал, будто мы посылали к Папе Римскому просить у него королевского титула и что королю польскому это очень не понравилось, и что посылал он к папе с большими дарами, чтобы папа не соглашался… Ляхи сильно боятся, что когда ты будешь королем, то вся Русская земля, которая теперь под королем польским, отступит от него и подчинится тебе.

В общем Поппель пообещал похлопотать за мой королевский титул перед своим императором, — смеясь, закончил Иоанн.

— А ты, государь?

— Я сказал, что мы божьей милостию государи на своей земле изначально и как раньше мы поставления ни от кого не хотели, так и сейчас не хотим… Еще я добавил, что государи российские — преемники древних царей греческих, которые, переселяясь в Византию, уступили Рим папам…

Переговоры могли оказаться безрезультатными, но в дело опять вмешался венгерский посол, предложивший вести речь не о мире, а о перемирии. Это был выход из затруднительного положения. К нему прислушались обе стороны, и перемирие на шесть лет было заключено. Начиная с 25 марта 1503 г. Предложенная боярами перемирная грамота была написана от имени великого князя Иоанна, государя всея Руси, сына его, великого князя Василия и остальных сыновей — Юрия, Дмитрия, Семена и Андрея. Россия вернула шесть захваченных волостей: Ельню, Руду, Ветлицу, Щучу, Усвят и Озерище. Две последних находились в витебской земле. Но и после этого нападения русских не прекращались. Из возвращенных волостей вновь были захвачены Ельня, Руда, Ветлица и Щуча. Кроме того, терроризируя дворян Пропойска, они разорили порубежье витебской и полоцкой земель и пограничный участок между Мстиславлем и Смоленском.

Отряды московских войск были небольшими, но такого зла, которое они творили, не было и во времена монголо-татарского нашествия. Встречая малейшее сопротивление, воины зверели: младенцев сажали на колья, других вешали, взрослых давили между бревнами. Иных в воду метали, других в избах жгли, иным глаза выбивали… У единоверцев носы и уши обрезали, руки отсекали… Перед всем этим детскими шалостями казались наносимые бесчестья вдовам, позор красным девицам, надругательства и насмешки надо всем, чем жили западнорусские люди…

Александр обязывался не трогать земель московских, новгородских, псковских, рязанских, пронских, уступить земли князя Семена Стародубского, Василия Шемячина, Семена Бельского, князей Трубецких и Мосальских, а также ряд городов. В их числе Чернигов, Новгород-Северский, Гомель, Дорогобуж и другие.

После написания двух грамот, с обеих сторон по-русски, от Иоанна на московском наречии, от Александра — на белорусском, и привешивания к ним печатей бояре отнесли литовскую грамоту к великому князю. Он осмотрел посольские печати на ней и велел позвать послов. Их усадили на почетные места и внесли крест на блюде с пеленою.

Великий князь встал, велел одному из бояр держать крест и приказал читать перемирные грамоты. Их прочли и положили под крест. Обращаясь к послам, Иоанн сказал:

— Паны! Мы с братом своим и зятем Александром, королем и великим князем, заключили перемирие на шесть лет и грамоты перемирные написали, и печати к своей грамоте привесили, а вы к королевскому слову, к той грамоте, которой у нас надлежит храниться, печати свои привесили. Мы на этих грамотах крест целуем, что хотим править так, как в грамотах писано. Вы также целуйте крест. А как будут у нашего брата московские бояре, то брат наш и зять к грамоте свою печать привесит и крест поцелует перед нашими боярами, отдаст им перемирную грамоту и будет править по ней…

После этого великий князь и послы целовали крест. Мишковский при этом сказал Глебовичу:

— Всего 19 городов забрал московитянин одним махом. Кроме того, 70 волостей, 22 городища и 13 сел.

— А что было поделать… — беспомощно развел руками пан Станислав. — За ним сила… Не зря же теперь стало правилом, что литовские послы ездят в Москву… А раньше при короле Казимире равенство было в этих делах…

— Хорошо хоть так, — продолжил Мишковский. — Швеция, Ливония вообще не могут своих послов в Москву присылать… Они сносятся только с Иоанновыми наместниками на местах.

Однако, и заключив перемирие, Иоанн оставался неуступчивым и твердым во всем, что касалось Елены. Он снова потребовал у послов, чтобы Александр не принуждал ее к римскому закону, поставил на сенях греческую церковь, приставил к ней слуг и служанок православных. При этом предупредил послов:

— А начнет брат наш дочь нашу принуждать к римскому закону, то пусть знает: мы этого ему не спустим, будем за это стоять, сколько нам бог пособит.

Услышав это, послы, переговорив между собой, отвечали:

— Папа уже дважды присылал к Александру с требованием, чтобы Елена была послушна апостольскому престолу и ходила в католическую церковь, чтобы и Елена, и все русские в государстве были соединены с Римом в соответствии с решением Флорентийского собора.

Станислав Глебович при этом предложил:

— Не угодно ли будет великому князю отправить в Рим своего посла, к которому присоединился бы и посол Александра.

На это Иоанн сказал:

— Об этом деле о своей дочери нам к папе посла незачем посылать…

Перед отъездом послов Иоанн принял отдельно канцлера королевы и великой княгини литовской Сапегу. Великий князь хорошо знал этот род, то, что его представителей привлекало государственное поприще, служение великим князьям литовским. Православные, русичи из полоцких или минских бояр по происхождению, Сапеги часто приезжали в Московию с примирительными посольствами и даже хотели видеть на престоле Литвы и Польши русского великого князя. Не раз выступали против унии Великого княжества Литовского с Польской Короной.

— Ивашка! Привез ты нам грамоту от нашей дочери, да и словами нам от нее говорил. Но в грамоте не дело написано, и непригоже ей было о том к нам писать. Скажи от нас дочери, чтобы она помнила бога, наше родство, наш наказ держать свой греческий закон во всем крепко. И хотя бы ей пришлось за веру и до крови пострадать, то и пострадала бы…