Нелли Савенкова - Самоборец

— Ну-ну, дело у вас правое, — согласился Иван. — Соль государству нужна. Да только не могу я вам войска дать: самому надобно. Вишь, ныне Казань берем. А не возьмем ее — не быть Руси свободной! Как бельмо на глазу Казань эта. Возьмем — после поговорим. Все, усолец, пора мне.

Он ударил коня и ускакал впереди своей дружины. Поплечники обступили Сергея.

— Ну, чего? — Вахромей деловито огляделся. — Надобно переждать, покуда государь Казань возьмет. В Свияжск надобно податься, там отсидеться.

— Отсидеться?! — разозлился Сергей. — Здесь такое делается! А ты отсидеться замыслил? Ступайте в свой Свияжск. Я тут останусь, руки чешутся казанцев побить!

— И я с тобою, — подхватился Ряха.

— И я, — решил Андрей.

— Да вы чего?! — возмутился Вахромей. — А ну как побьют вас? Вы ж не ратники. Не ваше то дело!

— За Русь постоять — наше дело! — за всех ответил Сергей. — Не побьют, выживем.

— Ну, коли так, — сдался торговец, — один в Свияжск проберусь. А как Казань возьмут, у лодки нашей вас ждать буду. Место-то заприметили?

— С войском-то, чай, пешими пойдем? — предположил Сергей.

— С чего вдруг пешими? Дадут, поди, какое-нибудь судно для воинов, — уверил торговец.

Сговорившись встретиться у лодки, расстались. Вахромей опасливо пробрался подалее от стрельбы. Сергей с друзьями подошел ближе к пушкам, и скоро уже все трое подносили к ним ядра.

Долго стояли русские под Казанью. Уж и лето кончилось, и осень незаметно подступила. Иван боялся первых холодов. Еще немного — и завязнут его войска здесь, надолго завязнут… Он велел сделать еще один подкоп под стену, за которой укрывались казанцы от русских пушек. В подкоп снова заложили порох да подорвали.

Страшный взрыв потряс окрестности, за ним последовали всеобщее оцепенение и растерянность в городе.

Не теряя времени, осаждающие подкатили туры одновременно к трем воротам. Да казанцы, опомнившись, высыпали из города и схватились с нападавшими намертво. Иван подъехал совсем близко: он слышал звон оружия, крики воинов, вопли раненых. Дружина прикрывала царя, боясь, как бы он не ввязался в сечу. Полки, завидев его, с криком «Государь с нами!» бросились к стенам. И, потеснив казанцев на мостах да в воротах, оказались на стенах, затем — в башне, а вскоре бились на городских улицах. Воротынский подскочил к царю, просил повеления идти на приступ всем полкам. Иван с трудом не поддался искушению. Оторвав взгляд от сечи, он отказал:

— Нет, немалая часть войска в стане, враз ополчиться не смогут. А и поторопятся — будет свалка. Казанцы перебьют наших воинов и смогут одержать победу. Нет, князь, вели отступать своим людям.

— Ну хоть в Арской башне-то мы можем кого-то оставить? — добивался своего воевода.

— Да, башню не отдавайте, пусть твои воины накрепко в ней держатся, — велел царь.

Стрелки в башне укрепились турами, рядами щитов. Гонцу, принесшему им приказание государя держаться, сказали на прощание:

— Тут подождем вас. Вы ж не задерживайтесь!

Среди засевших в башне были усольцы. Решимостью пламенел взор Сергея, сжималось сердце от страха у Михайлы, удивленно осматривался Андрей.

— Вот мы и в Казани… В Казани, братцы! Того ж помыслить не могли! В Усолье возвернемся — рассказывать станем…

— Ты сперва выберись, — безнадежно махнул рукой Ряха.

— Выберемся! — убежденно кивнул Сергей. — Казань возьмем да выберемся! Господь с нами!

Поутру царь приказал войску готовиться к приступу. Кто-то обратился к Богу, исповедуясь и причащаясь в походной церкви. Другие под вражьим огнем закидывали ров землей и бревнами, чтобы не мешал подойти к стенам. Иван в последний раз попытался покончить дело миром. Он послал мурзу Камая к казанцам сказать, что царь-де Московский прощает народ и требует лишь выдачи изменников.

Казанцы закричали со стен:

— Не надо нам прощения! В башне Русь! На стене Русь! Не боимся мы того! Поставим иную башню, иную стену. Все умрем иль отсидимся… Не сдадимся мы царю Ивану!

Государь, выслушав ответ, собрал воевод. Посоветовавшись, решили, как действовать полкам, кому с кем идти, да условились, что знаком к приступу будет взрыв.

И вот настал решительный день. Государевы полки встали под самыми стенами Казани, развернули знамена. На миг воцарилась непривычная тишина, о какой позабыли за месяц непрерывного грохота, после зазвучали бубны и трубы. Казанцы молча ждали на городских стенах.

Велев начинать, царь слушал богослужение в церкви-шатре. Диакон читал Евангелие:

— Да будет едино стадо и един пастырь…

Раздался мощный взрыв, земля задрожала… Иван выскочил из церкви: над Казанью стояли клубы дыма. Глыбы земли, бревна, камни, люди — все взлетело на воздух, застыло ненадолго и попадало вниз. Царь воротился в шатер и велел продолжить литургию.

Диакон громогласно молился:

— Да утверди державу государя сего, да повергни всякого ворога и супостата к ногам его…

Раздался новый взрыв, и русские полки пошли на приступ. Казанцы дали залп: пули, камни, стрелы полетели в наступавших. Со стен сваливали бревна, лили кипящую смолу. Но полки неудержимо стремились в проломы.

Когда Иван, отслушав литургию и причастившись, выехал к войску, знамена его уже развевались на крепости. Государь, перекрестившись, посмотрел на небо — в глазах его стояли слезы.

На казанских улицах шла жестокая сеча. Сражались кто чем мог: саблями, ножами, кулаками. Сергей в окровавленной, разодранной рубахе не видел уже ничего, кроме ненавистных ликов, и рубил, рубил их выхваченной у погибшего татарина саблей… Он не замечал, что стоит на мертвецах, и шел вперед, прокладывая дорогу оружием. Ряха с Андреем еле поспевали за ним.

Попав в город, многие воины, оставив сечу, устремились грабить дома да лавки казанцев. Татары, видя, как поредели ряды нападавших, ободрились и с новой силой кинулись на них. Малодушные трусы бежали из города с криками:

— Секут! Секут!

Иван сам ухватил святую хоругвь и встал перед воротами, чтобы удержать бегущих. Его дружина сошла с коней, ринулась в город. Казанцы отступили.

Сергей бился до устали, до потемнения в глазах. И только когда не осталось более пред ним чужих лиц, он опустил саблю и бессильно присел на развалины какого-то дома. Михайло с Андреем рухнули рядом и лежали, тяжело дыша.

— Испить бы… — прохрипел Ряха.

— Ага… — отозвался Сергей.

Но никто из них не двинулся с места.

Казань горела, тонула в крови. Улицы были завалены мертвыми телами. Тут и там добивали немногих сопротивлявшихся. Казанцы отступили к мечетям, и там многие пали под ударами царской дружины. Едигер со слугами стойко оборонялся в своем дворце, но, заметив, что терпит поражение, замыслил бежать. Однако его схватили сами казанцы и, выведя на башню, закричали сверху, что желают переговоров. Услышав это, князь Палецкий приказал своему полку остановить сечу.